- Хорошо! - Подумав, согласился капитан.

Мы вернулись к остальным. Капитан приказал карантинным отвязать помощника от дерева. Потом рассказал всем собравшимся о моем предложении сделать одну из яхт карантинной.

Товарищи по несчастью взвыли от восторга - настолько надоело им без толку торчать на берегу.

Все засобирались, сворачивая лагерь. Пока капитан инструктировал матросов из карантинной команды, я написала записку.

«Володя, я не могу тебе это сказать открыто. Даже записка может быть перехвачена врагами. А сегодня нам предстоит оказаться на разных яхтах. Потому разыграю спектакль с передачей записки - потом объяснишь это остальным. Доверять помощнику нельзя. Разговаривать при нем не стоит. Но слушаться он тебя будет лучше, чем капитана.

Когда останешься наедине, наверняка наедине, например в каюте капитана, пригласи помощника и дословно произнеси мой пароль. То, что увидишь и услышишь держи в секрете. Удачи».

Команда «зараз» наотрез отказалась принимать предателя своим капитаном. Капитаном почти единогласно был избран княжич Владимир. А предатель условным помощником.

- Малейшее сомнение и отправим его за борт! - бурчали матросы, - а то шлюпку украдёт и смоется от правосудия, пиратский прихвостень! Да ещё и заразу по всей России разнесёт - с него станется!

Пригнали две шлюпки с пиратской яхты и перевезли с берега весь скопившийся скарб.

Я стояла в стороне и молчала. Когда последние обитатели берега садились в шлюпки я смущённо позвала:

- Володя, я хотела тебе сказать кое-что по секрету. А то неизвестно, когда теперь увидимся. Мы же на разных кораблях поплывём.

Мужчины рассмеялись:

- Какие тут могут быть секреты, когда почти кричишь на далёком расстоянии. Любовные секреты на ушко шепчут.

- Вот вы вроде взрослые, а поглядеть на вас... - не закончила я фразу, но «заразы» насторожились, - я записку написала, прочитай, когда один останешься. Я вот тут положу и отойду.

Моряки с нашей яхты, что не знали про мой пароль, продолжали потешаться, пока Владимир шёл к моей записке, прижатой камушком:

- Надо же! Сопливая совсем, у туда же - любовные записки пишет! Княжич, дай прочитать! Уж больно интересно, что эта малявка может в записочках писать.

- Это неприлично - читать чужую почту! - спокойно сказал княжич, хотя у него горели от смущения уши. Наперерез к нему молча шагал капитан, явно намереваясь поднять моё послание первым. Он немного не успел, опомнился и остановился, чтобы не подойти слишком близко и не столкнуться с карантинным.

Володя подошёл к записке и, полный достоинства, склонился, чтобы её поднять.

- Оставьте её мне, княжич. Когда я брал на яхту подростков, а среди них девочку, я давал вашим родителям обещание беречь вас от опрометчивых поступков. Одним из них является легкомысленное поведение.

- Вряд ли можно расценить наши отношения, как легкомысленные, учитывая наше расстояние друг от друга. А прощальная записка друзей - это самое невинное, что только можно придумать в нашей ситуации, - вмешалась я, жёстким и высокомерным тоном удивив его - если вы, капитан, начнёте указывать княжичу или мне в личном общении, мы сочтём это как оскорбление.

Мы способны сами позаботиться о своей чести. И не совершим ничего опрометчивого, даже если нам придется наедине ночевать в одной палатке и под одним одеялом. Я доверяю княжичу Владимиру, как брату, и уверена, что он не оскорбит меня и не нанесёт вреда моей чести.

- Я так же уверен в благоразумии княжны Анны. Думаю, у вас тоже было время убедиться в её уме и благородстве. Она осталась одна на берегу с предполагаемыми чумными, рискуя своей жизнью. Потому, думаю, достойна всяческого доверия и уважения! - так же сурово отчитал капитана Володя, - Если между нами возникнет любовная переписка, то наши родные, скорее всего, обрадуются и решат устроить помолвку. Но мы к таким решительным поворотам судьбы ещё не готовы.

