Он задохнулся от ярости. Он слишком просто сдался — Орлана смотрела на штору и почти жалела Сайорана. Такого противника в Совете ей не хватало. Двадцать лет с императрицей никто не решался спорить, и это было губительно для неё. Когда вместо Ишханди туда явился Сайорнан — юноша со взглядом голодного падальщика, — она даже обрадовалась. А сейчас снова разочаровалась.

Его пальцы дрожали. Шаг назад, и заклинание умерло у него на губах.

- Опусти руки, мальчик, — холодно отрезала Орлана, заметив в его глазах недобрый блеск. Она не шевельнулась, так и сидела с идеально выпрямленной спиной, и от платья, застёгнутого у самого горла, перехватывало дыхание, но об этом никто не знал. Она отвернулась — снова к окну. Там всё тот же сквозняк и шуршание занавесок. — Думаю, ты сам понимаешь, что поступок это непростительный. Поэтому у тебя всего лишь два выхода.

Сайоран склонил голову на бок, прикидываясь, что внимательно слушает. Он всё же взял себя в руки, видно, понял, что убивать императрицу прямо здесь и сейчас — не самое лучшее решение проблем. И теперь он притворялся покорным слушателем, серым пыльным демонёнком, притаившимся в грязном углу.

- Первый я уже назвала. Убежать. Можешь попробовать, если желаешь.

- А второй? — Нет, ему не было интересно. Он уже играл, и тонкие пальцы — все в перстнях — скользили взад-вперёд по краю стола.

- Второй же — рассказать мне всё о ваших союзниках. Так, и я пообещаю замолвить слово за вас перед Советом.

- Как это щедро, моя императрица.

"Я другого от тебя и не ждал, змея", — говорил его взгляд.

- Увы, это единственное, что я могу вам предложить, — вздохнула Орлана.

Сайоран подался вперёд и поднял опрокинутый бокал. Едва-едва, самыми кончиками пальцев прикоснулся к алой луже, алой на бордовом — ах, какой беспорядок.

- Вот что я решил, — протянул он манерно, усаживаясь на своё место. Он успокоился, и Орлана наконец улыбнулась — ей нравилось, когда у неё были достойные противники. — Нет, нет и ещё раз нет.

- В самом деле? — тоном, совершенно лишённым эмоций, спросила она. Для поддержания беседы.

- Конечно. Вы ничего не докажете, а я никого не убивал.

- Да что вы такое говорите, — вторила ему Орлана, снова переходя на вежливо-холодный тон. — Ну, как знать, как знать.

Она потянулась к поблёскивающему кристаллу, подняла его и покатала на ладони. Крошечное решение всех проблем. Сайоран смотрел прямо на неё, сцепив пальцы под подбородком.

- Тогда до завтра, лорд. — Пальцы сомкнулись на кристалле, и Орлана не могла не заметить, как Сайоран взглядом сверлит её ладонь. Маленький кристалл — решение всех проблем. Так казалось ему, по крайней мере.

- До завтра, — вторил он так тихо, что от дыхания не дрогнуло даже пламя подлетевшего слишком близко огненного шара.

Орлана ушла в портал, всё ещё чувствуя на себе его обжигающий взгляд. Через мгновение она очутилась в своём кабинете, где, закинув ногу на ногу, её ждал начальник тайной полиции Аластар.

Он задумчиво вертел в пальцах шахматную фигурку и смотрел на доску, где, брошенные на середине партии, скучали остальные участники сражения. Когда Орлана ступила на ковёр, Аластар вернул фигуру на место и обернулся к императрице. Уголки его губ дрогнули, как будто в ухмылке, но Орлана знала, что это — обычное выражение его лица.

Она прошла мимо, по пути сдвинув ладью вперёд, и опустилась в своё кресло.

- Ночью будем ждать, — вздохнула Орлана и с наслаждением вдохнула горький осенний ветер, залетевший в открытое окно. — Думаю, он в эту же секунду бросится к сообщникам за помощью.

Как же ей хотелось откинуться на спинку кресла и прикрыть уставшие глаза. Как же она вымоталась за этот день.

- Да.

Конечно, она знала, что за ним проследят. Уже завтра утром они будем знать, кто из генералов перешёл на сторону заговорщиков.

