— Здесь всего три человека. Ты не увидишь никого кроме Руслана. Другие двое сидят в доме. Тут все довольно примитивно, никаких там шпионских штучек. Это деревня, Дэн.

Она не смотрела на меня. Смотрела на Руслана. То ли следила за ним, то ли просто любовалась своим трофеем. Я шепотом спросил ее знают ли они о ее брате, а если не знают, как такое могло произойти. Она снисходительно скривилась.

— Если бы знали, нас бы давно уже не было в живых.

— И тебя?

— Я имею в виду с самого начала. Теперь-то уже… — Она улыбнулась, глядя на Руслана. Я бросил взгляд в его сторону и увидел как сверкнули его зубы. Он тоже улыбался моей Рике. Рика резко вскинула на меня глаза и твердо сказала: — На самом деле они убьют и меня если узнают о Степане. Руслан не сможет ничего сделать. Хотя он этого и не понимает.

— Но почему они не знают?! Это абсурд! Он же совсем недалеко отсюда…

— Не так уж и недалеко. — Спокойно возразила Рика и снова уставилась на парня. Да, он был хорош. Если бы я попытался взглянуть на него глазами женщины, я бы не смог этого не признать… рельефное загорелое тело, курчавые волосы, блестящие глаза… вполне мог сделать карьеру альфонса на каком-нибудь среднеземноморском курорте. Косил бы под латиноса. Удивительно, я даже не испытывал чувства ревности, думая о нем с Рикой. Более того, я был смутно ему благодарен. Ведь он защищал ее, благодаря нему она не жила в тех скотских условиях, в каких жил я. Получалось, что я переложил на него ответственность… о да, времена настали непонятные. Другие эмоции, другие отношения между людьми. Наверное грядет новая эпоха. И все мы поменяемся.

— Ты пойми, — между тем продолжала Рика, — мы не правильно все что здесь происходит воспринимаем. То, что показывают в новостях — это вообще полная чушь! Ни на каплю не отражает существующего положения вещей! Как ты думаешь, почему про моего брата не трезвонили по центральным каналам? Почему даже в нашем городке эту историю знали лишь те, кто был знаком с ним и нашей семьей? Ведь грандиозная трагедия — взяли в заложники журналиста, а потом зверски убили! Тебе в этом ничего странным не показалось?

Я пожал плечами.

— Может быть… я не задумывался над этим. Но сейчас, когда ты сказала, да, пожалуй, это странно.

— А все просто, Дэн, удивительно просто. Людей похищают просто пачками! У местных это уже стало своим маленьким бизнесом. Объединились несколько семей и вот тебе банда. Схватили кого попало и тихо-мирно с родственниками ведут переговоры. Если не может родня заплатить, человека или убивают, или в поле отправляют работать. Знаешь сколько здесь рабов в округе? Все сельское хозяйство их местное наверное уже на рабстве держится. Убежать не убежишь, забьют до смерти когда поймают. А поймают наверняка. Тут своих всех в лицо знают. Чужак, тем более с европейской внешностью, сразу вызывает подозрение. Когда родственники платят выкуп, пленника отправляют домой. Возможно иногда убивают, когда он слишком много увидеть успел. Фишка в том, что родня почти никогда не обращается в милицию. Это гарантированная смерть пленнику. Так что все эти делишки с похищениями-выкупами делаются тихо и незаметно для общественного ока. Никто ничего не афиширует. Даже бандочки эти мелкие делают вид, что не знают о своих конкурентах. Ни о чем не говорится вслух. Ничего не обсуждается. Теперь ты понимаешь, почему о нашей связи с Даренскими ничего не известно? Люди делают свой маленький бизнес и помалкивают. А мы с тобой пока еще живы благодаря их молчанию. Вот так-то, милый.

— Когда ты вернешься, сможешь сделать хороший репортаж на эту тему. Просто бомба будет.

— Хватит репортажей. Нечего лезть куда не надо. Никто нас сюда не звал, никто сюда не звал Степана. Сами пришли.

— Не боишься вскорости стать частью этого маленького бизнеса? По-моему, у них женщины должны следовать за своими мужчинами.

— Я ничего не знаю о своем будущем, Денис. И не хочу смотреть дальше сегодняшнего дня. Быть может мое мировоззрение настолько поменяется, что я стану так же на все смотреть, как Руслан.

