— Нет, Джессика. Виноват я. Я бросил вас на растерзание этим шакалам, хотя знал, как вы неопытны и вспыльчивы.

Я открыла рот. В первый раз на моей памяти Клейтон признал себя виновным.

— А ваш дед… что?

Муж коротко усмехнулся:

— Он от вас, как вы любите говорить, в диком восторге! Больше всего ему, по-моему, понравилось, как вы саданули меня в солнечное сплетение. Очень больно, между прочим.

Засунув руку в вырез халата, он потер загорелый мускулистый живот. На мой взгляд, не так уж он и пострадал — скорее, это я отбила себе руку.

— Не добивайте меня, — пробормотала я. — Там ведь было полно репортеров?

— …сделавших массу интересных снимков, — подхватил Клейтон и бросил на кровать пачку утренних газет. Везде я видела новобрачную чету: он, со склоненной ко мне головой, на лице любовь и нежность, да и я не хуже… Артисты. Потом — вытянутое лицо той паскуды, с дословно приведенными крупным шрифтом моими словами; молодой муж, помирающий от смеха у ног своих гостей; он же — судорожно хватающий воздух после моего тычка; я с триумфально вскинутой бутылкой…

Я отшвырнула газеты в ужасе. Больше всего мне хотелось забраться под кровать и остаться там навсегда.

— О, боже, простите, Пол, я не хотела!

Прилегший на кровать рядом Клейтон неожиданно рассмеялся:

— Да за что же? У меня звонки с самого утра, очередь расписана на полгода вперед. Нас просто завалили приглашениями. И это все — ваша заслуга! Вы живая реклама моему бизнесу!

Клейтон поднес мою руку к губам. Я должна была радоваться, что все обошлось. Но вместо этого испытывала только раздражение. Оглядела его — блестят свежевымытые волосы, искрятся серые глаза, сверкают зубы, в вырезе халата лоснится загорелое сильное тело сексуального самца…

— Скажите, мистер Клейтон, а если бы я кого-нибудь убила на глазах у сотни свидетелей, вы и из этого бы сумели извлечь выгоду?

Клейтон отпустил мою руку и поднялся с кровати. Сказал сухо:

— Пока дед здесь, нам придется спать в смежных спальнях. Будьте любезны называть меня по имени. И постарайтесь хотя б иногда придерживать свой язык.

— Ну что, голубки? — дед смотрел на нас из-под нависших бровей. — Я так и думал, постель вас примирит. А окончательно примирит ребенок. Пол, ты слышал? Я еще хочу увидеть внука. Ты уж постарайся, слышишь?

Пол кивнул. Я мило улыбнулась:

— Если не постарается он, расстарается кто-нибудь другой!

Дед захихикал, хлопнул ладонью по пачке газет.

— Еще ни одна женщина не входила в нашу семью так громко! Но знаешь, Пол? Мне это нравится. Нам давно не хватало такой свежей, бунтарской крови.

"Свежая кровь" открыла, было, рот, но железная рука мужа увлекла ее прочь.

Я едва не вросла в пол перед дверью столовой — мои родственники! Я совсем про них забыла: но вот они сидят за столом в полном составе и в самом похоронном настроении. Они, казалось, были ошеломлены тем, что мы вошли под ручку, улыбаясь и воркуя. У моей любимой сестрички под маской печали, скрывавшей злорадство, начало проступать беспокойство — а вдруг все не так уж плохо?

Клейтоны включили свое семейное обаяние на полную катушку. Через несколько минут они расшевелили, обнадежили и развеселили моих перепуганных родственников. Мать сияла, сестра и сноха раскраснелись, брат что-то увлеченно рассказывал, и даже отец начал неуверенно улыбаться…

Выходя из столовой под аккомпанемент смеха и восхищения свадьбой, домом, парком и всем этим светом, я дернула мужа за рукав:

— Пол?

Он взглянул на меня с настороженной улыбкой.

— Да?

— Сделайте, чтобы они все время были заняты. Всегда. Я не в состоянии сейчас общаться еще и с ними. Вы понимаете? Сделайте так, чтобы они уехали спокойными и довольными — и я сделаю то же самое с вашим дедом. Даю вам слово. Пожалуйста.

Клейтон некоторое время серьезно смотрел на меня. Кивнул.

— Договорились.

