На вершине холма росло единственное дерево — слива, сейчас занесенная снегом. Сквозь снежный слой посверкивали маленькие красные плоды.

Около деревянной ограды судья Ди увидел закутанную в плащ женщину. Она пригнулась низко-низко к земле и выкапывала что-то в снегу маленькой лопаткой и складывала в корзинку. Заслышав шаги, женщина порывисто встала и обернулась. Судья узнал госпожу Го. Она положила лопатку и корзину на снег и низко поклонилась.

— Вы собираете лунную траву? — заговорил судья Ди.

Она кивнула.

— Да, ваша честь. Но здесь ее немного. Вот все, что мне удалось собрать, — улыбнулась госпожа Го и показала на корзинку, где лежали несколько связок травы.

— Я пришел сюда, чтобы развеяться и привести в порядок мысли, — признался судья. — Убийство Ланя висит надо мной, словно камень.

Лицо госпожи Го мгновенно изменилось, из приветливого став мрачным.

— Это в голове не укладывается, — тихо сказала она. — Он был таким сильным…

— Яд убивает даже сильнейших из людей, — сухо сказал судья. — Однако я нашел след, который ведет к убийце.

— Но кто же он? — еле слышно спросила женщина. Глаза ее расширились.

— Я не сказал, что убийца — мужчина.

Госпожа Го провела рукой по лбу.

— Но как же? — недоуменно спросила она. — Я хорошо знала господина Ланя, ведь он был другом моего мужа. Он был бесконечно благороден и добр ко всем, но к женщинам он относился… немного не так, как к мужчинам. Это ясно чувствовалось.

— Что вы имеете в виду?

— Видите ли… — Госпожа Го с трудом подыскивала слова. — Он был… Он, казалось, не понимал, что такое женщина. — Она вспыхнула и низко опустила голову.

У судьи закружилась голова.

Он подошел к ограде и взглянул вниз, но тут же отпрянул назад.

Под холмом были сплошные камни, покрытые снегом. В его ушах звучали слова госпожи Го: «Он не понимал, что такое женщина». Не понимал?.. Судья резко обернулся.

— Госпожа Го, а кто ухаживает за кошками в вашем доме — вы или ваш муж?

— Мы оба, ваша честь. Мой муж не может пройти мимо больного животного. Он приносит их домой, и я выхаживаю их. Сейчас у нас семь кошек, взрослых и маленьких.

Судья кивнул, погруженный в свои мысли.

— Как красиво должно быть это дерево, — вдруг сказал он, глядя на заснеженную сливу, — как красиво должно быть это дерево весной, когда оно в цвету!

— Да, — согласилась госпожа Го. — Оно может зацвести в любой день… Помните эти стихи? «И, раскрыв окно, увидишь белых лепестков круженье и услышишь, как упали лепестки на белый снег…»

— Да, что-то припоминаю, — сказал судья. Стихи он знал, но сейчас не хотел о них говорить. — Что ж, госпожа Го, мне пора. Прощайте!

Она снова поклонилась. Судья Ди, не оглядываясь, спустился вниз.

За ужином судья еще раз прокрутил в голове свою беседу с лекарем и, когда слуга принес чай, велел ему позвать старосту. Судья распорядился, чтобы в суд вызвали вдову Лу, хозяйку магазина тканей.

После ухода старосты судья вновь задумался. Сейчас ему казалось, что ворошить прошлое и копаться в смерти Лу Мина тогда, когда в суде висят два нераскрытых убийства, по меньшей мере глупо. Но судья не мог не думать о том, что рассказал ему Го, и мысли эти не давали ему сосредоточиться на текущих делах.

Судья прилег на кушетку, но заснуть ему не удалось. Он попытался припомнить стихи, о которых говорила госпожа Го, — «Зимний вечер в замке». Их написал поэт, живший около двухсот лет назад.

