А меня, между тем, все тот же сексуальный блондин вынул из машины — причем не особо ласково, словно мешок картошки выгрузил. И понес, перекинув через плечо, в какой-то дом. В какой именно, не скажу, потому что уже стемнело и дождь усилился — даже уличный фонарь, смутно просвечивающий сквозь косые струи льющейся с темного неба пакости, не мог прояснить ситуацию.

В подъезде уютно пахло домашней выпечкой и немного пыльными ковриками, что дало моим сомнениям еще один мощный пинок. Какой-то слишком подробный глюк и с некоторых пор отвратительно похожий на реальность. Мощное плечо блондина убедительно давило на живот, заставляя болезненно икать при каждом толчке, дождевая вода капала с волос на ковровую дорожку темными конопушками, кожаные башмаки носильщика уверенно и приглушенно-гулко ступали по деревянным ступеням… ангидрид твою валентность через медный купорос! А если это не бред?

Да ну, бред какой-то… тьфу.

Пока я мысленно путалась в реальностях, блондин поднялся на второй этаж и после непродолжительного металлического скрежета открыл одну из двух отделанных дорогим полированным деревом дверей. Темная прихожая встретила нас отдаленно знакомым запахом холостяцкого жилища — трудно даже определить, что именно так пахнет, но сто пудов — в этом помещении живет молодой и холостой самец.

Самец, не спуская меня с плеча, аккуратно разулся, причем не бросил свои щегольски-всепроходные берцы как попало, а аккуратно пододвинул их ногой к стене и даже подровнял. И пошел дальше. Прямо, как я потом поняла, в спальню.

— Лежи тихо! — меня стряхнули на покрывало, а потом послышался звонкий металлический бряк и блондин быстро вышел, оставив меня в одиночестве любоваться защелкнувшимися на моих запястьях наручниками, короткая цепочка которых была пропущена сквозь толстенные кованые загогулины в изголовье кровати.

Ну лежи так лежи. Я уже вообще ничего не понимаю, мне все настолько не нравится, что даже брыкаться бессмысленно. Есть слабая надежда: сейчас сексуальный блондин вернется с подкреплением в виде давешнего брюнета и у нас будет БДСМ-оргия в стиле «пятьдесят оттенков бреда», я уверюсь, что все вокруг-таки плод моей больной фантазии, и успокоюсь.

Но нет. Блондин вернулся в одиночестве, деловито отстегнул меня от кровати и понес в столовую. Во всяком случае, накрытый на две персоны стол намекал именно на это.

Желудок утробно взрыкнул, а я с тихим отчаяньем помахала ручкой своим надеждам. Жрать я хочу очень даже по-настоящему, никаких глюков!

Аккуратно, но без лишних сантиментов пристроив меня на стул, мужик убедился, что я с него не падаю, пододвинул мне тарелку с супом… задумчиво пошевелил бровями и сам вручил ложку:

— Только не руками! В моем доме никто руками есть не будет.

Я машинально взяла предложенное и не выдержала, хмыкнула. Интересно, он думает, что я в том болоте сама собой зародилась и выросла, эдакая трясинная маугли?

Впрочем, долго раздумывать было некогда, суп умопомрачительно пах подкопченым мясом и специями. Так что расправилась я с ним в один присест, и настала очередь прекрасно прожаренного бифштекса. Благо, есть ножом и вилкой я научилась года в четыре, а пользоваться салфеткой — еще раньше.

Все бы ничего, если бы не пристальный, давящий взгляд, который я заметила только, когда первый голод отступил.

Блондин напротив даже перестал есть сам, сидел и гипнотизировал меня, словно я не телячью отбивную смолотила, а как минимум вырезку из его любимой двоюродной бабушки.

— Кто научил? — отрывисто спросил он, провожая взглядом вилку, которая была осторожно отложена в сторонку. Я недоуменно приподняла бровь, вздохнула на его недоеденную отбивную — не отказалась бы от добавки — и пожала плечами:

— Сама научилась? — нет, ну правда, лопать я умела всегда, специально никогда этому не тренировалась. Потому и интонация вышла такая — вопросительно-недоуменная.

— То есть ты не знаешь? — блондин изобразил скепсис и отзеркалил поднятую бровь. — Хочешь сказать, что в Орхейорде есть кто-то, кому не лень обучать рудокопов пользоваться ножом и вилкой?

