— Да, — ответила она. — В профиле не было ничего такого, никакого намека, что нам следует искать связь с нами или с прошлыми делами. Поэтому у нас не было причин идти в этом направлении.

— Теперь же, как мне кажется, у нас эта причина появилась.

Холлис кивнула, а затем проговорила:

— Давайте-ка предположим на минуту. Мы действительно обнаружили, что другие жертвы связаны, пусть и слабо, с предыдущими делами. Не только с делами, над которыми работал Квентин, но и с другими. Это может оказаться ключом или чем-то, что поможет нам раскрыть это дело? Мы ищем серийного убийцу, который просто нашел новый, ловкий метод выбирать своих жертв? Это что, нечто большее, нежели обычная, извращенная версия подражателя?

— Нет, судя по убийствам — это не подражатель. Другой образ действия, — указал Демарко. — Ни на одной жертве, связанной с церковью, не было обнаружено признаков мучений или пытки, как на теле Воана — Сеймура.

— Нет, — еле слышно проговорила Холлис, — на них обнаружили признаки еще более ужасных пыток.

— Дело в том, что жертвы в этом деле были убиты и замучены таким образом, который, насколько я знаю, ранее в ООП не встречался, — заметил Демарко.

— Да, в Пансионе не было жертв, которые были бы убиты и выброшены таким же образом, как женщина здесь, — сказал Квентин. — Поэтому Риз прав — никакого подражателя. По крайней мере, что касается техники убийства и манеры оставлять тела.

— Но если мы все-таки обнаружим, что у каждой жертвы действительно есть какая-то связь с прошлым делом, тогда сможем определить схему, по которой он выбирает своих жертв. Верно? — поинтересовалась Холлис.

— Верно. Что приводит нас к новому виду серийного убийцы. — Миранда покачала головой. — Поскольку тот, кто способен взять на себя труд по исследованию ООП — что само по себе нелегко — не является типичным серийным убийцей. А затем убивать людей, которые могут быть каким-то образом связаны с делами или местами, где мы вели расследование, выбирая их только по этой причине… В данном случае мотивом убийства не является удовлетворение своей нужды, что движет всеми серийными убийцами. Это личное. Это сообщение. Дело в нас.

— И мы возвращаемся к врагу Бишопа? — мрачно произнес Квентин.

— Может быть. Враг ООП. — Миранда вновь покачала головой. — Мы опережаем события. Наша связь с этими двумя жертвами вряд ли является совпадением, но все-таки такая вероятность существует. Пока мы не проверим остальных шесть жертв и не узнаем — есть ли какая-то связь с прошлыми расследованиями ООП, мы зря тратим свое время, строя догадки.

— Итак, — проговорил Квентин. — Мы возвращаемся к папкам с делами. — Она кивнула. — Нас пятеро — каждый берет по папке и начинает копать, а потом передает ее следующему, пока у каждого из нас не появится шанс изучить все дела. Вся информация есть в нашей собственной защищенной базе данных. После того как мы проработаем ее, начнем обращаться во все участки, ко всем полицейским, которые имеют отношение к этим убийством. Может, они знают нечто такое, что осталось за кадром, когда велось расследование. Может, есть другие незначительные примечания, записанные в деле.

Холлис вынуждена была спросить:

— И если мы что-то обнаружим?

— Тогда, — ответила Миранда. — Расследование приобретет совершенно другой характер.

Убежище.

Мальчик только начал ворочаться и метаться в постели, приглушенный стон едва слетел с губ, когда Мэгги Гэррет прикоснулась к нему. Практически сразу же он успокоился и затих.

Сидя на краю кровати, Мэгги не убирала от него рук. Ее голова была склонена, а глаза закрыты.

За этим с порога молчаливо смотрела Руби Кемпбелл, в руках она держала своего крошечного пуделя — Лекси. С тех пор как они с Коди приехали сюда несколько недель назад, девочка уже не раз становилась свидетелем подобных сцен. Но Руби все равно каждый раз с удивлением наблюдала, как тени эмоций пробегают по лицу Мэгги — боль, страх, печаль.

