Кроме Ребуса, в отделе уголовной полиции не было никого. Ему потребовалось не более получаса, чтобы разыскать все, относящееся к расследованию этого убийства: четыре коробки с папками, дискеты и один компакт-диск. Последние он оставил там, где они и лежали, на полках в хранилище, и разложил перед собой несколько бумаг, вынутых из папок. Они заняли полдюжины свободных столов. Чтобы все поместилось, пепельницы и компьютерные клавиатуры пришлось сдвинуть к краям. Передвигаясь по комнате, он словно шел от одного этапа расследования к другому: опросы, начавшиеся после осмотра места преступления; характеристика убитого и дальнейшие опросы; личное дело, полученное из тюрьмы; связи с Кафферти; протокол вскрытия и результаты токсикологического анализа… Несколько раз звонил телефон, но Ребус не снимал трубку. Старшим инспектором был не он, а Дерек Старр, и сейчас этот недоносок тусовался где-то в городе, ведь была пятница, поздний вечер. Привычки Старра были хорошо известны Ребусу хотя бы потому, что каждый божий понедельник, придя на службу, тот первым делом рассказывал Ребусу о своих уикэндовских приключениях.

Снова зазвонил телефон, и снова Ребус не взял трубку. Если было бы что-то срочное или чрезвычайное, позвонили бы Старру на мобильный. Если этот звонок переведен с телефона, стоящего на первом столе… ну, тогда, выходит, кто-то знает, что он здесь. Ребус решил подождать, наберет ли звонивший его добавочный, а не добавочный Старра. А может быть и такое: позвонят ему, рассчитывая, что он ответит, а тогда извинятся и скажут, что им нужен детектив Старр. Ребус знал свое место в сложившейся иерархии: где-то в самом низу, практически в донном планктоне, — и это расплата за годы пререканий с начальством и опрометчивых поступков. Кого интересует, что при этом его работа была еще и результативной.

Ребус притормозил у стола, на котором лежал пакет с фотографиями. Часть фотографий он уже разложил по столешнице. Теперь достал из пакета остальные: газетные вырезки; снимки, полученные от семьи и друзей Коллера, официальные фотографии, сделанные при аресте и во время тюремного заключения. Во время отсидки кто-то умудрился сделать не совсем четкий крупнозернистый снимок, на котором Коллер был запечатлен развалившимся на койке, с закинутыми за голову руками — в такой позе он смотрел телевизор. Этот же снимок, если его снабдить надписью: «Может ли жизнь скотины насильника быть более комфортной?» — годился бы для обложки популярного еженедельника.

Теперь уже не сможет.

Следующий стол: информация о семье жертвы. Имя жертвы от публики скрывали. А звали ее Виктория Дженсен, на момент изнасилования ей было восемнадцать лет. Близкие называли ее Вики. Он стал следить за ней, когда она вышла из ночного клуба… видел, как она с двумя парнями шла к автобусной остановке. Ночной автобус: Коллер занял место позади нее. Из автобуса Вики вышла одна. Ей оставалось всего ярдов пятьсот до дома, когда он напал, зажал ей рот рукой и потащил ее в переулок…

Просмотр пленки системы видеонаблюдения показал, что он вышел из клуба сразу же после нее. Показал, как он сел в автобус и занял место. Анализ пробы ДНК, взятой сразу после нападения, поставил точку в его судьбе. Некоторые из его дружков, присутствовавшие в зале суда, угрожали семье жертвы. Но угрозы остались без внимания.

Отец Вики был ветеринаром, его жена работала в компании «Стэндард Лайф». Ребус сам пришел к ним в дом, чтобы сообщить семье об убийстве Сирила Коллера.

— Спасибо, что известили нас, — сказал отец жертвы. — Сообщу об этом Вики.

— Вы не совсем поняли меня, — пояснил Ребус. — У меня к вам несколько вопросов, на которые я просил бы вас ответить…

Это сделали вы?

Вы заказали кому-нибудь его убийство?

Вы знаете кого-нибудь, кто мог бы это сделать?

