Блейк начал насвистывать, чтобы отвлечься от подобных мыслей. Это может показаться странным, но он насвистывал именно ту мелодию, которую как-то услышал от Элизы - «Beautiful Dreamer". Через несколько минут часть напряженности оставила ее.

 - Я люблю эту песню, - пробормотала она. - Я любила ее слушать в детстве.

 - Этой песне столько лет? - спросил Блейк, подразнивая.

 Она подарила ему печальный взгляд.

 - Ей еще больше, чем ты думаешь. Мама напевала ее мне перед сном. Странно, я не могу вспомнить ее лица, но все же помню ее голос.

 Блейк с трудом сглотнул. Со временем она позабудет и его лицо.

 - Как ты стала вампиром?

 Элиза пристально посмотрела на фургон Менчереса.

 - Мне было двадцать один, когда началась Великая Депрессия. Мой муж, Ричард, потерял работу в первый же год, так же как и большинство людей. Через несколько месяцев мы потеряли и дом тоже. Мои родители умерли, поэтому мы решили пожить несколько месяцев с матерью мужа. Как раз в это время я родила дочку, Евангелину. Через два месяца после ее рождения мать Ричарда умерла. Она задолжала некоторую сумму за оплату коммунальных услуг, поэтому банк забрал дом, и тогда не было такого понятия как страхование жизни, нас выкинули на улицу. Некоторые из друзей Ричарда жили в Гувервилле в Центральном Парке, туда-то мы и направились.

 - А что такое Гувервилль? - спросил Блейк.

 - Так называли палаточные городки, которые появились после этого ублюдка, президента Гувера. Ричард нашел картон, кое-какие доски, да и просто мусора, чтобы соорудить нам убежище. Каждый день он искал работу, но ее просто не было. Пришла зима, мой ребенок заболел. Я пошла в больницу, но они отправили меня домой. Через три дня она умерла. Через две недели после этого Ричард спрыгнул с Бруклинского моста.

 - О, Боже, прости. - сказал Блейк, представляя себе молодую, убитую горем, женщину - Элизу.

 - Я старалась больше никогда не вспоминать то время. - Ее голос был удивительно спокойным. - Было слишком больно. Также больно было и тогда, вот почему через некоторое время я тоже спрыгнула с Бруклинского моста.

 Блейк задыхался:

 - Что?

 Элиза кивнула, ему хватило взгляда.

 - Я не помню, как ударилась о воду. Только холод. В Ист-Ривер плавали куски льда. Я должна была умереть; большинство людей, спрыгнувших с этого моста погибают, но Менчерес нашел меня, дрейфующей в воде, и спас меня...

 Ее голос стих, затем она закричала:

 - Остановись!

 Блейк так резко нажал на тормоза, что чуть не ударился о руль головой. Он огляделся вокруг, но ничего, что могло вызвать подобную реакцию, не обнаружил.

 - Господи! - воскликнул он. - Не делай так больше. Если бы я не был пристегнут, то вылетел бы через лобовое стекло, тогда сегодня был бы День Ксафана!

 Элиза качнулась в его сторону, ее глаза горели зеленым светом, а выражение лица он никак не мог определить.

 - Вода, - пробормотала она. - Лед. Ну, конечно.

 Блейку казалось, что она говорит на каком-то другом языке.

 - О чем ты, Элиза?

 В ответ она поцеловала его. Затем она выбежала из машины, выключив зажигание и прихватив ключи с собой.

 Элиза подошла к Менчересу. Они стояли около машины, достаточно близко, чтобы схватить Блейка, если Ксафан одержит верх на дним, но все же достаточно далеко, чтобы он мог их услышать.

 - Вы сказал мне, что, когда нашли меня в реке, мое сердце не билось, - сказала Элиза в порыве. - По всем законам природы я была мертва, но поскольку в этот день вода в реке была очень холодной, я получила гипотермию. Все процессы в моем теле замедлились до состояния клинической смерти, но когда вы вытащили меня из воды, согрели меня, дали своей крови и вернули обратно. Если мы вызовем тяжелую гипотермию у Блейка, то его сердце остановится, как и дыхание. Он будет достаточно мертв, чтобы вынудить ксафана покинуть его тело именно в солончаках. Затем, как только демон выйдет из него, мы вернем его обратно. Это конечно достаточно общая схема плана, но все же она должна сработать.

