Полицейский, не поспевший к месту событий со своей позиции, стоял на берегу, молча наблюдая за погружением девушки. Пожилой полицейский все еще кричал:

— Бросьте ей веревку! Да бросьте же ей веревку, черт возьми! — Он так сильно сжимал проволоку забора, что у него побелели суставы.

Девушка силилась не запачкать лицо, которое исказилось от боли. В глазах ее была паника, в остальном же она сохраняла странное неестественное спокойствие, покорно подчиняясь происходящему. Обе ее руки уже засосало внутрь, нижней части тела совсем не было видно, и толпа с ужасом наблюдала, как она отплевывалась, дрожа и все больше погружаясь в жижу. Ее лицо — белый овал над черной коркой поверхности озера — было обращено к полуденному яркому солнцу. Она сделала несколько последних судорожных вдохов, на лице ее мелькнуло умиротворение, и голова девушки скрылась под водой.

Толпа затихла, пораженная увиденным. Послышалось рыдание, его подхватили и другие, и вот уже над местом разыгравшейся трагедии поднялся плач.

Пожилой полицейский отдавал по рации отрывистые команды: он требовал пожарную машину с лестницей, приказывал охранникам найти шланг. Он так сильно вспотел, что мокрые следы проступили сквозь рубашку и форму. Когда его напарник подошел к нему, он все еще смотрел туда, где исчезла девушка. Едва шевеля губами, он пробормотал:

— Что могло заставить человека сделать с собой такое?

Битум постепенно затягивался, и поверхность озера снова стала гладкой и ровной, словно ничего и не случилось.

Дрей быстро прошла через кухню и коридор, вытирая руки, испачканные соусом для барбекю, о свои зеленые спортивные брюки с эмблемой управления шерифа, которые она так и не успела переодеть. Она распахнула входную дверь — на крыльце стоял щуплый детектив в дешевом костюме, барабаня большим пальцем по заранее заготовленному блокноту; темный «Краун Вик», [4]в котором сидел его напарник, стоял у обочины. Детектив внушительно и нагло завис в дверном проеме, тем самым еще больше сбивая Дрей с толку:

— Андреа Рэкли? Миссис Тим Рэкли?

Дрей решительно замотала головой:

— Нет, — она сделала шаг назад. — Нет.

Мужчина нахмурился:

— С вами все в порядке, мэм?

— Я только что с ним разговаривала по телефону. Он был в машине, ехал домой. С ним было все в порядке.

— Простите. Я не совсем…

Он опустил руку, и Дрей увидела, что держал он не блокнот, которыми пользуются детективы, а карманный компьютер в кожаном чехле. Дрей быстро взглянула на машину и увидела, что это дорогой «мерседес», а напарник на заднем сиденье оказался не напарником, а усталой женщиной, на лице которой застыло выражение собачьей преданности.

Волна облегчения накрыла Дрей с головой, сквозь нее пробивался голос разума, который с трудом могла расслышать даже она сама: «Господи, детектив никогда не пришел бы с таким мрачным видом в семью сотрудников правоохранительных органов и не стал бы интересоваться фамилией ближайшего родственника пострадавшего или погибшего…»

Ощущая слабость в ногах, Дрей прислонилась к стене. Сквозняком дверь потянуло вперед. Видя несущуюся на него дверь, мужчина в изумлении оступился, потерял равновесие и приземлился прямо на пятую точку.

За сотую долю секунды до того, как дверь захлопнулась, Дрей успела заметить в его глазах тревогу.

Тим подавил зевок. Он как раз заезжал на машине в свой район. Накрахмаленные манжеты и воротничок дурацкого костюма, положенного охраннику, давили шею и запястья. Пояс оттягивала увесистая дубинка, рядом с ней была прикреплена длинная узкая штука, которая больше походила на игрушку, чем на настоящую рацию. Все это выглядело совсем уж несерьезно по сравнению с его любимым 357-м «Смит-энд-Вессоном» и наручниками, которые он носил с собой, когда работал судебным исполнителем. Это все было до того, как ему пришлось подать в отставку из-за собственного идиотского поведения после убийства дочери.

