Забыл про Анубизу.

Существовала только Кили с ее рыжими волосами, зелеными глазами и мягкими, сочными губами. Он выкрикнул ее имя.

Она посмотрела на него, прямо в глаза, и вздрогнула. Хотя он был далеко от нее, но увидел ее реакцию и на мгновение возненавидел ее. Он ненавидел ее и всё же не ненавидел, она была его. Чего бы это ни стоило, он будет ею обладать.

Разум взывал к нему, мелькая во тьме его души. Здравый ум попытался прорваться в покрытую шрамами его психику. Она могла бы спасти нас, считал он. Она могла бы спасти нас от нас самих. Но перемирие, давным-давно установленное между его атлантийской половиной и половиной Нереида, было разбито, когда он нарушил заклятие во влажной пещере под горами.

Две стороны его натуры – обе альфа, обе доминирующие – сражались за контроль над его разумом. Он знал границы своих сил атлантийца, но только пробовал ряд возможностей в качестве Нереида. Или он станет сильнее, чем когда-либо, или его рассудок разрушит сам себя о каменистую землю поля боя, проходившего внутри его разума.

– Кили, – закричал он, – мы идем за тобой.

Продолжая бежать, кричать, он удерживал ее изумрудный взгляд своим собственным. Она боялась, он видел. Она испугалась, и какая-то маленькая, чужая часть его едва ли не радовалась ее страху. Отвращение к самому себе душило его. Разве Пустота настолько изменила его? Отвратила от обязанностей?

От чести?

Но она не отступала. Не отворачивалась от него. Не побежала, как будто поняла, что бегство только вызовет его инстинкт охотника.

Может быть, она подумала, что его собратья воины защитят ее. Может быть, один из них уже заявил на нее права. Эта мысль оказалась для него подобной копью в живот, и он споткнулся и упал на камни, чувствуя, как кожа на его руках и лице разрывается. Он не обращал внимания на боль. Не обращал внимания на кровь. Это было неважно.

Снова поднявшись, он не обратил внимания на попытки Фарнатия догнать его, проверив только, чтобы его хватка на мече не ослабла.

Нереидская часть его души просто выла, а кипящая ярость, растущая в нем, пока не достигла взрывоопасной силы. Не зная или не тревожась насчет того, что могло произойти, Джастис сорвал чары, которые он так жестко установил вокруг своей Нереидской половины так долго.

Магия Нереид, так долго отрицаемая, вырвалась вперед. Сила Нереид захватила его, едва не уничтожив. Ураганной силы ветра закружились вокруг него в суровом пейзаже, подняв камешки, размером с голубых китов, как детские игрушки. И потом бросили их о землю с разрушительной силой.

Позади Джастиса, Фарнатий кричал от страха, но продолжал бежать даже быстрее, чтобы догнать его. Джастис осознал это на периферии сознания, в какой-то части себя, которая не была ветром, силой, яростью. Он бежал, теплая кровь стекала в его глаза из порезов на лбу. Должен добраться до нее. Она была настоящей. Она была реальностью.

Она была его реальностью, и если он сможет завладеть ею, то будет исцелен.

Сердце Кили билось в одном ритме с громкими шагами безумца, бегущего к ней по извилистому ландшафту, который походил на что-то напоминающее дешевый графический роман. Он наступал и направлялся к ней. Это было в его глазах, мерцало в безумии цветов, которые не могли существовать. Синий, зеленый и серебряный сменялись в его глазах, пока она не почувствовала головокружение, – почти гипноз, – и вынуждена была оторвать взгляд.

Но, не смотря на безумие, покрывавшее черты его лица, было еще что-то. Что-то такое знакомое…

По ее позвоночнику прокатился лед. Этого точно не было в программе, которую она тщательно сформировала в своем разуме за те пять-шесть минут, которые у нее были до того, как оказаться в Атлантиде. Она представляла разрушенные храмы, может быть, несколько очень старых людей, бродящих вокруг, как сторожа. Своего рода археологические раскопки в процессе.

Вместо этого, она оказалась среди древней битвы, воплотившейся в жизнь. Наполненной магией, безумием и хаосом, не настолько уж историческим.

Один из воинов, Мститель, повернулся и что-то крикнул ей, а Кили отступила, потом лишь поняв, что кричал он вовсе не ей. Маленькая, фигуристая блондинка, одетая в джинсы и простой топ, бежала позади нее.