Стихи были не очень известны, скорее всего, госпожа Го просто слышала где-то двустишие. Или она действительно знала все стихотворение наизусть? Судья нахмурился — сам он не признавал любовной лирики, отдавая предпочтение назидательным и нравоучительным стихам. Однако это стихотворение почему-то глубоко затронуло его, и судья почувствовал, как что-то доселе неведомое открывается ему в этих строчках.

Судья Ди встал, протер лицо горячим полотенцем и сел за стол. Вернувшийся староста застал его глубоко погруженным в чтение официальных бумаг.

Судья оторвался от стола. Он заметил, что начальник выглядит несколько растерянным.

— Что случилось? — спросил судья.

— Ваша честь, — староста приставов нервно подергивал себя за кончики усов, — госпожа Лу отказывается явиться в суд!

— Что?! — вскричал судья. — Что значит — отказывается? Как она смеет?!

— Она сказала, что никуда не пойдет, пока ей не вручат повеление, написанное красной тушью. — Судья не ответил, и начальник торопливо продолжал: — Она выгнала меня, да еще подняла шум на всю округу, так, что вокруг собралась целая толпа. Она кричала, что нет такого закона, по которому можно без причины вызвать в суд честную женщину. Я было схватил ее, но она вырвалась, а толпа закричала, чтобы я оставил ее в покое. Я счел за лучшее вернуться и рассказать вам об этом.

— Ничего, будет ей повестка, — сказал судья сквозь зубы, взял кисточку, быстро написал повестку и отдал ее старосте со словами: — Можешь взять четверых людей себе в помощь, чтобы привести ее в суд!

Начальник торопливо поклонился и выбежал.

Судья Ди ходил по кабинету большими шагами. Что эта женщина о себе мнит! Судья вдруг поймал себя на мысли о своих собственных женах. Несомненно, ему повезло. Старшая его жена — великолепно образованная женщина, дочь ближайшего друга его отца; между ними всегда было глубокое взаимопонимание, и в трудные минуты она поддерживала его, как никто. Их сыновья — постоянный источник радости, и судья по праву гордился ими.

Вторая жена судьи пусть не столь образованна, но она красива, по-житейски очень умна и вдобавок прекрасная хозяйка, и ее дочь унаследовала все эти качества. Третью жену судья взял в Пень-лай, где служил в первый раз на официальной должности. Она была служанкой в его доме и прислуживала его старшей жене; та быстро привязалась к ней и упросила мужа взять ее в семью. Вначале судья отказывался, полагая, что скоро ее чувство остынет, но понял, что хорошенькая служанка действительно по-настоящему привязалась к нему, и сдался. И ему не пришлось жалеть: девушка была просто прелестна. И к тому же теперь их стало четверо, и они могли играть в домино — любимую игру судьи Ди.

Сейчас судью пронзила мысль, что небогатая развлечениями жизнь в Бэйчжоу, должно быть, уже наскучила его женам. Скоро Новый год, сказал он себе, и нужно будет придумать для них какие-нибудь хорошие подарки.

Он приоткрыл дверь и вызвал слугу.

— Мои помощники еще не вернулись?

— Нет еще, ваша честь, — ответил слуга. — Они разговаривали с господином Чжу Да-юанем, а потом вместе с ним ушли.

— Вели подать лошадь, — приказал судья. Он решил, пока его помощники собирают информацию по убийству Ланя, съездить к Бань Фэну, а на пути проехать мимо писчебумажного магазина и узнать, не появился ли Е Дай. Судья не мог избавиться от тревоги: такое долгое отсутствие — явно не к добру.

Судья Ди остановил лошадь у писчебумажной лавки. В дверях стоял мальчик-слуга, и судья велел ему позвать Е Биня. Тут же вышел и сам Е Бинь. Он почтительно поздоровался с судьей и пригласил его зайти, но тот отрицательно покачал головой и, не слезая с лошади, объяснил, что просто хотел узнать, не вернулся ли еще Е Дай.