Убийца начал с мужа. Пробрался в спальню.

«Но ведь слышен шум шагов… Почему же он не проснулся? Может, убийца был в одних носках или даже босиком, уверенный, что взрыв уничтожит следы на паркете?»

Он прижал к лицу Долана тряпочку с дурманом, не сомневаясь, что даже если тот и проснется, то хлороформ быстро сделает свое дело. Жену и ребенка подчинить будет легче. Как только все будут усыплены, он принесет стулья и привяжет жертвы, а затем дождется, пока они очнутся. Как только это случится, фантазия и воображение убийцы войдут в спальню. И актеры сыграют свои роли.

На мальчика было особенно трудно смотреть.

Тринадцатилетний пацан, высокий и тощий, как жердь, с густыми светлыми прямыми волосами. В глазах застыло недоумение, словно он так и не смог понять, почему его привязали к стулу в одних хлопковых трусах и почему родители, тоже связанные, смотрели на него глазами, полными ужаса.

В те последние минуты он обмочился от страха. Джек гадал, надеялся ли мальчик – не мальчик, ребенок, ты все еще остаешься ребенком в этом возрасте, что бы там ни говорили, и это нечестно, вспомни, что случилось с Дареном Нигро и другими! – что отец спасет его, укроет в своих объятиях, где ничего не грозит, успокоит и скажет, что это всего лишь кошмар, что через секунду он проснется под теплым одеялом, готовый встретить новый день, полный энергии и энтузиазма, что так свойственно детям.

Джек хотел закрыть мальчику глаза, но вместо этого поймал себя на том, что вглядывается в них, и мир вокруг замирает. Появились неясные тени. Послышались старые голоса.

Но тумбочке возле мальчика стояли небольшие семейные фотографии. Рядом с ними – миска с расплавленной красной свечой. На одном из фото была запечатлена семья Доланов на диване в гостиной. В камине пылал огонь, а мастерски украшенная рождественская елка сверкала всеми цветами радуги. Они были одеты в джинсы и шерстяные свитера, их лица сияли. По понятным причинам эти снимки выглядели здесь неуместно.

«Он глядел на них при свете свечи?»

Свет свечи создавал интимную обстановку, подчеркивал страх на их лицах.

Между ним и убийцей возникла зыбкая, слабая связь.

Что-то тихо пикнуло позади. Он напряг слух. Вот снова: пип-пип-пип. Напоминает удары пульса.

Джек обернулся. Бурк стоял на коленях с другой стороны кровати и глядел на ноутбук. Компьютер принадлежал к тем современным сверхтонким устройствам, которые весили всего около килограмма. Он лежал в центре кровати, экран горел ярко-белым светом и был повернут к потолку. Он был подключен к телефонной розетке возле изголовья огромной дубовой кровати. Возле разъема обнаружился целый ворох цветных проводов, которые, словно щупальца, протянулись к мигающим выключателям, подсоединенным к оранжевым ящикам с взрывчаткой.

Экран не работал, но ноутбук пикал.

И было кое-что еще, заметил Джек. На дисководе ярко-зеленым светом горела небольшая лампочка. Компьютер пытался что-то прочесть с диска.

Бурк возился с проводами. Джек напрягся. По спине как будто пробежали мириады муравьев, покалывая его острыми, словно бритва, лапками. Внезапно он вспомнил ту ночь в прошлом месяце, когда его придавило машиной. Если бомба взорвется…

Ноутбук перестал пикать. Лампочка на дисководе погасла.

Повисла тишина, которая, казалось, длилась целую вечность. Джек почувствовал, как его тело замерло, ожидая взрыва, и снова расслабилось.

Дом все еще стоял.

– Аккумулятор сдох, – сообщил Бурк.

Напряжение уходило. Во рту пересохло. Джек медленно вернулся мыслями в спальню. Ключ к ходу мыслей убийцы был спрятан где-то в этой комнате.

«Он оставил здесь что-то. Что-то, что он не хочет, чтобы я нашел».

Джек снял шлем. Прохладный воздух был наполнен сильным солено-медным ароматом.

Бурк подошел поближе. Он не снимал шлема, но его голос звучал громко и ясно:

– Что ты делаешь, мать твою?

– Раздеваюсь.

– О чем ты говоришь?

– Бомба мертва.

