Даже не видя лиц присутствующих, Лавиния почувствовала по воцарившейся тишине потрясение, которое они испытали. Теперь она поняла, почему Витторио крепко сжал ее в объятиях, ему не хотелось, чтобы своим видом или неожиданным возгласом она выдала себя.

Лавиния была не готова к такому повороту событий. И когда попыталась что-то сказать, Витторио обнял ее еще крепче.

Жара и охвативший ее ужас перед неизбежным, должно быть, не позволили Лавинии действовать энергично. Она обмякла в объятиях Витторио. Близость его горячего тела и ласковое поглаживание его руки отбили у нее всякую волю к сопротивлению.

— Лавиния будет жить с тобой в одной комнате! — воскликнула Гейбриелла, выразив изумление, которое охватило всех и которое его мать, вероятно, не осмеливалась облечь в слова.

— Мы помолвлены и скоро поженимся, — сказал Витторио сестре. — Лавиния моя невеста, и пусть все знают об этом.

— Особенно Бруно Папароне, — поддакнула Гейбриелла. — Не знаю, как Мариетта терпит его. Он, как змея, Лавиния, холодный, скользкий, с противными маленькими глазами и липкими ладонями.

— Мариетта терпит его, потому что он «находчивый» финансист, — объяснил Витторио сестре.

— Хочешь сказать, что он всегда найдет, как спрятать концы в воду? — спросила Гейбриелла.

— Я тебе ничего не говорил, — предупредил ее брат и повел всех троих к джипу.

Пока они беседовали, шофер погрузил их вещи и сейчас стоял у открытой дверцы, помогая женщинам сесть в машину. Витторио поприветствовал его и спросил, как дела у сына в университете.

— Дед был не в восторге, узнав, что Витторио хочет оплатить учебу сына нашего шофера в университете, — сказала Гейбриелла Лавинии.

— Ты не очень справедлива к дедушке, строго заметила мать.

Витторио поступил так благородно? Лавиния упрямо не хотела признаваться себе, что ее поразила его щедрость. А затем мысли заработали в другом направлении. Неужели он всерьез сказал о том, что они будут жить в одной комнате? Конечно, ей все равно, где спать, но только не с ним вместе!

— У нас был нелегкий день, и я думаю, Винни захочет отдохнуть перед ужином, — предположил Витторио, когда джип подъехал к дому, перед которым бил фонтан, проливая на зеленую лужайку миллионы слез.

— Я прослежу, чтобы вас никто не беспокоил, — сказала его мать. — Но может быть, Лавиния захочет прежде перекусить?

Однако прежде чем она успела произнести хоть слово, Витторио уже ответил за нее:

— Я сам позабочусь об этом.

Затем взял Лавинию за руку ниже локтя и прошептал с нежностью, в которой ей, однако, послышалась скрытая угроза:

— Сюда, дорогая.

— Я не могу спать с тобой в одной комнате!

Лавиния кипела от возмущения, но сдерживала свои эмоции, пока Витторио вел ее по запутанному лабиринту коридоров. Но как только они оказались в просторной, элегантно обставленной спальне и закрыли за собой дверь, она яростно набросилась на него.

— Мы так не договаривались!

— Мы договорились, что ты сыграешь роль моей невесты, а это значит, что ты должна делать все, чтобы наша помолвка выглядела правдоподобно, — бросил он раздраженно.

— Я не буду спать с тобой. Нет, нет! Ни за что на свете!

При виде огромной кровати ее охватила паника, отбивая способность ясно мыслить. Ей пришлось уже столько всего испытать! Она так от всего этого устала! И ей было очень страшно.

Переполнявшие ее эмоции готовы были вырваться наружу. И тут она услышала слова Витторио, произнесенные спокойно, почти равнодушно:

— Я пойду приму душ и советую тебе сделать то же самое. Затем, освежившись и придя в себя, мы все спокойно обсудим.

Душ! С Витторио! Лавиния уставилась на него, не веря собственным ушам. Он что, действительно думает, будто она…

— Если хочешь, можешь принять душ первой, — предложил он.

Первой! Значит, он не имел в виду… Облегчение, которое она почувствовала, тут же сменилось взрывом негодования.

