Я машинально цапнула еще один пирог с тарелки и задумалась. В голове уже выстраивалась интересная схема препарирования зомби — если внутренние органы у них целы, то очень любопытно будет понаблюдать, как циркуляция магии на них сказывается, происходят ли клеточные изменения, работают ли эти органы или просто сохраняются относительно негнилыми…

Какое-то время Адриан молча любовался, как я жую пирог под мысли о препарированной печенке, а потом не вытерпел:

— Смотри, растолстеешь, придется потом на диету садиться или мага жизни искать, чтобы тебе обмен веществ восстанавливал.

Наверное, у меня было слишком мечтательно-жадное выражение лица, когда я терзала очередное хлебобулочное изделие.

Скептически выгнув бровь и глядя на собеседника поверх румяного пирогового бока, я с ехидством выдала:

— А то ты не догадался, что все оно не в желудок идет. Я бы уже давно лопнула, — и пожала плечами.

— Иех, а я так надеялся увидеть взрыв… — хмыкнул паразит, усмехнулся и заинтересованно уточнил: — А куда? В магию что ли?

— Это тебе лучше знать, я в магии ни в зуб ногой. Могу только заметить, что тело немного меняется.

Болтать и жевать одновременно можно, но неудобно. Так что еду я отложила и уставилась на Адриана с интересом. Вдруг он сейчас еще чего-то полезного про магию расскажет?

— Да? — вместо того, чтобы просвещать меня, парень встал, подошел, приподнял под мышки, поставил, оглядел, покрутил… как куклу! — На скелет в тряпочках уже не похожа, — одобрительно крякнул он, — но как была плоская, так и осталась, — я получила очередной тычок пальцем в ребро и слегка озадачилась. Как-то это было… не столько хулигански, сколько провокационно.

— А в прошлой жизни тебе сколько исполнилось?

Хм… и что бы это значило? Стоит близко, держит за плечи нежно, пахнет вкусно. Хм. Что я там перед сном думала про «два шикарных мальчика, и все мне»?

— Взрослая была, за тридцатник. С профессией, перспективами и своими планами, — я и не подумала вырываться.

По-любому, мне с этим кексом дальше жить… и на ощупь он приятный. Даже сейчас, когда у меня гормональный фон недозрелой груши. А дальше… такими темпами я скоро отращу все, что положено нормальной здоровой тетеньке, и начну хотеть того, чего хочет нормальная здоровая тетенька. Комплексов у меня отродясь не бывало, во всяком случае, я их не помню. Так что я только за — пообниматься.

— Ур! — одобрительно сказал зомби где-то за спиной, и неторопливое шарканье возвестило о том, что деликатный труп отправился в дальний угол. Там он застыл, изображая мебель и не отвлекая живых от важного и интересного разговора.

— Старше меня, значит, — между тем отозвался брюнет, с легким таким удивлением и интересом.

Затем наклонился близко-близко к моему лицу, и я вдруг заметила, что глаза у него не просто голубые, а с солнечным ободком вокруг зрачка, от которого тянулись тонкие золотые лучики, придававшие взгляду особую теплоту и что-то по-мальчишески озорное:

— А по поведению и не скажешь… — и он улыбнулся с хитрым прищуром:

— А как тебя звали… в твоем мире?

— Почти как здесь. Анна.

Не выдержав, я подняла руку и легонько, едва ощутимо, подергала Адриана за прядку волос, упавшую на лоб. Скорее даже погладила, пропустила сквозь пальцы забавно и упрямо скручивающуюся локоном прядь.

— Я думал, Танатос мне ту, только что погибшую, вернет. Полчаса тело тряс, ритуал провел, даже не верил, что получится, — мне показалось, или в его глазах мелькнуло что-то похожее на вину?

— Полчаса? — я задумчиво подергала его за кружевную отделку на рубашке. Всегда любила эту моду прошлых веков — когда белая, шелковая, с широкими рукавами, собранными в узкий манжет… и с кружевом на воротнике, а в вырезе гладкая кожа без признаков растительности. — Или чуть больше?

— Можно подумать, я на часы смотрел! — огрызнулся Адриан, при этом не отстраняясь, а потом все же задумался: — Может, и больше… Но не намного.

