Большую часть времени.

И это помогало. Но опять же — большую часть времени.

Но Дайана не думала, что сегодня вечером проблема была в окружающей обстановке. Она находилась на грани с того момента, как они с Квентином присоединилась к этому расследованию пару недель назад, и не знала почему. Возможно, потому что это было первое настоящее дело ООП, в котором она принимала участие. И Дайана все еще сомневалась в своей подготовке и способностях.

Возможно, потому что ее отношения с Квентином все еще были осторожными и неуверенными.

Возможно, дело в самом расследовании — запутанном и тяжелом, какими обычно и бывают расследования серийных убийств. С минимальным количеством улик и несколькими ниточками. У нее было ощущение, что они гоняются за собственным хвостом, ожидая передышки, которая может и не наступить, пока истерзанных и зверски убитых жертв отбрасывают как мусор и с презрением оставляют, чтобы они их нашли.

С презрением?

Это лежит на поверхности, решила Дайана. Чтобы понять это, даже не требуется особое умение профайлера, которым она впрочем, и не обладала. Но начала изучать этот предмет, как и многие другие. И в ее мозгу застрял общепризнанный факт, что большинство, если не все серийные убийцы разрабатывали и следовали очень определенным, уникальным ритуалам. Многие, из которых включали в себя похороны или какой-то другой способ избавиться от тела. Некоторые ритуалы были даже странно почтительны — жертва одета в чистую одежду и уложена в тщательно выкопанную могилу.

Этот убийца, очевидно, не рассматривал своих жертв, как людей заслуживающих какого-либо уважения, ни до смерти, ни после нее.

Дайана поняла, что, не останавливаясь, мешает колоду игральных карт, и с невнятным проклятьем отложила ее в сторону. Она оперлась спиной на подушки и уставилась в телевизор, где показывали старый черно-белый документальный фильм о Второй мировой войне.

Значит, он чувствует презрение к своим жертвам. Но это не новость. Миранда вероятно поняла это еще когда нашли первую жертву. Если не раньше.

Настоящая проблема, признала Дайана неохотно, в том, что она чувствует себя чертовски бесполезной. Несмотря на интенсивную подготовку в последние месяцы, она не чувствовала, что достаточно компетентна для расследования единичного убийства, не говоря уж о серии. Даже как… член команды. Мало того, что она никогда не имела отношения к правоохранительным органам, но вся ее взрослая жизнь до недавних пор — меньше года назад — была скорее сном, нежели реальностью.

За исключением отдельных случаев всплеска экстрасенсорных способностей, с чем она все еще не могла примириться, и которые не проявлялись по несколько недель, она буквально бродила по жизни, будто во сне.

И Дайана не была абсолютно уверена, что это не происходит до сих пор, по крайней мере, часть времени. Как еще она может объяснить свою чересчур спокойную реакцию — на тела, на медведя, на то, что Холлис чуть не застрелили?

Господи, я даже не спросила Холлис, в порядке ли она.

Не то чтобы она казалась слишком уж обеспокоенной тем, что в нее стреляли, но, несмотря на дружелюбие и юмор Холлис, Дайана не думала, что знает кого-то из агентов достаточно хорошо, чтобы верно догадаться, что они испытывают в тот или иной момент.

За исключением Квентина. Может быть.

Но на самом деле ее это беспокоило.

Неужели я все еще живу, будто во сне? Именно это происходит? Почему все время чувствую такую тревогу и сомнение? Ощущаю себя настолько… лишней и неуверенной в себе? У меня есть возможность жить полной жизнью, присоединиться к игре, а я самоустранилась?

Независимо от того, что говорит Квентин, был ли отец прав, когда сказал, что я не создана для подобной работы? Прав, считая, что я не в состоянии справиться с этим? Именно поэтому я настолько нерешительна и неуверенна в себе? Я действительно верю ему?

Поэтому отталкиваю Квентина?

Она не желала признавать, что это может оказаться правдой. Не хотела даже задумываться о такой вероятности.