— Мне вообще не нужен душ! Чего я хочу, так это оказаться дома. У себя дома! С собственной ванной и спальней. И наконец освободиться от этой дурацкой сделки!

Она понимала, что ей следует остановиться, но не могла больше сдерживать себя.

— Как тебе в голову пришло сказать матери и сестре, что ты… что мы… — Лавиния замолчала, не в силах подобрать нужные слова.

— Что мы любовники? — помог он ей закончить фразу. — Но как же иначе? Я мужчина, Винни, и для всех мы помолвлены. Неужели ты полагаешь, что, если бы мы действительно были связаны помолвкой, я бы не…

— Не захотел попробовать товар, прежде чем его купить? — язвительно бросила ему Лавиния. — О, конечно, такие, как ты, никогда ничего не делают, прежде чем не убедятся…

Она напряглась, увидев нарастающий гнев в глазах Витторио.

— Такие обвинения типичны для женщин, подобных тебе. Все сводить к деньгам. Позволь мне сказать…

Но Лавиния не позволила.

— Ты уже сказал достаточно!

Однако Витторио не так-то просто было осадить.

— Я сказал, вернее, пытался сказать, пока ты не перебила меня, что если бы я по-настоящему любил тебя, то попытался бы выразить свое чувство не только поцелуем. Я бы не выпускал тебя из объятий, я бы занимался с тобой любовью дни и ночи напролет.

Лавиния растерялась, услышав эти слова, и почувствовала, что начинает трепетать, как будто он задел в ее душе чувственные струны, о существовании которых она и не подозревала. Струны, разбудившие в ней вдруг извечную женскую тоску по мужчине. И от всей безысходности своего положения у нее стали навертываться, на глаза слезы. И в то же время панический страх сковал ее члены, вытесняя из сознания здравый смысл. Она слышала, как сильно и отчаянно бьется ее сердце.

Ей хотелось сказать Витторио, что она передумала, что хочет вернуться домой, что не останется здесь больше ни минуты. И пусть он катится ко всем чертям со своими угрозами.

Но ее паника была порождена не страхом перед ним. Нет, теперь она уже боялась себя. Тех чувств, которые овладели ею и которые она упрямо гнала прочь. Ей ни за что нельзя позволить себе увлечься им. Он совсем не в ее вкусе. И потом, как он с ней обращается! Однако тоска по мужской ласке, которая проснулась в ней под влиянием его слов о том, как он будет любить обожаемую женщину, оставалась.

— Я не могу… — начала было она.

Но Витторио сделал предостерегающий жест, заставив ее замолчать. В дверь постучали. Лавиния застыла в ожидании, в то время как он пошел посмотреть, кто там. В комнате появился коротышка-слуга с их вещами. Витторио тепло приветствовал его.

Они заговорили по-итальянски, поглядывая на Лавинию и весело смеясь.

— О чем это вы? — спросила с любопытством Лавиния, как только коротышка исчез и они снова остались одни.

— Лука сказал, что мне пора жениться и, не теряя времени, родить хорошенького мальчика.

Лавиния почувствовала, как, несмотря на кондиционер, ей стало трудно дышать. Хотелось исчезнуть, сбежать из этой комнаты с огромной кроватью посередине.

— Пойду приму душ, — сказал ей Витторио и направился к одной из трех дверей, выходивших из спальни.

Как только он исчез, Лавиния посмотрела на дверь, ведущую в коридор, мечтая набраться смелости выбраться отсюда и потребовать немедленно отправить ее обратно в Бостон. Но если она сделает так, то потеряет работу — Витторио уж позаботится об этом!

В отчаянии Лавиния попыталась сосредоточиться на чем-нибудь другом. Она ненавидит то, как Витторио поступает с ней и что заставляет ее делать. Она и самого Витторио ненавидит… Разве?

Не в силах ответить честно на этот вопрос, она бросила взгляд на открывающийся из огромного окна вид на внутренний дворик с бассейном. То там то сям были разбросаны островки цветов на сочной зелени газонов. Лежаки с зонтиками от солнца как бы приглашали насладиться приятным отдыхом.

Будто заманчивая картинка из брошюр туристических компаний, которые ей приходилось видеть безо всякой надежды когда-нибудь насладиться предлагаемыми услугами. Но сейчас единственным местом, где она мечтала бы оказаться, был ее собственный дом.