В общем-то, жизнь моя особо не изменилась. Лишь обращение ко мне "миссис Клейтон", обручальное кольцо с бриллиантами, да смежные спальни напоминали, что я теперь замужняя дама. Мой молодой муж был в основном занят развлечением своих новых родственников, а при встречах обращался со мной с великой осторожностью — как с заведенным взрывным устройством. С такой же осторожностью я обращалась с его дедом. Не то, чтобы я сдружилась с ним — не представляю, как можно быть другом этих властных бесцеремонных Клейтонов (деньги их делали такими или это у них наследственное?) — но мое общество его, похоже, развлекало.

Так я продержалась всю неделю (стало легче, когда я проводила своих любимых родственников) — вплоть до трапа дедовского самолета. Тут дед отослал Пола, заявив, что ему необходимо переговорить с внучатой снохой с глазу на глаз. Клейтон-младший кинул на меня отчаянный взгляд (я ободряюще кивнула, хотя у самой сердце подпрыгнуло); пошел неохотно, часто оборачиваясь, словно ожидая, что вот-вот рванет…

— Послушай-ка, девочка, — заявил дед, — я понял, в чем дело!

— Да?! — перепугалась я.

— Все его бывшие девицы залезали ему в штаны прежде, чем успевали влезть в душу. Ты поспела и тут и там.

Я нервно хихикнула. Мне не грозило ни то, ни другое.

— Знаю, тебе трудно будет удержать его, чтобы он не бегал за другими бабами, но прошу — лупи его, бей бутылкой, привязывай за член — но только не подавай на развод. В нашей семье разводов не было и не будет!

— А вам не приходило в голову, что это я могу ему изменить? — с раздражением спросила я. Все упорно развивали во мне комплекс неполноценности: ах, Пол то, ах, Пол се…

— Тогда он тебя просто прикончит!

— Что-то верится с трудом!

Некоторое время дед смотрел на меня голубыми, как небо, глазами. Потом внезапно спросил:

— Ты любишь его?

— Нет, — не задумываясь, ответила я и охнула про себя — неделя такого напряга — и все насмарку! Проклятый старик неожиданно расхохотался, потирая жесткие ладони:

— Хо! Хо! Хо! Чертова девка! Молодец, люблю!

И смачно чмокнул меня в губы.

— Чего это он так расцвел? — подозрительно спросил Пол — уже в машине.

— Да откуда я знаю? — с досадой отозвалась я. — У вас, Клейтонов, какое-то извращенное чувство юмора!

Мы выехали на автостраду. Клейтон спросил, не сводя глаз с дороги:

— Как вам показался старик? Понравился?

— Скорее да, чем нет.

Клейтон засмеялся:

— Большей похвалы от вас, по-моему, не дождаться! Я люблю его.

— Оно и видно. Так бессовестно надуть любимого деда!

Пол улыбнулся. Лицо его потеплело, и я неожиданно на него загляделась.

— Родители давно погибли. Он, фактически, и воспитал меня. Он — моя единственная семья. Поэтому мне трудно…

Коротко глянул на меня.

— Вы не простите их, Джессика?

Я с трудом переключилась на собственные проблемы.

— Что?

— Все мы совершаем ошибки…

— Только по некоторым они очень больно ударяют… Не надо так огорчаться. Мы помиримся. Потом. Когда-нибудь. Может, в следующей жизни.

— В сущности, они неплохие люди…

— В сущности, это не ваше дело! — огрызнулась я. — Вы сначала в своей… невеликой семье проблемы решите!

Клейтон замолчал. Так до самого дома мы доехали в тишине. Остановив машину, Пол потер переносицу и сказал задумчиво:

— У нас с вами сегодня юбилей.

— Юбилей?

— Неделя супружеской жизни. Не хотите отпраздновать?

— Шампанским и свечами?

— Вы когда-нибудь были в казино?

Конечно, проигралась я в пух и прах. Клейтон только похохатывал, глядя, как азартно я иду к неизбежному проигрышу: сам-то он понемногу, но непрестанно выигрывал… Кому какое счастье!

А шампанского мы все-таки выпили — хозяин казино прислал бутылку к нашему "юбилею".

Мы усаживались в машину далеко за полночь.

— О, боже! — вздохнула я, подкидывая в руке колье. Клейтон напялил его на меня, ехидно заметив, что его жена имеет право носить бриллианты не меньшее, чем его любовница. — Давненько я так не веселилась!