— Комната четыре, детка, — произнес он, протягивая руку к моему бедру. — Это наша старая комната, помнишь? Когда ты будешь готова для семи смертных грехов, дай мне знать. Ты помнишь правила? — спросил он и скользнул пальцем по внутреннему шву моих кожаных брюк. — Или тебе напомнить?

Все вопило у меня внутри, требуя ударить ему коленом по причинному месту, настолько мне было мерзко.

Но вместо этого, я кивнула, в слегка обиженном виде.

— Да. Я помню. Нет никаких правил.

Он засмеялся.

— Замечательно, — сказал он, сделав очередную затяжку. Запах был тошнотворный, и мне хотелось скорее выбраться. — Прошло столько времени, и я начал подумывать, что ты завязала с этим.

Он омерзительно хихикал, и я готова поклясться, что его бледное лицо напоминало призрак.

— Признайся, я был не прав? — он опустил пакетик мне в руку. — Наркоманы не бывают бывшими. Увидимся, Райли.

Я молча сунула наркотик в карман, отодвигаясь от него, и покинула офис, хлопнув дверью. Но даже это не помогло заглушить его смех. Вот, скотина! Я уже была на полпути к двойным дверям, когда Эли появился из тени. Его надежная рука тут же опустилась на мою поясницу.

В коридоре все выглядело, как захудалый клуб из кинофильма: два парня стояли рядом, деля косяк; другая парочка - страстная и разгоряченная - стояла неподалеку, не доходя и двух футов... ее кожаные шорты на шнуровке были полностью расшнурованы, его руки шарили по ее груди.

Две девушки застолбили темный угол около туалета - одна сидела на коленях другой лицом друг к другу, и лапали друг друга. Та, что сверху, была одета в короткую клетчатую юбку школьницы, хотя юбка была задрана до самых ушей и она сияла задницей в стрингах.

Клянусь Богом, у людей в наши дни не осталось вообще никакого представления о приличиях. Я никогда не отличалась особой скромностью, но черт побери!

— Возьмите комнату, — пробормотала я, но, кажется, меня никто не услышал, а если и услышали, то это вовсе не заботило их.

Эли уверенно увлекал меня в главный зал мимо завсегдатаев клуба, где мы смешались с толпой танцующих людей. Он ни разу меня не выпустил, его рука плотно лежала на моей коже.

Всякий раз, когда я натыкалась на танцующих, я ощущала, как он усиливал контакт. Я ощущала его тело, плотно прижатое ко мне, пока мы пробирались сквозь толпу, как откликается мое собственное. Мне нравилось это ощущение.

Возле самой двери мы столкнулись с Мюллетом и высокой длинноногой девчонкой с черными, как смоль, волосами и неровными прядями, спадающими вниз, одетой в красную майку и черные штаны с подтяжками.

Ее готические ботинки делали ее более высокой - куда выше, чем был Мюллет. Он поздоровался, и мы уехали. Мюллет никогда не имел отношение к тому, что творилось в дальних комнатах. Он был устойчивым поклонником спиртного и музыки. Действительно отличный парень.

Иногда я себя спрашивала, как он продолжал водить со мной дружбу, в то время когда я была по уши в этом дерьме.

Одного взгляда Зетти, сидящего у двери было достаточно, чтобы понять, что он в курсе, что что-то произошло: хотя мы долго не виделись, он без труда определил, что я снова окунулась в дерьмо Келтера.

У меня не было возможности опровергнуть это. Я помахала ему на прощание, ощущая его всезнающий тибетский взгляд, пока за нами не закрылась дверь. Тяжелый влажный воздух после прошедшего дождя окутал нас, с солончака реки Саванны тянуло илом, я глубоко вздохнула, радуясь, что наконец-то выбралась.

Я оглянулась на «Комнату Страха», удивляясь, как такое блеклое и неприметное здание могло вмещать в себя такое количество греха. И как даже не заметила, что стала частью этого, когда-то в прошлом.

— Пошевеливайся, — буркнул недовольно Эли.

Я смотрела на него, не в силах совладать собой и совершенно не понимая, почему это так происходит, когда дело касается Эли.

Он молчал, так мы миновали улицу Мартина Лютера, пока не оказались возле Бэя.

— Поверни на Конгресс-Стрит, — сказала я ему через плечо. — Пойдем в «Молли Макферсон». — На светофоре он остановился и обернулся, чтоб увидеть меня. Он ничего не сказал. — У меня нет желания идти домой прямо сейчас, — пояснила я нехотя.