Я уже знала, что у них в часе шестьдесят минут, как и в моем мире. Значит, в получасе — тридцать. А если чуть больше получаса, то…

— Мне тридцать шесть лет. Примерно, получается, столько минут ты трупом и потрясал. То есть… забавное совпадение, — я уже по собственной инициативе придвинулась к нему ближе и коснулась щекой мягкого шелка рубашки. Замерла на секунду и потерлась, как кошка. — Кстати, а зачем ты меня прибил-то?

Немного смешно разговаривать на такие темы во время флирта. Но забавно, и… ну, как бы вот всегда у меня «стояло» на неординарных мужиков. Когда даже в постели можно потрепаться не про «ути-пуси» и «ах, какая женщина», а про динамику распространения вируса бешенства по нервным волокнам или про последние тенденции в автомобилестроении. Ну да, люблю я машинки…

— Да ты сама убилась… Разнесла кокон на радостях и растворилась в астрале от магического экстаза, — фыркнул Адриан почти мне в ухо. Щекотно так, но приятно. — Бестолочь же… — офигеть не встать, мне еще никогда не шептали в самое ухо прозвища. Ну, в смысле — «милая» и «любимая» с таким придыханием было, а вот «бестолочь» с оттенком интимной нежности — это прям оригинально. И приятно, оказывается — будоражит.

Когда парень наклонился ко мне, из-под кружевного ворота его рубашки выскользнула цепочка. Я невольно проследила ее глазами и вздохнула — очень красиво смотрится белое золото на смуглой гладкой коже, да еще в вырезе белой шелковой рубашки. Так и тянет потрогать… а собственно, почему нет?

Наверное, возраст сознания все же важнее возраста тела. Потому что инстинкты взрослой женщины в момент снесли все воспоминания о том, что здесь я подросток. Пальцы сами скользнули под ворот его рубашки, легонько пробежались по плоским звеньям цепочки. Как по лесенке, едва касаясь и в то же время нарочно провоцируя. А потом у-ух — скользнули вниз все по той же линии, как с горки, быстро, так, что дыхание перехватило. Вот только у меня или у него — непонятно.

Адриан наклонился, так что мы почти соприкоснулись лбами, а потом осторожно и очень как-то… нежно? трепетно? невесомо?.. поцеловал в губы. И тут же отстранился, отступил на шаг. Словно испугался.

Пара секунд у него ушла, чтобы перевести возбужденное дыхание, и только потом взгляд прояснился:

— Пойдем, я тебя до спальни провожу…

Я молча кивнула, сама подошла, взяла за руку, и мы пошли… в спальню.

Мартош:

Я сначала думал, что засну сразу, как только улягусь в кровать. Но не тут-то было!.. Уставшее тело вроде бы обрадовалось, но мозг крутился в голове, размышляя, планируя, оценивая. Пользуясь тем, что опасность попасть в Орхейорд или на костер перестала болтаться прямо перед носом и глаза уже больше на нее не косили, мой разум принялся наконец-то анализировать все случившиеся события и раскладывать их по полочкам.

Во-первых, я отметил про себя, что разница между уровнями запустения в различных залах и комнатах замка объясняется тем, что последний жилец покинул его всего лишь шесть лет назад. Да, жилец был не совсем в своем уме и скорее всего финансово недееспособен, а империя, естественно, не собиралась заниматься восстановлением замка тирана. Так что самые хорошо сохранившиеся залы и комнаты из общедоступных были бесхозными не так долго, но их было очень мало.

Интересно, а где этот спятивший внук темного короля спал?

Почему-то от мысли, что безумный старик мог лежать на этой кровати, на этой же простыне, накрываясь этим же одеялом… мне сразу захотелось вскочить и перелечь на пол. Внутреннее отторжение и брезгливость, граничащая с гадливостью. Странное и редкое чувство для анимага, но иногда на меня находит…

Пообещав себе, что завтра я тут все поменяю, вплоть до матраса, я немного успокоился. Мозг тоже. И опять начал порождать мысли, мешая мне уснуть.

Значит, с 5795 года в замке жил лишь один живой человек. Или у него была прислуга? Сейчас уже и не выяснить, наверное.