— Овер… где? — я так удивилась, что даже растеряться забыла. Мысль о том, что эта галлюцинация чересчур затянулась и, похоже, вознамерилась стать моей новой реальностью, давно уже плавала где-то по краю сознания, а тут… Этот незнакомый мужик может быть триста раз сексуальным блондином, но кто он такой и чего ему от меня надо, я так и не знаю, а теперь он еще и вопросы задает. На которые я по определению не могу дать ответов.

— Овер — там! — с какой-то злорадной усмешкой махнул блондин рукой за окно. — Там, где я тебя нашел. Как ты умудрилась сбежать из под охраны?

— А я сбежала? — хм… мне даже не надо притворяться дурочкой, и правда ни бельмеса не понятно. — Не помню… — я честно и открыто посмотрела этому… следователю по особо бредовым делам в глаза. Потому что никакого побега я не помню и ни в каких овер-дохренах или где там вообще не бывала!

— То есть он тебе всю память вычистил? — вот вроде спокойно сказал, но глаза блеснули зло. — Что ж ты такого знала, интересно? И зачем вообще ему понадобилась? — вопросы были заданы в воздух, потому как ответа он явно не ждал. Убедился, что я доела гарнир с тарелки, и махнул рукой: — Иди, прими ванну, я пока закажу тебе нормальную одежду.

Кто бы спорил, но не я. Не знаю, кто кому чего вычистил, а для меня шикарная отмазка — буду притворяться стукнутой на всю голову, как в мексиканских сериалах. Амнезия — наше все!

Я даже ванну на радостях нашла. Раза примерно со второго — первой обнаружилась кухня. Я этим воспользовалась, без зазрения совести стибрив целый круг колбасы и пару булочек, которые неосмотрительно лежали без присмотра в одном из шкафов.

Колбаса хорошо пошла, а вот мытье не задалось. То есть я понимала, что вот эта круглая зеленовато-кремовая лохань передо мной — ванна, а вот эта «золотая» хреновина — кран. Я даже рычаг нашла и собралась было его опробовать, но тут чертово любопытство заставило меня другой рукой отдернуть пеструю занавесочку у дальней стены и… горячая вода веером ударила во все стороны, а я завизжала!

Поорать всласть мне не дали. Блондинистый некто не прибежал на вопли, нет, но спокойно вошел, отодрал меня от вывернутого в неестественное положение крана, перекрыл воду, задернул занавеску и с насмешкой спросил:

— Никогда не видела себя в зеркале? Или забыла, как выглядишь?

— Такого ужаса никогда не видела, — слегка заикаясь от пережитого, совершенно искренне ответила я.

Еще бы! Я уже давно и с удовольствием — ухоженная блондинка за тридцать. Ну да, не натуральная, крашеная, зато стильно стриженная. Женщина в самом соку, научившаяся даже собственные недостатки превращать в достоинства. Увидеть в зеркале свою родную и почти забытую физиономию времен буйного цветения подростковых комплексов, да еще в окружении нечесаных черных патлов и какой-то мешковины, натянутой на суповой набор… это чересчур даже для патологоанатома! Я никогда не мечтала снова вернуться в свое тринадцати-пятнадцатилетнее тело! Чур меня!

Но моему горю никто не посочувствовал. Мужчина только хмыкнул, повернулся и убыл восвояси, оставив меня в ванной и в прострации.

Никакие это не глюки, это самое настоящее, матерое, жирное свинство! В этом свинстве мне опять четырнадцать лет, я похожа на вымазанную сажей помесь стиральной доски и анатомического пособия, наряжена в непонятную рванину и не представляю, что делать дальше от слова «совсем»!!!

Может, утопиться? Вдруг меня смоет канализацией обратно в родную прозекторскую?

Мартош:

Одежду и обувь я заказал самые стандартные, какие нашел. Сорочка ночная, панталоны женские, чулки, юбка, рубашка, куртка, сапоги и тапки. Последние внес в список в последний момент, признавая, что, скорее всего, они не успеют пригодиться.

Я даже не сомневался, что утром за мной придут. Из соседей вряд ли кто-то что-то заподозрит, они знают, где и кем я работаю, и мое появление с телом через плечо воспримут как «принос работы на дом». Но свои — обязательно вычислят и придут.