— Что можешь сказать о тех, кто разбогател недавно?

— Они одеваются немного не в дугу. Слишком хипповато, как разведенки, которые собрались в бар снять себе кого-нибудь. От них за версту тянет отчаянием. Они забрались слишком высоко для себя и теперь боятся слететь.

— Какие еще есть способы определить богатство?

— Спроси, чем занимаются их отцы. Знаю — это твое больное место, с детства. Ребята вроде тебя не любят задавать вопросы. Но те, у кого папаша врач или судья, услышав такой вопрос, тут же сделают стойку. Богатство тянется к богатству, они могут притворно скромничать, но если нажать там, где нужно, тут же все с радостью выложат, — он на секунду закрыл глаза, — есть что-то в их осанке, в походке, какая-то самоуверенность, которая является следствием обеспеченного детства… Ты двигаешься, как богач, Тимми.

— Наверное, это все мое привилегированное детство.

— Наверное.

— Тут главное знать, как устроены человеческие мозги, и сыграть на этом. Заставить их инстинктивно делать так, как тебе надо.

— Приведи пример.

— Ну, например. Заходит сюда клиент. Он хочет купить колонки и стереосистему. Что я продам ему сначала?

— Стереосистему.

— Верно. Почему?

— Потому что по сравнению с ней колонки покажутся дешевыми.

Отец Тима улыбнулся:

— Точно. После того как он выложит две тысячи баксов за стереосистему, восемьсот баксов за колонки покажутся мелочью. Ну, и потом, без колонок от стереосистемы за две тысячи баксов нет толку. А дальше нагружаешь его более дешевыми аксессуарами, которые ему вообще не нужны. Потому что, если начнешь с тридцатидолларового футляра для дисков, он обрадуется: как тут все дешево! А нам это не нужно. Такая схема стара как мир. Но она работает. И я знаю, как это делается, как влезть в их мозги.

— Или в их бумажники.

— А что, есть какая-то разница? — Отец Тима замер, сложив руки за спиной, — его поза казалась безупречной, как у статуи. — Откуда у тебя это? Ты ведь такой положительный мальчик. Учителя тебя обожали, в армии сержант сам тебя всему учил, твой начальник повесил тебе на грудь медаль «За отвагу»… А ты так здорово разбираешься в мошенничестве. Что это? Природный дар? Кстати, а зачем тебе это нужно? Хочешь сменить профессию?

— Собираю информацию для расследования.

— Мы с Магси когда-то проворачивали одно дельце, которое тебе может быть интересно. Работать можно было с кем угодно, но мы предпочитали одиноких пожилых людей. Вдовы — всегда стопроцентное попадание. Я надевал костюм-тройку, а Магси представал в облике охранника банка. Я заходил к вдовушке часа в четыре, говорил, что я аудитор и что у нас возникло несколько вопросов по ее счету. Я якобы подозревал одного сотрудника — называл его какой-нибудь еврейской фамилией. Не могла бы она на всякий случай проехать с нами в банк и снять свои сбережения, чтобы наши высококвалифицированные специалисты могли отследить проведение этой операции тем самым сотрудником. Она брала свои деньги и привозила их домой на такси, которое мы ей вызывали. Дальше я сидел с ней с полчаса, занимая ее приятной светской беседой за чашечкой кофе. А потом появлялся Магси. Он говорил вдовушке, что преступного сотрудника взяли с поличным. С ее счетом все в порядке, он теперь защищен от дальнейших посягательств. Вдовушка вне себя от счастья. К этому времени банк уже закрылся, так что я приказываю Магси отвезти ее деньги обратно в хранилище. Так мы возвращались домой с добычей еще до того, как она успевала хватиться своих денег.

Тим отвел глаза — его, как всегда, смутило прямое столкновение с бесспорным талантом своего отца.

— Прежде чем ты выразишь свое возмущение, позволь напомнить, что твое детство обеспечивалось исключительно доходами, полученными в ходе таких вот маленьких трюков. Благодаря этим деньгам ты был одет, обут, накормлен, ходил в школу, имел крышу над головой. В тебе есть частичка меня, Тимми. ДНК… Помни, Тимми, гордость — опасная черта. Глупый человек держится за свои иллюзии, умный — распознает иллюзии других людей и использует их против них самих. Мне ведь не нужно напоминать тебе, что год назад ты сел в лужу из-за своей гордости?