Ветеринары имеют доступ к наркотическим средствам. Конечно, героина в их распоряжении нет, но есть другие наркосодержащие препараты, которые можно использовать вместо героина. Дилеры продают кетамин завсегдатаям клубов — об этом упомянул сам Старр. Кетамин используется при лечении лошадей. Вики была изнасилована в переулке, Коллер тоже убит в переулке. Томас Дженсен не на шутку рассердился, когда понял, куда клонит Ребус.

— Вы хотите сказать, что никогда и не помышляли об этом, сэр? Никогда не задумывались над тем, чтобы отомстить?

Конечно же, он думал: представлял себе Коллера гниющим в камере или горящим в аду.

— Но ведь, инспектор, ни того ни другого не произошло? По крайней мере, в этоммире…

Допросили и друзей Вики, но никто из них не признал причастности к убийству.

Ребус перешел к следующему столу. С фотографии, наклеенной на лист с записью его допроса, на него смотрел Моррис Гордон Кафферти. У Ребуса было чувство, что история их взаимоотношений слишком уж затянулась. Некоторые считали их врагами, другие находили между ними сходство… и сходство немалое. Старр, например, высказал как-то свои соображения по этому поводу и Ребусу, и старшему инспектору Макрею. Тогда Ребус, не помня себя от гнева, схватил коллегу за грудки, а Макрей, подытоживая случившееся, сказал только:

— Джон, это еще один гол в твои ворота.

Кафферти был всеядным: из каждого криминального дела торчали его уши. Сауны и рэкет, разбой и шантаж. Наркотики, конечно, тоже, и, работая в этой сфере, он имел легкий доступ к героину. А если даже не он сам, то наверняка его имели дружки Коллера, вышибалы. Частенько приходилось слышать о том, что заведение закрылось, потому что через так называемого швейцара шел поток наркотиков. Любому из вышибал могла прийти мысль укокошить «скотину насильника». Возможно, для этого существовали личные мотивы: грубое замечание, приставание к подружке. Множество самых разнообразных мотивов было тщательно проверено по ходу расследования. Вроде бы изучили все досконально. Однако… Ребус не мог не заметить, что следственная группа относилась к делу, мягко говоря, с прохладцей. То там, то тут на допросе не были заданы те или иные вопросы; многие предположения и версии остались непроверенными. Записи допросов велись небрежно. Усилий затрачивалось ровно столько, чтобы при проверке указать: офицеры действительно пеклись о «жертве преступления».

Только вскрытие было проведено тщательно. Как говорил профессор Гейтс, его не волнует, кто перед ним на прозекторском столе. Они все люди, да к тому же чьи-то сыновья или дочери.

— Никто не рождается преступником. Джон, — бормотал он, орудуя скальпелем.

— Но ведь никто не заставляет и совершать преступления, — возразил Ребус.

— Да, — согласился Гейтс. — Эта загадка уже многие века волнует умы, причем более развитые, чем наши. Кто заставляет нас причинять друг другу такое страшное зло?

Ответа на этот вопрос у него не было. Но что-то другое из прозвучавшего в том разговоре вдруг эхом отозвалось в сознании Ребуса, когда, подойдя к столу Шивон, он взял в руки одну из посмертных фотографий Коллера. После смерти мы все становимся невиновными, Джон…

У Старра опять зазвонил телефон. Вместо того чтобы ответить на звонок, Ребус подошел к столу Шивон и поднял трубку ее аппарата. На корпусе системного блока ее компьютера был прикреплен листок с колонками телефонных номеров. Он понимал, что в лабораторию звонить бесполезно, поэтому сразу же набрал номер мобильника.

Рэй Дафф ответил почти мгновенно.

— Рэй? Это инспектор Ребус.

— Который хочет сегодня вечером пригласить меня прошвырнуться по пабам? — Ребус промолчал и услышал в ответ вздох. — Впрочем, ты меня не удивил.

— А вот тыменя удивил, Рэй. Пренебрегаешь делом…

— Я ведь не сплю в лаборатории, ты знаешь.

— Но ведь мы оба знаем, что это ложь.

— Ну ладно, бывает, я выхожу сверхурочно…

— Вот это-то мне больше всего в тебе нравится, Рэй. Мы с тобой оба обожаем работу.

— Я обожаю ее не настолько, чтобы свою отлучку на викторину в местный паб считать серьезной изменой.