Вчера Тим преследовал малолетнего вандала, гнался за ним по складу сталелитейной компании «Райтвэй», где он теперь работал. Склад располагался на севере городка Сими Вэлли. Вчерашняя погоня стала вторым случаем, когда Тиму пришлось хоть что-то делать. В первый раз попотеть ему пришлось, когда его спровоцировал крот, организовавший себе нору у забора. Тим, не сумев сдержать эмоции, выследил его в обеденный перерыв и изгнал с позором. Одиннадцать лет службы в рядах рейнджеров, три захвата преступников в составе спецотряда по проведению задержаний, и вот теперь он какой-то секьюрити с крохотной зарплатой. Его нынешние коллеги с трудом нагибались, чтобы завязать шнурки на ботинках, которые развязывались у них так часто, что Тим большую часть ничем не занятого утра размышлял, а не провести ли ему семинар на тему: как правильно завязывать шнурки. Сам Тим, когда заметил, как по-стариковски он застонал, наклонившись за упавшим ключом от склада, всю вторую половину дня мужественно воздерживался от поедания пончиков.

Рэкли как раз напомнил себе, что он должен быть благодарен за любую работу, но тут его внимание привлекло движение на подъездной дорожке его дома. У крыльца стоял мужчина и отряхивал свой костюм так, словно только что спикировал с лестницы.

Тим поддал газу, чуть не задев при этом «навигатор» [5]с тонированными стеклами. Он остановился на подъездной дорожке и выпрыгнул из машины как раз в тот момент, когда мужчина закончил приводить в порядок костюм. Женщина вылезла из «мерседеса» у обочины и скромно стояла в конце подъездной дорожки.

Тим подошел к мужчине, ни на секунду не выпуская женщину из виду:

— Кто вы? Журналисты?

Мужчина поднял руки, словно признавая тем самым свое поражение. Он все еще не успел отдышаться:

— Я приехал… чтобы поговорить с… Тимом Рэкли. Мне дал ваш адрес начальник службы судебных исполнителей Таннино.

Услышав имя своего бывшего шефа, Тим замер. Они с Таннино уже почти год не разговаривали, хотя близко общались, когда Тим работал под началом Таннино. Но в последний раз Рэкли видел своего бывшего начальника, когда навлек кучу неприятностей на себя и на всю их службу.

— А! — сказал Тим. — Простите, пожалуйста! Давайте пройдем в дом.

Мужчина провел рукой по своим брюкам сзади и нервно взглянул на дверь:

— По правде говоря, — пробормотал он, — я немного побаиваюсь вашу жену.

Кухню наполнял аромат жареного цыпленка. Дрей оставила приготовление кукурузы, чтобы выпить немного водки:

— Прости. Просто что-то в том, как он постучал в дверь, какое у него было выражение лица, вернуло меня в тот вечер, когда Медведь приехал сообщить нам о Джинни. — Она поставила стакан на пачку неоплаченных счетов, скопившихся на стойке.

Тим провел рукой по ее волосам и легонько сжал плечо. Она прижалась к нему.

— Я думала, у меня сердце разорвется прямо у двери. Прощай, Андреа, детка, аста ла виста, я мертв, и мне больше никогда не подняться.

Андреа говорила громко, и Рэкли был уверен, что пара, сидящая на диване в соседней комнате, прекрасно слышала ее слова.

— Он друг Таннино, — мягко сказал Тим, — давай выслушаем его. Хорошо?

Дрей залпом допила водку:

— Хорошо.

Они скрепили уговор рукопожатием и пошли в гостиную. Дрей по пути налила себе еще водки.

Женщина сидела на диване, на ее свитере блестел золотой крестик. Мужчина стоял у раздвижной стеклянной двери лицом к заднему дворику, сцепив руки за спиной. Мужественность его позы и осанки слегка подрывало мокрое пятно на брюках. Он повернулся так, будто только что заметил их, и сухо кивнул:

— Давайте начнем, — он протянул крупную грубую ладонь, — Уилл Хеннинг. Моя жена, Эмма.

Тим пожал протянутую руку, а Дрей осталась стоять, не шевельнувшись, скрестив руки на груди. Восемь экземпляров книги «Родные кости», [6]которые после смерти их дочери упорно дарили им знакомые, движимые самыми благородными целями, занимали целую полку у Дрей за спиной. Голубоватый цвет обложек подчеркивал золотистый оттенок ее светлых волос.