— По-моему, основной причиной моих тогдашних действий было то, что мою дочь убили.

— Ты прав. Как Андреа?

— Хорошо.

— Передавай ей привет от меня.

— Обязательно. Мы наконец освободили комнату Джинни… — только произнеся эти слова, Тим осознал, какую глупость совершил. Его поражала собственная надежда на то, что его отец в любую минуту мог измениться к лучшему. А ведь Дрей предупреждала!

Лицо отца посуровело:

— Знаешь, что туда хорошо встанет? Рабочий стол твоей матери.

— Он все еще у тебя?

— Да, ну, правда, его нужно реставрировать, сам понимаешь.

— Я с этим разберусь.

— Это недешево.

Тиму краска бросилась в лицо, наконец он смог выдавить из себя:

— Я могу тебе за него заплатить.

В этот момент в мастерскую въехал навороченный «лексус». Отец Тима вышел навстречу новому клиенту, который приехал вместе со своей бессловесной подружкой.

— Мне нужна стереосистема «Альпайн АЛД-900». Там, где я постоянно делаю покупки, достать не смогли. Вы можете это сделать?

Отец Тима перевел взгляд на папку на конторке:

— Простите, сэр, но это ведь эксклюзивное оборудование. Я мог бы порекомендовать вам что-нибудь более… разумное по цене.

Тим тихо вышел из мастерской. За его спиной раздался раздраженный голос заглотившего наживку клиента:

— Почему бы вам просто не привезти мне то, что мне нужно? Я без вас знаю, что я могу себе позволить!

В шесть часов Тим поехал к Хеннингу домой и взял Дрей с собой. Пока они катились по шоссе, Дрей молчала, давая Тиму возможность подумать. Хотя Дрей и воспитывал деспотичный отец, вымотавшаяся до предела мать и четверо старших братьев, она имела гораздо более четкое представление о семье, чем Тим, и лучше разбиралась в семейных делах. К тому же Дрей работала в службе шерифа, а значит, хорошо знала законодательство штата.

Дом Хеннингов, естественно, оказался огромным особняком в испанском колониальном стиле с черепичной крышей. К нему примыкала площадка для занятий конным спортом. За тяжелой дубовой дверью их взгляду предстало фойе головокружительных размеров. Открывший дверь громила был явно не рад их видеть.

— Чем могу вам помочь? — Его голос был лишен всякой интонации. Такая манера речи говорила о том, что в прошлом он либо работал вышибалой в клубе, либо охранял футболистов от горящих праведным и неправедным гневом фанатов. Прическа ежиком подтверждала предположения Тима насчет профессиональной принадлежности громилы. А его тоненький мультяшный голос, несоответствующий крепкому телосложению, навел Рэкли на мысль, что именно с ним он сегодня утром не захотел разговаривать по телефону. Один из людейУилла.

— Тим и Андреа Рэкли. Мы приехали к Уиллу, — с этими словами Тим протянул громиле руку, но тот никак на это не отреагировал.

Мужчина сделал шаг назад, впуская их в дом. Он чуть прихрамывал, рядом с ним непонятно откуда появился кокер-спаниель. То, как громила держался, ясно показывало, что он не любитель собак. Тим и Дрей прошли за ним в просторную кухню. Из ряда окон во всю стену открывался вид на необъятную лужайку. Уилл и Эмма сидели на барных стульях за стойкой и ужинали. Хотя они ужинали вдвоем, по-домашнему, Эмма была одета в строгое платье и чулки. А Уилл сидел за столом в синем тренировочном костюме с крупной буквой «Ф» на кофте.

— Руч Баннер, — Уилл с гордостью кивнул на своего дворецкого, — может быть, вы его узнали. Он играл во многих известных сериалах.

Тим с извиняющимся выражением лица пожал плечами. Руч сердито на него глянул. Дрей увлеклась рассматриванием висящих на стене фотографий: Уилл лежит на спине, держа ребенка над собой в вытянутых руках; девочка в костюме подсолнуха на свой первый Хэллоуин; усталая Эмма заворачивает ребенка в розовое одеяльце.