- Как я хочу покончить наконец со всем этим! — вырвалось по чьей-то чужой воле. Орлана ощутила, как кривятся в гримасе усталости её губы.

Она закрыла ладонью глаза.

- Вселенский Разум, помоги. — Хрипло.

Аластар коснулся её руки. Она не слышала, как он подошёл: мягкий ковёр съедал звуки шагов. Только прохладные пальца на её пальцах.

Она-то знала, что кристалл пуст, как снежные просторы Хршаса. Пуст. Потому что Эйрин давно ушла, а больше магов времени не осталось. Но Сайоран поверил, а большего Орлане и не требовалось.

От холодного сквозняка по ногам или от рваного сна, который Этель успела увидеть в те краткие мгновения, когда закрывала глаза, но её трясло, и дрожь рождалась внутри. Той холодной осенью она так и не успела узнать, что именно генерал Маартен строит планы по захвату власти. Зато она узнала об этом через несколько дней, когда Маартен и его элита вырезали всю её немногочисленную охрану, а потом убили Аластара.

Когда на пол лег первый, самый блёклый луч рассвета, дрожь всё ещё жила внутри, и чтобы её уничтожить, уже не было сил.

- Рассвет, — шепнул кто-то, и зашуршали полы одежд.

Раз рассвет, то положено уходить.

Только Этель не шевельнулась: она решила уйти самой последней. Небо затянуло тучами, и свет давали только искры света в руках у плакальщиц. Бледный, будто заморенный в подземельях замка свет. Но она рассматривала складки на шёлковых драпировках и тёмные ленты — зачем, интересно, столько лент? Традиции допускают это? Она не помнила точно.

Голова была тяжёлой, как и положено после бессонной ночи. Она была тяжёлой, но ясной, и главное — ушла Руана. Растворилась в предрассветном сумраке, и голос её затих в пыльных углах. До следующей ночи.

- Пойдём, — глубокий низкий голос. Опять.

Этель скрипнула зубами от досады. Она надеялась, что ночной допрос уже забылся и порос мхом.

- Куда ещё? — довольно холодно откликнулась она.

- Искать Риз.

Искать Этель планировала кое-кого другого. В комнате стало пусто и необыкновенно просторно, но она всё равно не говорила — шипела сквозь зубы, будто боялась быть услышанной.

- Ночью мы всё равно встретимся, ведь так? Вот тогда и поговорим.

Цепкие пальцы впились в её запястье. Этель напряглась, сжала губы. На этот раз её собеседница не потрудилась даже снять капюшон, и разговаривать с тенью под ним было пренеприятно.

- Пойдём. — Голос, холодный, как Хршасский снег. — Из какой ты касты?

Она-то считала вопрос решенным.

- Это имеет значение?

- Имеет. Думаю, ты врёшь, что пришла из Лайоза. У тебя столичный акцент.

В это самое мгновение Этель поняла, что убьёт её, если захочет, если та станет слишком навязчивой, и расслабила пальцы, сжатые до этого в кулак. Возможно, со стороны это и смотрелось капитуляцией — ей это было даже на руку, но внутри стало легче. Этель глубоко вздохнула, собирая в себе силы. Мир корчился в судорогах боли, и вместе с ним корчилась в судорогах магия бывшей императрицы. Но пока её было достаточно.

- Хорошо, идём.

- Так из какой ты касты?

- Из касты воинов, — ответила Этель, растягивая губы и улыбке, хоть в сумраке это вряд ли стало заметно собеседнице. Но она наверняка поняла это по тону.

- Хорошо.

Кожа на запястьях Этель до сих пор оставалась очень нежной, хоть ей давно пора было огрубеть: разве мало нашлось цепких пальцев. Синяки на запястьях — привычное дело.

Сжимать зубы от злости и раздражения и никогда не показывать боли.

- Не вздумай меня обмануть, — бросила ей новая знакомая и развернулась в двери. Видно, разговор она посчитала завершённым. В свою пользу.

Этель зашагала следом, ёжась от холода — минута перед рассветом всегда самая холодная и тёмная.

- Не отставай.

Этель прикрыла глаза, глотая очередной всплеск приказного тона. Минута перед рассветом для неё всегда была переполнена злобой, потому что именно в эту минуту она, уже проснувшись, но ещё не собравшись встать, вспоминала, через что прошла.

Проклятый мир.

"Ненавижу тебя".