 Элиза отчаянно хотела, чтобы Менчерес согласился, но у него было гораздо больше опыта общения с демонами, чем у нее; наверняка было что-то, что она упускает из виду. Что если, чтобы изгнать Ксафана из тела Блейка и уничтожить его сущность, займет слишком много времени? Сколько минут может Блейк быть мертв, чтобы его все-таки можно было вернуть?

 - Пойдем со мной, - сказал Менчерес.

 Они обошли фургон. Сердце Элизы упало. Неужели он уводит ее из поля зрения Блейка, чтобы сказать ей, что для Блейка все кончено? Может, он хотел дать ей возможность поплакать в одиночестве после того, как сообщит свой вердикт?

 Менчерес открыл заднюю дверцу фургона. Внутри был продолговатый контейнер несколько футов длиной с различными медицинскими устройствами, которые он не смогла узнать. Но генераторы и портативный дефибриллятор она узнала сразу же, и для всего этого была только одна причина.

 - Ты знал, - прошептала она. - Все это время ты знал, что существует способ спасти Блейка. Почему ты мне не сказал?

 - Потому что ты должна была поверить, что потеряешь его, чтобы понять, что он для тебя значит, - ответил Менчерес. - Прошло слишком много времени с тех пор, когда тебе в последний раз было хоть до кого-то дело. Я хочу увидеть прежнюю тебя снова.

 Элиза еще раз посмотрела на все приспособления в фургоне. Не было гарантий, что все это сработает, и ей придется выучится многому за столь короткий промежуток времени, но у них все-таки появилась надежда. Наконец-то, у них появилась надежда.

 - Хорошо, - сказала Элиза. - Пожалуй, начнем.

 Бонвильские солончаки выглядели словно белый пустынный океан. Они тянулись вдоль полуострова и заканчивались на западе горами, а на юге автомагистралью. Менчерес следовал по указателям на подъездной дороге, которые гласили, что посетители должны оставить машины на парковке и далее следовать пешком в туристическую зону. Блейк понимал, почему они не остановились в туристической зоне; они ехали в центр равнины, где его от остальных людей могли отделить две с половиной мили соли.

 Снаружи было мучительно жарко, но в данной ситуации, это было скорее хорошо. Весной, как утверждает Менчерес, соль от влаги превращалась в месиво, что делало совсем невозможным двигаться по равнине на машине - а им был просто необходим фургон со всем оборудованием. Но в середине лета соль становилась твердой, кристаллизовалась в мелкий гравий, позволяя свободно передвигаться на фургоне по ровной блестящей поверхности.

 Блейк был вынужден сесть между ними на переднее сидение. В багажнике было слишком много различных инструментов, которыми он мог себя убить, если или когда появится

 Ксафан. Блейк не сомневался, что демон появится в любую секунду. На самом деле, он задавался вопросом, чего же ждал Ксафан.

 Наконец, Менчерес остановил машину. Блейк огляделся вокруг. Здесь не на что было посмотреть за исключением белого пространства и гор с левой стороны о них. Пытаясь успокоится, Блейк сделал глубокий вдох.

 - Хорошо. Я готов.

 Несмотря на весь оптимизм, которым лучилась Элиза, по поводу возвращения его из мертвых, Блейк не питал иллюзий по этому поводу.

 Шанс, конечно, был, когда он умрет, то останется мертвым. Удачное возвращение случалось меньше, чем в половине случаев, это он усвоил во времена службы в армии. Однако он не стремился разделить свои сомнения с Элизой. Позволил ей думать, что он умрет с мыслью о спасении. Зачем заставлять ее страдать еще сильнее?

 Блейк прошел в конец фургона. Все же оставался шанс, особенно учитывая все сложенное здесь оборудование.

 Менчерес открыл дверцы и вытащил генераторы наружу. Не стоит разрушать даже небольшую надежду на отравление угарным газом.

 Элиза указала на большой прямоугольный предмет в фургоне, по мнению Блейка он больше походил на наполненный водой гроб.