Она почему-то не решалась на меня взглянуть, все время отводила глаза, будто весь разговор был ей в тягость. И сам я, мое присутствие рядом с ней разрушало ее славный мир, в котором она сейчас жила и, кажется, вполне была довольна.

— Ты рысь, — сказал я. — Твой сын был прав, ты рысь. Вероломная, хищная, злая кошка. Твои родители удавились бы, узнай о тебе правду. Только Владимир это всегда видел в тебе. Теперь я понял что он имел в виду, когда говорил, что ты не такая, как они.

— А что ты знаешь о рысях, зоолог ты наш? — Усмехнулась она невесело и наконец взглянула на меня. Уставшие потухшие глаза. Не ее глаза.

— Одна из них недавно была моей женой.

Свадьба была не очень скромной. Мы не хотели никого приглашать, но в журнально-богемной среде нашего городка информация распространяется со скоростью света. Никого и не пришлось приглашать, все сами пришли. За день до торжества пришлось судорожно искать кафе, чтобы разместить всю публику. Мой банковский счет на следующий день после свадьбы был на последнем издыхании.

Впрочем, публика спасла меня от назойливого внимания Рикиных родственников, которых понаехало тоже немеряно. От них, кстати, мне помогал отбиваться Владимир, он оказался прекрасным громоотводом. Надо сказать, родня Рикина на него реагировала более чем странно. Он был для них вроде кумира и пророка. Что-то типа того. Одного его слова было достаточно, чтобы охладить пыл желающих поближе меня разнюхать дядек и теток, бабушек и дедушек, каких-то переростков-племянников и еще не знаю кого. Когда свадебная буря утихла и все разбились на пьяные кучки, Володька, еще более обессиленный праздничным днем чем я, робко попросил отпустить его спать.

— С ног валюсь, — выдохнул он. — Теперь вы и сами с матерью можете потихоньку слинять.

— Ты просто меня спас, — с чувством сказал я и пожал ему руку. — Даже не знаю чем тебя отблагодарить.

— Усыновишь меня, и мы в расчете, — хохотнул он.

— Заметано.

Рика тоже была чуть жива от усталости. Я видел, что свадебная кутерьма доставляет ей мало удовольствия. Ее сильно напрягал корсет, в который зачем-то затянули ее и без того безупречное тело, к тому же она хорошо налегала на водку за праздничным столом. Лицемерные поздравления ее многочисленной родни и наши бесконечные целования на публике по случаю возгласов "Горько!", похоже убили в ней все человеческое. Я посадил Владимира на такси и вернулся за Рикой. В зале вяло танцевало несколько парочек, большинство народу допивало и доедало то, что осталось на столе. Рики нигде не было. Кто-то сказал, что она вышла в фойе. На втором этаже здания был еще один бар, поэтому я решила, что она могла забрести туда. Но она оказалась в небольшом загончике, где были туалеты. Стояла и курила, глядя в окно.

— Что ты здесь делаешь? — Спросил я и сел на подоконник рядом.

— Тошнит, — пробормотала она, гася сигарету в консервной банке, видимо заменявшей кому-то предыдущему пепельницу.

— От всего этого? По-моему было неплохо.

— Да нет, — скривилась она. — Я не фигурально. Перепила просто.

Язык у нее и вправду заплетался слегка.

Я взял ее за руку и мы пошли на выход.

Пока ехали, совсем не разговаривали. Она дремала, положив голову мне на колени. Дома я заставил ее выпить антипохмельную смесь из но-шпы, активированного угля и фестала, а потом приготовил ей кофе. После пары чашек ей вроде стало лучше. Я кое-как стащил с нее платье, распутал сложное хитросплетение прически и уложил в постель.

— В наше время уже стало неприличным заниматься сексом в первую брачную ночь, — пробормотала она, зябко кутаясь одеяло.

Я сидел в кресле и с интересом ее разглядывал. Ну вот, теперь она моя. По всем штампам и законам моя. Такая красивая, такая восхитительная, такая… вещь в себе. Мог ли я мечтать когда-нибудь, что подобное создание, будто сошедшее с обложки журнала, я смогу называть своей женой. Это было слишком… нереально. Что я мог ей дать? Чем я мог привлечь ее? Что могло заставить ее пойти на такой шаг?