Дома не было Сета, зато, как только там появится Элигий Дюпре, мне станет тесно в стенах собственного дома.

— Пожалуйста? — попросила я, хотя мне вовсе не нравилось умолять кого бы то ни было.

Эли ничего не ответил, но повернул направо, затем мы припарковались, и отправились к «Молли».

Внутри царила атмосфера шотландского клуба, я пробралась через немногочисленных посетителей вдоль полированного бара из красного дерева к бармену Мартину, и, выбрав место, заказала себе виски.

Эли сел напротив, его губы были плотно сомкнуты, брови сдвинуты, в общем, он всем своим видом выражал крайнее недовольство. Он ничего не заказал.

Его взгляд легко проник в самую меня, и, хотя он часто смотрел на меня пристально, что-то в его взгляде было другим. Что-то мерцало и не показывалось на поверхности, и мне хотелось узнать что это. Я ждала, полагая, что он сам скажет.

Наверное, я слишком много ожидала от парня, даже учитывая, что он вампир.

Официантка принесла виски и ушла, я подалась к нему.

— Что, черт возьми, с тобой такое? — спросила я, начиная злится. — Это мой брат там. Не твой.

Я буквально вскипела, и, так как никого на ком бы можно было сорвать злость, вокруг не наблюдалось, она целиком досталась Эли.

Я выплеснула ее.

— Вся моя жизнь псу под хвост. У меня был успешный бизнес, умный брат, который учился в одной из лучших школ, и даже несмотря на то, что какой-то ненормальный псих убил нашу мать, мы все равно справились. И что теперь? Мир вокруг перевернулся, мой младший брат превращается в кровожадное чудовище, я должна пить специальный чай, чтобы твоя семья не превратила меня в одно из основных блюд, я очень стараюсь понять и принять все так как есть, и делаю все, что в моих силах. И в ответ такое отношение. — Я пыталась утихомирить сердцебиение. — Я не просила ничего этого.

Какое-то время Эли пристально на меня смотрел, потом подался вперед.

— Я не вещь, — произнес он, его голос был убийственно низким. — И я не просил чтобы меня сделали твоей чертовой нянькой.

Он бросил на меня несколько разъяренных взглядов, и что-то пробормотал по французки.

— Договорились. — Я залпом выпила виски и оставила пару долларов и встала со стула, ни на секунду не сводя с него глаз. — Ты свободен от своих обязанностей, — выплюнула я по дороге к двери.

Я была последним человеком, который бы нуждался в няньках, учитывая, сколько всего я испытала на своей шкуре еще в юности и то, как мне удалось со всем этим справится, ему даже не снилось за все его существование.

Я подняла руку для Мартина, когда он сказал:

— Расслабься, Райли.

И я растворилась в ночной толпе города.

Была уже почти полночь, на улицах осталось не так уж много туристов, но все еще бродили студенты и местные жители, жизнь будет кипеть в ночном городе еще несколько часов. Мне было трудно смешаться с толпой из-за моей выделяющейся одежды.

К тому же я была слишком высокой, так что Эли ничего бы не стоило разыскать меня, если бы он задался подобной целью.

Однако, убегая, я хотела вернуть себе утраченный контроль над собственной жизнью, очень хотела.

Я просто не выношу, когда пытаются контролировать каждый мой шаг. Я задыхаюсь.

Я продвигалась вдоль Конгресс-Стрит, удаляясь от Молли, становилось все тише, и знакомая мелодия Капоте вплеталась в эту тишину, я направилась прямо к Джонсон-Сквер и обнаружила его среди замшелых дубов.

Он опустил свой саксофон, как только заметил меня.

— Рад тебя видеть снова, — сказал он, усмехаясь. — Как ты умудряешься ходить в подобном? — он указал на мою обувь. Я подошла и обняла старого музыканта, и он легонько похлопал меня по спине. — Как ты, малышка? Ни о чем не беспокойся, ты слышишь? Слушай то, что говорит Проповедник, и делай то, что Дюпре говорят. — Он рассмеялся тоном человека, который все замечает. — Я знаю тебя достаточно долго, Райли По, и ты ведь редко прислушиваешься к тому, что тебе говорят или поросят изменить. Но это не способствует улучшению твоего характера.