Я повертела рукой. Мне не хватало слов.

— Мне очень жаль… в смысле… ваших денег…

— Это мои деньги! — резко сказал он.

— Ну да, конечно, просто вам пришлось потратиться на меня гораздо больше, чем вы рассчитывали…

Клейтон усмехнулся. Присел на пол у кровати.

— Да уж… с каждым днем вы становитесь мне все дороже.

— Это как понимать?

— Да как хотите… Но и поделом. Сам виноват. Если бы я не втравил вас в эту авантюру… Вы не знаете, что я пережил за эти три дня… Они хорошо с вами обращались?

— Ну как… Да. Кормили, водили в туалет, даже давали умываться.

— Они не обижали вас? Поверьте, я спрашиваю не из любопытства. Мне нужно успокоить свою преступную совесть. Представляю, что вам пришлось вынести…

Он явно считал меня менее толстокожей, чем я была. Ему трудно было вообразить, что почти все это время я попросту проспала…

— Они обращались со мной хорошо, — сказала я послушно. — Не били и не пугали. Они даже не изнасиловали меня, как я их об этом не просила… Пол, правда, все нормально!

Его лицо оставалось мрачным.

— А почему вы тогда закричали? — подозрительно спросил он.

— Заорешь, когда саданут по почкам! — брякнула я и спохватилась — мало того, что Клейтону пришлось расстаться с деньгами, так я еще заставляю его мучиться угрызениями совести.

— Простите меня, — пробормотал Пол. Я погладила его по жесткой щеке.

— Успокойтесь, я жива и здорова, и… Что такое?

Прижав мою ладонь к щеке, он смотрел на меня как-то странно.

— Знаете, тогда… до похищения… ночью. Вы были такая беззащитная… доверчивая… почти без колючек…

— Выпустить?

— Что?

Меня нервировало выражение его глаз. Это, кажется, называется… нежность.

— Колючки?

Пол засмеялся.

— Ох, нет, не надо! Спите.

Быстро поцеловал меня в висок. Кажется, это входит у него в привычку.

— Пол! — спохватилась я. — Спасибо!

Он оглянулся от двери.

— Завтра вас осмотрит врач. Не вздумайте удрать. Теперь вы обязаны меня слушаться. За вами долг.

Конечно, я удрала. Пошла навестить лошадей. Пат, как всегда, был полупьян.

— Хорошо повеселилась?

С мгновение я смотрела на его улыбавшуюся рожу, не зная, как реагировать на этот черный юмор. Потом сообразила — Клейтон, вероятно, сказал, что я отправилась в какую-нибудь развлекательную поездку. Ответила с чувством:

— Лучше всех, Пат. В жизнь не забуду!

Я бездумно шаталась по парку, пока не вышла к тому злополучному пруду. Уселась, обхватив колени руками, задумчиво разглядывала кувшинки. Что-то изменилось. Я вчера вернулась, и мне были рады, и я почувствовала себя впервые за много лет дома. Не стоило бы привыкать к такому ощущению…

— Привет, Конопушка!

Подпрыгнув от неожиданности, я развернулась с разъяренным:

— Сколько раз говорить тебе, лысый хрен!..

И замолчала. Передо мной стоял Пол Клейтон собственной персоной и улыбался во все зубы.

— Это когда же я облысел?

Я глядела на него снизу, открыв рот. Веселое лицо, сверкающие глаза, загорелая рука, ерошащая густые волосы…

— Это вы… — пробормотала я жалко.

— Ну да, это я. А кого вы поджидали здесь с этим великолепным эпитетом наготове? — он присел на корточки, вглядываясь с улыбкой в мое лицо. Я поспешно отвернулась.

— Я думала, это Пат…

— Вы мне не рады? Могу взамен прислать Пата.

— Отчего же? — кисло пробормотала я. — Очень рада.

— Тогда не надо это так тщательно скрывать! — с досадой сказал Клейтон. Он прилег на траву, сердито бросая в воду камешки. Я косилась на него краешком глаза. Сердится.

— А где дед?

— Уехал.

— Как уехал?

— Так. Я сейчас с аэропорта. У него появились срочные дела, — взглянул на меня, точно хотел продолжить, и передумал. — Звонила Мюриэл.

— Да?

— Они приглашают нас. Вы не против? Вам, кажется, нравится Мюриэл?