- Вы капитан, - улыбнулась я, - привыкли всё контролировать на своём корабле. Но мы не ваши подчинённые, а пассажиры и находимся сейчас не на вашем корабле, а на берегу. Расслабьтесь и больше доверяйте нам. Ведь княжичу и мне даже карантинная команда доверяет свои жизни!

- Ваши родители и вы так же доверили мне ваши жизни. Почему же вы не доверяете мне прочитать записку княжны?

- Потому, что вы не стали одним из наших родителей. И доверить тело, не тоже самое, что открыть вам свою душу, - жестким тоном продолжил Володя, - если бы вы просто спросили, возможно я и рассказал вам о содержимом записки, но вы повели себя оскорбительно, а это удивляет и напрягает меня! - подняв бровь и с интонациями высокородного перед нижестоящим произнес мой приятель.

- Я принял судьбу маленькой княжны слишком близко к сердцу, - пробормотал капитан, - видимо потому отношусь к ней, как относился бы к своим дочерям. А они у меня растут в строгости.

- Я воспитывалась в не менее благочестивой семье.

- Вы оскорбительно отнеслись не только ко мне, предположив во мне скверные желания в отношении этого ангела, или возможность подлых действий с моей стороны. Вы оскорбили это дитя, это чистое в помыслах и душе существо, запачкав её в присутствии команды своими грязными мыслями! Если бы вы были равным мне, я был бы обязан вызвать вас на дуэль! - добил подозрительного капитана Володя.

_

Капитан поклонился и отошёл, но было видно даже по его напряжённой походке, что он не сумел погасить недоверие и ярость.

Княжич, с расстояния вопросительно смотрел мне в глаза. Я твердым взглядом указала на моё послание в его руке.

Матросы, удивлённые нашей перепалкой с капитаном, примолкли. Те, кто ждал княжича, сели в лодки. Один из них, дождался его посадки и оттолкнув шлюпку сел в неё и сам.

Когда они отплыли, я задумчиво побрела в сторону шлюпки с капитаном.

- Почему вы не доверяете мне, Анна? - спросил он, взобравшись на палубу яхты. В шлюпке он напряжённо молчал, - я заподозрил ваше недоверие, когда вы остались наедине с моим помощником и приказали псу охранять вас. При помощи того молчаливого бойкота собирались проверить меня?

- Почему вы убили свидетелей на пиратской яхте? Почему не предложили им сдаться?

- Ах так это вызывает ваше недоверие? - почти искренно удивился он, - я надеялся захватить их спящими и связать. Я не предполагал, что они не спят и пьянствуют. Не мог знать, что они окажут яростное сопротивление.

- А стоило бы, - язвительно улыбнулась я, - ведь они ожидали свою команду с берега. Наверняка, как и вы, слышали перестрелку и были готовы к неожиданным событиям. Вы умный человек и ваше поведение как-то не вяжется с таким просчётом.

- Если вы не доверяете мне, то почему сейчас сели на мою яхту? Почему не остались в карантине?

- Во первых: я не заражена и рисковать понапрасну не намерена. Во вторых: вы отвечаете за мою жизнь перед Его Величеством, и случись что со мной вы не сможете сказать, что я была на другой яхте и вы ни при чём. Охотятся-то на меня, потому мне лучше быть рядом с вами. Если списать с корабля вашего помощника, ещё возможно, то вы то никуда не денетесь.

Мы стояли на палубе у борта, матросы разбежались по своим делам, а капитан напряжённо думал.

- Если кто-то из заражённых умрёт, мне всё равно не жить. Какая разница: казнят меня за одного или за всех высокородных пассажиров?

- Поэтому вам выгодно доставить нас живыми и здоровыми. Если это вы приказали своему помощнику связаться с пиратами, то он вас выдаст, чтобы свою жизнь спасти. Он сейчас на другой яхте и он моя страховка.

Если же меня попытаются «неожиданно» украсть во второй раз, то выглядеть это будет совсем подозрительно. И на своего помощника вы это уже не спишете.

Я отправилась в крохотную каюту, выделенную мне ещё в начале путешествия.

***

Владимир пригласил в каюту помощника, предложил ему сесть и выпить чашку чая.

- Нам с вами необходимо решить: как мы совместно будем управлять яхтой. Я астрономию и навигацию учил, так настоял мой отец. Но практики у меня, конечно же, не было. У вас с практикой всё в порядке.