Мститель прыгнул к женщине с по-настоящему ужасной хмурой гримасой на лице.

– Время не самое подходящее, Эрин, – рявкнул он. – Я хочу, чтобы ты вернулась в безопасность дворца. Сейчас же. И можешь взять с собой этих двоих.

Вместо того чтобы хоть чуточку испугаться, женщина, наоборот, рассмеялась.

– Аларик сообщил, что я могу ему понадобиться, – сказала она. – И когда эта твоя тактика, я – мужчина, срабатывала со мной?

Воин обратил весь свой гнев на мужчин, окруживших искаженный портал.

– Аларик. Что, во имя девяти кругов ада, ты делаешь, впутывая сюда Эрин?

Мужчина, повернувшийся к ним и ответивший, оказался одним из самых пугающих мужчин, увиденных Кили за свою жизнь. Он явно был совершенным мужчиной, как и остальные, у него также был сексуальный магнетизм альфа-самца. Сила его привлекательности выходила за рамки.

Но он был несколько другим.

Если Конлан создавал впечатление королевской власти, а Вэн был грубым и готовым напасть воином, что-то в зловещем свечении зеленых глаз Аларика, в резких чертах его лица говорило о темных делах в укромных аллеях. Этот мог пустить кровь прежде, чем поймешь, что тебя ранили, и получил бы от этого удовольствие.

Кили задрожала, внезапно испугавшись сильнее, чем за всю свою жизнь.

– Не обсуждай мое решение, Лорд Мститель, – сказал мужчина, предположительно, Аларик. – Если у нас есть хоть один шанс спасти Джастиса из Пустоты, то он связан с Эрин и ее мастерством в Дикой магии.

Вэн остановился, поворчал и склонил голову.

– Ты, правда, считаешь, что это может сработать? Каждый раз, когда она пыталась использовать Дикую Магию в Атлантиде, результаты, по меньшей мере, были неожиданные. Я бы очень не хотел, чтобы она вытянула оттуда труп нашего синеволосого друга.

Веселье исчезло с лица Эрин, словно невидимая рука стерла его.

– Не смейся надо мной, Вэн. Если я могу что-то сделать, – хоть что-то, – чтобы вернуть твоего брата домой, после того, что он сделал для меня… для нас… я сделаю это.

Пока Вэн и Эрин продолжали спорить, Кили обнаружила, что ее необъяснимо притягивает портал. Вид безумца, продолжавшего идти к ней. Он что-то кричал, кричал и кричал, но она не могла ничего услышать. Зеркало молчало. Но каким-то образом, внезапно она поняла, что это было.

Она знала, кем был он.

Что сказал Вэн?

– Синеволосый труп? Синие. Волосы.

Это был он. Это был воин из ее видений. Она закрыла глаза, а рука невольно поднялась, чтобы схватить деревянную фигурку, которую она носила как талисман. Этого быть не могло. Рыбке, вероятно, больше двухсот лет. Это было невозможно.

И всё же… и всё же. Вот она стоит в Атлантиде.

Она открыла глаза и незамедлительно снова оказалась связана с ним взглядом, необъяснимо увлеченная им, как сила лунного прилива. На этот раз она была уверена.

Это был он. Ее воин. И он выкрикивал ее имя.

Ее охватил такой сильный страх, что она почувствовала слабость, а ноги стали странно вялыми. Как всегда аналитический, ее разум изучал ее реакцию как будто со стороны. Может быть, именно так добыча реагирует при виде хищника, направляющегося к ней, с когтями и клыками?

Она резко повернула голову налево, потом направо, пытаясь стряхнуть странную усталость, охватившую ее. Потом она поняла, что Конлан заговорил.

– Решайте сейчас, – рявкнул он. – У нас нет на это времени, Вэн. Если Эрин не может пользоваться Дикой Магией, чтобы попытаться открыть проход, единственный другой способ – Смертельная магия. И если до этого дойдет, я отдам себя ради нашего брата. Он спас мою жену и ребенка – меньшего я сделать не могу.

Возникла шокирующая тишина. Даже Кили, незнакомая с их культурой, внезапно поняла значимость того, что сказал только что Высокий принц. Он отдаст себя в жертву, чтобы спасти ее воина… нет, не ее воина, этого воина… который явно оказался в ловушке в этой Пустоте.