— Это вам она нравится, — проворчала я, вставая. Он смотрел на меня подозрительно — такая покорность мне несвойственна. Он не знал, что сейчас я готова была оказаться хоть у черта на куличках, лишь бы не наедине с ним.

Знаете, что произошло на берегу этого чертова озера? Я сделала то, что сделала бы любая нормальная женщина уже в первый миг знакомства с Полом Клейтоном.

Я в него влюбилась.

Мюриэл тут же усадила меня поодаль от мужчин.

— У вас что-то случилось?

— У кого?

— Вы поссорились?

— С чего вы взяли? — спросила я с некоторым облегчением. Я боялась, что у меня все на лице написано.

— Показалось. Пол несколько дней назад заезжал к нам. Был сам не свой. Я таким его еще ни разу не видела: мрачный, неразговорчивый, под глазами круги… Посидел минут пять, сорвался и, ничего не объяснив, умчался на этой своей бешеной машине… Джессика, вы должны запретить ему так гонять!

Как же! Попробуй запрети что-нибудь этим Клейтонам!

— Мне так нравится, — пробормотала я.

— Послушайте меня, Джессика, — настойчиво продолжала Мюриэл. — Вы ему очень дороги. Не припомню, чтобы он из-за кого-то так переживал. Только и слышишь — Джессика то, Джессика это…

Ну, артист!

— У нас все прекрасно, не надо беспокоиться.

Мюриэл вздохнула:

— Вы друг друга стоите…

И заговорила о другом. Я слушала ее — и не слышала. Я смотрела на руку Клейтона, расслабленно лежащую на подлокотнике кресла. Длинные сильные пальцы, твердое запястье, перехваченное широким ремешком часов… Загорелая гладкая кожа, выгоревшие на солнце волоски, тяжелые мышцы плеча… Разговор слился в одно "бу-бу-бу". Вдруг меня словно ударило током — я вскинула глаза и увидела, что Клейтон смотрит на меня. Кровь бросилась мне в лицо — я знала, ЧТО он в моем взгляде увидел. И от этого ему стало явно не по себе: улыбка таяла, зрачки расширились…

О, черт, я не хотела! Я, правда, не хотела! Я не хотела влюбляться в него. И уж тем более, чтобы он догадался об этом. Я не хотела…

Я твердила это, как мантру, в машине, хотя самовнушение мало помогало. Пол молчал. Он был в явном замешательстве. Мы оба не ожидали от меня ничего подобного. Я закурила. И докурила почти половину, прежде чем спохватилась:

— Можно?

Он глянул на меня растерянно: похоже, и не заметил, что я курю. Это Клейтон-то!

— Что? А, конечно!

Мне стало совсем плохо.

Тут Клейтон так резко затормозил, что я чуть не выбила носом стекло; высунувшись из окна, замахал кому-то:

— Донелли!

Я тоже с внезапным облегчением увидела спешащего к нам Борова. Здороваясь с Полом, он не спускал с меня глаз.

— Боже, как я рад! — бормотал, целуя мне руку. — Русалочка! Я сразу, сразу узнал вас!

— Да я особо и не маскировалась! — засмеялась я.

Он продолжал петь:

— Тогда я сразу почувствовал, что дело неладно! Пол с таким зверским лицом заталкивал меня в машину! Теперь я понимаю — он уже тогда влип!

— И крупно, — согласилась я. Пол переводил глаза с меня на него.

— Джессика, — сказал, наконец. — Мистер Донелли приглашает нас к себе. Мне надо еще кое-куда заглянуть, подъеду к вам попозже.

Я была сейчас готова хоть к черту на рога. Пол предупредил негромко:

— Поосторожней с ним. Он так и кипит!

— Я тоже, — призналась я и вылетела из машины.

Единственным достоинством Жирного Борова было то, что с ним совершенно не надо задумываться: он беседовал обо всем сам с собой. Я под конец даже не кивала и не отпускала вежливых замечаний. Клейтона все не было. Наконец очнувшись от своих нелегких мыслей, я услышала, ЧТО мне вещает Боров, и поняла — пора сматываться.

— Я подвезу! — засуетился он. Я моментально представила, как он останавливается посреди дороги и тянется ко мне своими жирными лапками…

— Ну нет! Если уж муж забыл обо мне, доберусь на такси!

Жирный Боров проводил меня до дороги, сказал, заглядывая в глаза:

— Джессика, если когда-нибудь вы с Полом… Знайте, я всегда вас жду! Позвольте поцелуй на прощанье…