— Саваж! Ты предатель. Каково это, когда вами владеет женщина?

Тай продолжал идти.

— Я слышал, она собирается покрасить вашу раздевалку в розовый цвет.

— Нет. В оранжево-розовый, — добавил другой репортер. — И пририсовать кроличьи уши к вашим рыбкам.

— Может, она надевает свой хвостик, подписывая ваши чеки? — эти комментарии вызвали у всех смех. И хотя Тай не видел в них ничего смешного, он улыбнулся и засмеялся вместе с репортерами:

— Мне все равно, что Мисс Январь надевает, подписывая мой чек. Главное, что она его подписывает.

— А как насчет заявлений о том, что она ведет переговоры о продаже команды?

— Я ничего об этом не знаю. — Кроме того, что он надеялся: все это скоро закончится. Затянувшиеся переговоры повлияют на настрой команды. Подняв руку в прощальном жесте, Саваж вышел через заднюю дверь арены. — Спокойной ночи, джентльмены.

Июль. Она была Мисс Июль.

— Как будто недостаточно, что ты бесстыжая золотоискательница. Ты превратила команду моего отца в посмешище. Ты позорище.

Фейт подняла взгляд от спортивного раздела газеты, лежавшей перед ней на столе. Если Тай Саваж собирался сделать унизительный комментарий на ее счет, он хотя бы мог правильно запомнить месяц.

— Твой отец отдал команду мне, — заметила она. — Он не считал меня позорищем.

Лэндон Даффи, сидевший по другую сторону стола, нахмурился. Он был так похож на своего отца, что это приводило в замешательство, но в то время как ледяные серо-голубые глаза Вирджила были проницательными, глаза Лэндона оставались просто холодными. И сегодня они были совсем замораживающими: так он давал понять Фейт, как сильно его возмущало то, что он должен платить сто семьдесят миллионов за команду, которую считал своей.

— Он был выжившим из ума стариком, и им было легко манипулировать.

— Не так уж и легко. Или нас бы здесь не было. А команда принадлежала бы тебе. — Лэндон был одним из немногих людей, которые пугали Фейт. Сильно. Но это не значило, что она покажет свой страх. Она посмотрела на своего адвоката, сидевшего слева от нее. Ей не нужно было присутствовать здесь сегодня. Адвокаты могли сами со всем справиться, но она не хотела, чтобы Лэндон знал, что пугает ее. — Давайте покончим с этим.

Ее адвокат пододвинул соглашение о намерениях через стол к Лэндону и своре его юристов. Пока они просматривали документ, Фейт раздумывала над советом своего адвоката, что она должна рассматривать и другие предложения. Он говорил что-то о долгосрочных налоговых преимуществах, эксплуатационных издержках, лимите заработной платы и комбинированном стимулировании сбыта, которые бы привлекли потенциальных покупателей и увеличили цену. Фейт интересовали не деньги. А то, что она больше не будет иметь никаких дел с семейкой Даффи.

Если бы Лэндон был другим человеком, более милым, она, возможно, просто отдала бы ему команду. Пятидесяти миллионов, которые Вирджил оставил ей, было более чем достаточно. Но, думала Фейт, если бы Лэндон был другим человеком, более милым, отец сам бы оставил ему «Чинуков». А если бы Вирджил был другим человеком, умевшим прощать, он бы не заставил сына так дорого платить за их плохие отношения.

Встав, Фейт разгладила юбку из верблюжьей шерсти.

— Оставляю вас, джентльмены, чтобы вы могли обсудить детали. — Взяла красное шерстяное пальто со стула, стоявшго рядом, повернулась к своему адвокату и сказала: — Я буду в офисе «Чинуков» на совещании с руководством, чтобы объявить о своем решении.

Она не была знакома с тренерами или с кем-то из руководства, но решила, что они заслуживают узнать о том, что происходит. И решила, что лучше она скажет им об этом, чем позволит услышать от адвокатов или журналистов. Фейт расскажет им, как много команда значила для Вирджила, и убедит, что с Лэндоном они будут в надежных руках. Как бы сильно она ни ненавидела Лэндона, это было правдой. — Позвоните мне, когда закончите здесь.

Лэндон поставил подпись с завитушками и поднял взгляд:

— Надо бы потом убедиться, что ты ничего не взяла из этого здания. Здесь ничего тебе не принадлежит.