– Она может рвануть, когда я ее трону! А может, в доме спрятана вторая бомба. Ты что, не слушал ни хрена из того, что я тебе рассказывал?

– Тогда я буду изучать место преступления.

– Я не пущу сюда следаков.

– Я сам все сделаю.

– Сам? Ты хоть понимаешь, сколько времени на это нужно?

– Я сделаю все быстрее, если у меня будет напарник.

– Святые яйца, мне следовало догадаться, что ты выкинешь что-то вроде этого!

– Возможно, у нас уже не будет другой возможности, и ты это знаешь.

Бурк окинул его гневным взглядом.

– Тебе говорили, что ты упрямый мудак?

– Я еще побуду здесь, а ты оставь мне номер мобильного. Я тебе позвоню, когда закончу.

Джек снял перчатку и вытер потное лицо. Потом внимательно посмотрел на бомбу и поднял глаза на Бурка.

– Мы тоже можем начать здесь, – заявил Бурк. – Похоже, именно здесь закончил этот засранец.

Джек вернулся домой после часа. В доме Доланов теперь работало подразделение по расследованию на месте преступления. Бурк возвращался в Бостон с разобранной бомбой. Джек устал. Его поддерживали только лошадиные дозы кофеина и адреналин, в животе урчало от голода. Он направился в кухню и принялся рыться в холодильнике, и вдруг увидел себя.

Он открывает заднюю дверь в бывшем доме, в Виргинии, а Аманда, нарядно одетая, в платье с соблазнительно расстегнутыми верхними пуговицами, сидит за столом в кухне. Ее волосы собраны в хвост на затылке. Она подходит и дергает его за галстук:

– Отнеси меня наверх, папочка. Время делать детей.

Джек ощутил уже знакомую пустоту и закрыл холодильник. Наступившая тишина удушала.

Эти странные моменты, когда разум подбрасывал далекие воспоминания, с прошлого месяца значительно участились. Это сбивало его с толку. Бесполезно было пытаться бороться с этим. Раньше он находил облегчение на дне бутылки. Но в итоге выпивка ввергала его рассудок в глубины, где возникали образы и чувства, с которыми совладать он никак не мог…

Он оглядел кухню – новую кухню в новой жизни в Марблхеде. Дом был довольно ветхим, и он потихоньку ремонтировал его комната за комнатой. Это отвлекало от невеселых мыслей. Потом он подумал о Тейлор Бартон, своей девушке, которая сейчас летела сюда из Лос-Анджелеса, где провела последние две недели.

Прошлое не хотело отпускать его.

Поднявшись наверх, он переоделся в спортивные шорты и футболку, натянул кроссовки и намотал девять километров в лабиринте тихих пригородных улиц, пока образы прошлого не начали наконец чернеть и исчезать, словно пленка, к которой поднесли зажженную спичку.

Джек принял душ, надел свежие джинсы и белую рубашку. Было без пятнадцати три. Самолет Тейлор прилетал в пять. Планировалось, что он приедет к ней к шести, они собирались готовить мясо. Осталось убить три часа.

Джек вышел на задний двор. Он поставил радиоприемник на пенек, включил трансляцию игры «Ред Сокс» и устроился в гамаке, натянутом между двумя деревьями. Небо было ярко-голубого цвета, и по нему медленно плыли густые облака.

Где-то на задворках сознания застрял образ Патрика Долана с залепленным ртом, который так и не смог ничего сказать жене и сыну. Потом всплыли воспоминания об утреннем происшествии. А позже – о событиях шестилетней давности. Он попытался отогнать их и сосредоточиться на игре. Он представил, как сидит в Фенвей-парк, смотрит игру с трибун, чувствует запах хот-догов и пива и слушает милый сердцу звук удара биты по мячу. Наконец его разум успокоился, и он уснул.

Ему снился безлюдный пляж. Пейзаж знакомый, и небо, как всегда, черное и беззвездное. С моря дует холодный ветер, пробирающий до костей, но вода, в которой он стоит по лодыжки, теплая и приятная, как горячий душ. У него гость.

Аманда не особенно изменилась. Те же глаза цвета морской синевы, светлые длинные волосы схвачены на затылке резинкой. Глубокий разрез на горле затвердел и превратился в ужасную улыбку, рубашка и выцветшие джинсы покрыты запекшейся кровью. Она стоит на берегу, засунув руки в карманы.