И Джейк услышал, как старый ковбой ответил:

— Да.

Взглянув на Энни, Стоун подумал: «А ведь я действительно люблю ее, но, черт возьми, никогда у нас с ней ничего не выйдет. Она мечтает о карьере, и вообще через пару недель ее уже здесь не будет». Нет, пропади оно все пропадом, никогда он больше не позволит ни одной женщине бросить себя. Рука Джейка сжалась в кулак. «Боже, — подумал он. — Как это мучительно».

Энни с трудом перевела дыхание. В душе ее царило смятение — радость за Бака и Верну смешивалась с тоской по мужчине, который, как она знала, никогда не будет принадлежать ей. Подошло время обменяться кольцами. Энни взяла букет Верны и посмотрела на Джейка. Сердце у нее в груди так и подпрыгнуло. В течение одного короткого мгновения он смотрел на нее с таким тоскливым выражением в глазах! И сразу на смену тоске пришло выражение холодной отстраненности. Она вздохнула. Наверное, он просто не создан для брака.

Она вдруг сообразила, что Бак уже надел кольцо на палец невесты, и вздрогнула. Теперь была очередь Верны. Энни вложила маленькое гладкое кольцо из тяжелого желтого металла в руку подруги.

Верна надела кольцо на палец жениха и сказала:

— Бак, вместе с этим кольцом я вручаю тебе мою жизнь и мою любовь.

Энни чувствовала, что внимание ее все время притягивает Джейк. На одно блистательное мгновение она вообразила, как надевает кольцо на его руку. Господи, это было бы райским блаженством! Ее любовь к нему становилась глубже день ото дня, но очень скоро срок пребывания ее в Рейнбоу-Вэлли закончится. В горле у нее стоял ком. Как сможет она уехать, когда сердце ее остается здесь?

Свадебный завтрак затянулся далеко за полдень. Развеселившиеся гости уговорили скрипача и принялись плясать кадриль прямо на лужайке перед маленькой церковью.

Энни тоже приняла участие в танцах, старательно повторяла несложные фигуры и, смеясь, обменивалась местами и партнерами, как и положено в кадрили, пока Джейк не встал с ней в пару и не заявил, что ни за что никому ее не уступит. Так они вместе и дотанцевали до конца.

Когда он наконец отпустил ее, она, счастливая и выбившаяся из сил, повалилась на траву рядом с Верной.

— Энни, поверь мне, этот человек сходит по тебе с ума. Просто он не может прямо сказать об этом. Но всякому ясно, какие чувства он к тебе испытывает. Вот возьми нас с Баком. Ты знаешь, как долго я ждала, пока он сделает первый шаг… он дразнил меня и отшучивался, и я долго не знала, решится ли он когда-нибудь заговорить о браке всерьез. Ну, и вот теперь мы будем наслаждаться жизнью, получим свою долю счастья, пока еще есть для этого время. И вы с Джейком должны поступить так же.

— Я так рада за вас. — Энни обняла подругу. — Бак такой милый старик, и ты была так добра ко мне с того самого момента, как я переступила порог кафе. Но с Джейком все по-другому. Я люблю его безумно. Попроси он меня остаться здесь с ним навсегда, я ответила бы «да» так быстро, что он и глазом бы моргнуть не успел. — Энни убрала с лица непослушную прядь и заложила ее за ухо и, изо всех сил стараясь не показать, что у нее сердце разрывается на части, добавила: — Теперь-то, когда, откровенно говоря, уже слишком поздно, я понимаю, что единственная надежная опора в жизни, которая мне нужна, — это любовь Джейка.

— Джейк хороший человек, но очень уж настороженно относится к некоторым вещам, — ответила Верна. — Надеюсь, он не был с тобой слишком суров. На него порой такое находит.

— Что ж, нам придется потерпеть друг друга еще две недели, и все.

Джейк тупо смотрел на экран монитора. Как он взбрыкивал при одной мысли о том, что пижоны будут допущены на Рейнбоу, и нате вот: цифры убедительно доказывают, что гости — это самое настоящее золотое дно.

Благодаря Энни хозяйство снова на подъеме. Как жаль, что он не может сказать то же самое про себя.

Раздался стук в дверь, и вошел Трэвис.

— Босс, пришел сообщить, что на ранчо все в порядке. Все пижоны завалились бай-бай, а Энни ушла к себе наверх час назад.