Боже, его постоянные намеки, что она воровка, утомляли, но Фейт не собиралась это слишком долго терпеть:

— Все здесь принадлежит мне, пока мы не подпишем последнюю бумагу и не проверим твой чек.

— Просто помни, что я сказал, Лейла, — добавил Лэндон, используя ее сценическое имя.

Фейт взяла клатч со стола и прижала его к животу, где все сильнее и сильнее закручивался болезненный узел. Она общалась с мужчинами, подобными сыну Вирджила, большую часть жизни. Унижавшими ее мужчинами, которые были оскорблены самим ее присутствием, хоть при этом и раздевали жадными глазами. Неважно, что на ней был свитер, закрывавший ее от подбородка до запястий, а юбка заканчивалась ниже колен: для них она всегда будет стриптизершей, которая снимает одежду за деньги. Неважно, что они возглавляли благотворительные организации, которые собирали деньги для менее удачливых людей.

Они негодовали из-за того, что она осмеливалась дышать их эксклюзивным воздухом.

На кончике языка у Фейт вертелись слова о том, что Лэндон может с собой сделать. Она почти чувствовала, как Лейла выходит на первый план, чтобы надрать задницы и пооскорблять вдоволь. Но именно этого и хотел Лэндон, и она почти слышала, как Вирджил шепчет ей на ухо: «Лэндон — просто козел. Не позволяй ему выиграть. Не позволяй ему увидеть, что он добрался до тебя». Фейт стиснула зубы, и ее губы изогнулись в приятной улыбке: трюк, которому она выучилась, будучи женой Вирджила. Она покачала головой, как будто говоря, что ей нет никакого дела до пасынка, и кончик ее хвоста коснулся плеч. Она не хотела выпускать Лейлу. От Лейлы были одни неприятности, а Фейт не хотела, чтобы Даффи-младший выиграл.

— Хорошего дня, джентльмены.

Каблуки ее леопардовых туфель от Кристиана Лабутена стучали по деревянному полу юридического офиса. Фейт закрыла за собой дверь и глубоко вдохнула чистый воздух. С этим было покончено. Она не позволяла Лейле вырваться на свободу уже в течение долгого времени. С тех самых пор когда ей приходилось притворяться, что ей нравятся деньги мужчин, засунутые в ее стринги. Лейла была бойцом и привыкла драться за выживание, и она велела бы Лэндону поцеловать ее в зад.

Оттолкнувшись от двери, Фейт надела пальто. Одним из преимуществ от продажи команды было то, что она освободится от Лэндона и его семьи. Больше никакой борьбы за свое место в этой раздражающей паутине.

Поездка до «Кей Арены» заняла двадцать минут и дала Фейт дополнительное время, чтобы сказать себе, что она все сделала правильно. Вирджил оставил «Чинуков» ей, а не Лэндону, но, вероятно, хотел, чтобы она продала команду пасынку. Правильно? Или Вирджил разозлился бы, узнав о ее решении? Фейт просто не знала и хотела бы, чтобы муж поговорил с ней об этом перед своей смертью.

Холодный мелкий дождь намочил ветровое стекло «бентли». Фейт заехала на парковку и оставила машину на зарезервированном за ней месте. Бизнес-офисы «Чинуков» располагались на втором уровне. И все уже сидели на своих местах, когда в комнату вошла миссис Даффи. С большей частью мужчин за длинным столом она познакомилась на похоронах Вирджила.

— Здравствуйте, — сказала она, проходя к свободному стулу посередине, и добавила: — Надеюсь, я не заставила вас ждать, — хотя знала, что пришла вовремя.

— Вовсе нет, — генеральный менеджер Дарби Хоуг встал и протянул ей руку через стол. Карие глаза мистера Хоуга были такими же теплыми, как и его ладонь. — Как вы?

— Лучше, — что было не совсем правдой. Она каждую минуту скучала по Вирджилу, и в ее сердце все еще оставалась огромная дыра. — Спасибо, что спросили.

Дарби еще раз представил всех присутствующих, начав с исполнительного директора, и, двигаясь по кругу, назвал имена оперативного персонала и закончил большим капитаном «Чинуков», который сидел за дальним концом стола. Восемь грубых мужчин и Фейт. Некоторые из них более грубые, чем другие. Или, скорее, один из них более грубый, чем другие.