Потому что это были эмоции не Мэгги — это были чувства Коди. Она впитывала их, брала на себя ужасные воспоминания и страхи, которые мучили маленького мальчика. И отдавала свою целительную энергию, чтобы помочь Коди оправиться. Чтобы он спокойно проспал остаток ночи и возможно смог улыбнуться на следующий день.

Руби знала, что Коди это помогает, также как помогало ей. Помогало принять то, что ее отец умер, а мать в церкви в Грейс была лишь физической оболочкой личности, которой она когда-то являлась [17]. Улыбающаяся, приятная оболочка, которая по всей видимости, не помнила, что когда-то любила свою дочь по имени Руби.

И принять это было по-прежнему сложно. Но Мэгги помогла ей. И Руби испытывала куда большую благодарность, чем могла выразить словами. Теперь ей было уже не так больно. Она находилась с людьми, которые понимали и принимали то, что она может делать. С людьми, которые заботились о ней. И девочка чувствовала себя здесь в безопасности — ощущение, которое она не испытывала очень и очень давно.

Мэгги забрала ночной кошмар Коди и вернула его в мирный сон, а Руби все продолжала наблюдать. Затем женщина аккуратно подоткнула вокруг него одеяло и поднялась на ноги.

— Руби, милая, почему ты не в постели? — тихо проговорила Мэгги, отходя от кровати.

— Я знала, что Коди мучают кошмары, — просто ответила девочка. — Даже с включенной лампой они преследуют его.

— Я вижу. — Одной рукой Мэгги ласково обняла Руби и вывела в коридор, другой притворила дверь в комнату Коди. — Теперь он спит. И сегодня у него больше не будет кошмара.

— Знаю. Потому что ты прогнала кошмар, позволив ему пугать себя, а не Коди.

Руби посмотрела на самое очаровательное лицо, которое когда-либо видела — прекрасное лицо, окруженное облаком темно-рыжих волос. Нежные золотые глаза смотрели на нее с улыбкой.

Настоящее лицо, под которым нет ничего иного. Никакого зла. Ничего даже отдаленно похожего на него.

— Что-то вроде того. — Мэгги развернула девочку к спальне на другой стороне коридора и добавила: — Солнце еще даже не встало, возвращайся в постель, милая. Лекси не нужно выйти на улицу?

— Нет, я вывела ее несколько часов назад, когда она меня разбудила.

— Тогда хорошо. Вы двое идите и поспите немного, увидимся за завтраком.

— Спокойной ночи, Мэгги.

— Спокойной ночи, Руби.

Мэгги еще какое-то время постояла с закрытыми глазами у дверей детских комнат, сфокусировав все свои чувства, пока, наконец, не убедилась, что никто из детей не напуган и не испытывает тревоги. Коди мирно спал, и Руби тоже начала погружаться в сон.

Затем Мэгги открыла глаза и, устало потирая заднюю часть шеи, направилась по длинному коридору. Она прошла мимо нескольких закрытых дверей, ведущих в спальни, а затем завернула за угол. И оказалась в коротком коридоре, который вел к освещенным хозяйским апартаментам.

— Он проснулся? — спросил Джон.

— Нет, я успела добраться до него раньше. — Мэгги скинула халат и легла на большую кровать рядом с мужем. — Но Руби не спала. Опять. Сказала, что знает — Коди преследуют кошмары. У этих двоих определенно есть связь. Если бы генетические тесты Бишопа не доказали обратного, я подумала бы, что они брат и сестра.

Джон Гэррет притянул жену в свои объятья, спиной прижав ее к своей груди, согревая замерзшее тело Мэгги — физическое последствие энергетических затрат на установление эмпатического контакта. Он накрыл ее покрывалом и продолжал обнимать до тех пор, пока не почувствовал, что Мэгги начинает расслабляться. В нем не было ни капли от экстрасенса, но Джон знал, какой уставшей была его жена. Он так же по опыту знал, что Мэгги потребуется некоторое время, чтобы достаточно расслабиться и снова уснуть. И тихий разговор поможет куда лучше молчания.

— Все это отнимает у тебя слишком много сил, — проговорил он.