— Хорошо. Увидимся за завтраком.

Но Трэвис, вместо того чтобы выйти из конторы, подошел к столику, на котором Энни оставила поднос с едой и чистыми кружками. Налил себе кофе, прихватил горсть печенья на арахисовом масле и развалился в кресле.

— Как я слышал, завтра прибывают новые постояльцы.

— Да. Семья. Ник встретит их.

Трэвис нахмурился и, прожевав печенье, заметил:

— Энни прибавится работы.

— Это входит в ее обязанности. У тебя какое-то дело?

— Да, черт возьми! — Трэвис наклонился к боссу. — Джейк, ты все это время вел себя как сущий медведь, у которого к тому же еще и заноза в лапе. Ты бы давным-давно переругался со всеми постояльцами, если бы не Энни, которая каждый раз успевала вмешаться и предотвратить скандал. И каждый раз, когда она спасает тебя от скандала, ты набрасываешься на нее, как гризли, который защищает свою территорию.

— Я здесь пока еще хозяин. Хотя заправляет всем фактически она. Все ее просто обожают. Еда настолько вкусна, что работники избаловались вконец. — Он смолк, провел рукой по волосам и сказал глухо: — Не знаю, что я буду делать, когда она уедет.

— Ну, так я и думал, — понимающе улыбнулся Трэвис. — Просто сама мысль о том, что она уедет, для тебя невыносима.

Джейк повалился в другое кресло и на мгновение закрыл лицо руками. Взгляд его упал на поднос, заботливо оставленный здесь для него, и снова хорошо знакомое ему чувство утраты стеснило грудь.

— Да, она уезжает. — Он крепко зажмурил глаза. — А ведь именно благодаря ей и ее усилиям Рейнбоу сейчас процветает. И меня бесит, что я так обязан ей.

— Тебя действительно бесит именно это?

— Господи, Трэвис, чего ты добиваешься от меня — признания в том, что я ее ненавижу? Да вовсе нет. Энни мне нравится. Она веселая и умная. Она сумела приспособиться к незнакомой обстановке и работала не покладая рук. Научилась ездить верхом и отлично справилась с полевой кухней. — Мысленно он прибавил: «И я хочу ее так сильно, что желание это почти мучительно».

— Вот так ей все и скажи.

Джейк встал и, положив руку на плечо друга, сказал:

— Я поговорю с Энни завтра утром.

Энни вычеркнула последнюю гостевую комнату из своего списка. Затем вышла из дома и, наслаждаясь ранним утренним солнышком, отправилась поприветствовать Солнечную Танцовщицу.

Джейк, стоявший возле конюшни, окликнул ее, и она сразу же повернулась и пошла ему навстречу. Гравий, которым недавно были посыпаны все дорожки, приятно похрустывал под подошвами кроссовок. Стоун столько дней избегал ее, что теперь Энни привела в восторг его дружелюбная улыбка.

— Энни, ты хлопочешь с самого рассвета.

— Я просто выполняю свою работу, босс.

— Ты уже сделала много больше. — Он коснулся ее щеки, и на его лице на мгновение появилось выражение тоски. — Пижоны вполне могли разъехаться из-за дождей. А ты сумела убедить их, что гоняться по грязи за разбежавшейся скотиной — это настоящее приключение. Ты должна устроить себе перерыв. Поехали со мной в Прескотт. Пообедаем вместе, а?

— А как же работники и постояльцы? — Энни мысленно прокляла свое чувство ответственности. — Лучше твердо пообещай, что наш обед состоится в более подходящее время.

— Мы выедем, как только они закончат есть. Устроим себе поздний обед или ужин. — На губах его играла улыбка. — И надень что-нибудь шикарное.

— Будет сделано. — И Энни помчалась в свою комнату, на ходу строя планы. Волосы она уложит и заколет непослушные кудри гребнем с птицей-колибри. Вдруг она вздрогнула. Гребня не было на туалетном столике, где он обычно лежал. Неужели она потеряла его на свадьбе?

Свет фар скользил по деревьям, которыми была обсажена дорога. Иногда в полосу света попадало какое-нибудь ночное животное, и тогда глаза зверька сверкали во тьме, как крошечные зеленые драгоценные камни. Энни чувствовала, что сковывавшее ее напряжение постепенно спадает, и теперь она просто наслаждалась тем, что они вместе с Джейком едут ночью через всю притихшую долину.