Я не буду думать об этом, решила Дайана.

О, да, это взрослый способ справиться с проблемой. Просто сунуть голову в песок.

Она приказала внутреннему голосу заткнуться и перетряхнула постельное белье в поисках пульта от телевизора. Затем, полная решимости выбросить все из головы, она начала переключать каналы, ища нечто еще более скучное, чем старый документальный фильм о Второй мировой войне.

Дайана медленно открыла глаза, а затем откинула в сторону покрывало и стремительно поднялась, чтобы сесть на край кровати.

Ее постель изменилась. Стала одномерной — фотографией без света и тени. Как и комната, которая превратилась в нечто тусклое и бесцветное — ни жизни, ни теплоты. Она была наполнена неестественным серым полумраком — ни день, ни ночь, а нечто среднее. Дайана всегда думала, что это место находится где-то вне времени, во всяком случае, как она его знала и понимала. Это было нечто между миром живых и тем, что лежит за его пределами.

Сколько она себя помнила, столько называла его серым временем.

Дайана повернула голову и посмотрела на часы, стоящие на тумбочке. На экране раньше отчетливо выделялись большие красные цифры. Сейчас он был темным, невыразительным и без цифр. Здесь все часы одинаковы — без цифр или же без стрелок и чисел.

В сером времени время не шло. Это забавно.

И бросает в дрожь.

Дайана встала с постели, но не стала искать тапочки или носки, хотя ноги у нее замерзли — в сером времени всегда было холодно, и количество одеял и одежды ничего не меняло. Кроме того, физически ее здесь не было. По крайней мере…

Она беспокойно оглянулась и с облегчением увидела себя, все еще безмятежно спящую в постели. Ее физическое тело дышало, сердце билось. Оно жило.

Но все то, что эмоционально и психологически делало ее самой собой — ее личность, душа — больше не занимало это тело. Дайана не могла видеть нить, связывающую вместе две половинки, но знала, что она существует. Знала, насколько эта нить хрупка. Как легко она может быть порвана.

Да, пугать себя — отличное занятие. Перестань думать о том, что может случиться. Просто двигайся.

— Вспомни все это утром. Не важно, что случится. Сейчас больше нет забвения, — обратилась Дайана к спящей себе, не удивляясь глухому, больше похожему на эхо, звучанию своего голоса. Для серого времени — это нормально. Так же как и легкий и слегка неприятный запах.

Ее собственная полная готовность и знание этого места так же было нормальным. И Дайана, как всегда задалась вопросом, почему никогда не ощущает себя так уверенно в реальном мире. Все стало бы намного легче, думала Дайана, если бы она могла чувствовать себя так постоянно.

Эта печальная мысль пришла ей в голову, когда Дайна направилась к двери и буквально застыла на месте, увидев…

— Что, черт побери, ты здесь делаешь?

— Ты скажи, — проговорила Холлис, осторожно оглядываясь вокруг. Она стояла у двери, ведущей в коридор. — Это твой мир, не мой. Еще минуту назад я спала в кровати. И вдруг вижу себя со стороны. И мне это не понравилось.

— Я говорила тебе не оглядываться.

— Эй, мне же было любопытно. По крайней мере, я не превратилась в соляной столп [13]и на том спасибо. Зачем ты втянула меня?

— Это не я, — медленно проговорила Дайана. — Я делала это лишь однажды, когда мы пытались несколько месяцев назад — и была чертовски удивлена, что это сработало.

— Тогда почему я здесь?

— Это мой вопрос, помнишь?

Холлис поежилась и рассеянно потерла свои обнаженные руки.

— Черт. Если бы я знала, что это произойдет, то надела бы фланелевую пижаму вместо ночной рубашки.

Дайана собиралась объяснить, что одежда не спасет от холода, но затем передумала и проговорила:

— Ха. Это жуткая… могила… Не то место, куда обычно собираешься попасть, отправляясь в деловую поездку, да?