Она закусила губу. Как он смеет называть ее любимой!

— Нет, спасибо. — Как это на него похоже — исчезать, когда разговор становится рискованным! И еще притворяется, будто не получил бумаги о разводе…

Мэрилин заняла на скамейке место Джека.

— Я слышала, что вы женаты? Вы знаете, куда он пошел?

— Для меня это неважно. Мы сейчас в процессе развода. Мы… живем отдельно. Джек в Калифорнии, я — в Сайта-Кларите.

— Я понятия не имела… Надеюсь, это не прибавит нам трудностей?

— Нет, конечно, нет. Мы и прежде работали вместе. У нас это прекрасно получается. — И Оливия наградила Мэрилин, как она надеялась, уверенной улыбкой.

— Это очень профессионально с вашей стороны, — оценила услышанное Мэрилин. Я бы так не могла. Я замужем семнадцать лет. Роджер — домашний папа, к счастью для меня. Двое наших мальчиков сейчас подростки. Вы же знаете, что это такое.

— По правде говоря, не знаю. — Оливия почувствовала, как возвращается тошнота. Не мысль ли о детях-подростках этому причина? У нее вот нет детей и… никогда не будет.

— У вас нет детей?

Оливия встала и быстро подошла к краю парома. Годами никто не задавал ей этот вопрос. Наконец ее вырвало прямо у ног Джека, возвращавшегося с нижней палубы.

— О господи! Прости, пожалуйста, — пробормотала она, жаркая кровь бросилась ей в лицо.

— Что случилось? — Он положил руки ей на плечи. — Я думал, ты в порядке.

Просто я не выношу разговоров о детях.

— Не знаю. Наверное, ты прав, у меня слабый желудок. Мы скоро пристанем?

Джек взглянул на горизонт. Ему показалось, что он различает извилистую линию Сириса.

— Странно, — проговорил он и отошел от бортика парома.

— Ты о чем? — спросила Оливия, которая побрела за ним.

Слава богу, ей стало лучше. Он не выносил ее страданий. Это напоминало ему последние годы их совместной жизни. Оливия явно пыталась загнать в бутылку свои чувства. Но он знал, что она испытывает. Она всегда скрывала боль. И никто не жалел ее. Особенно он.

Нет, он пытался помочь ей, но она всегда поворачивалась к нему спиной. В конце концов он отказался от всяких попыток примириться и принял предложение ехать в Калифорнию.

Джек до сих пор размышлял, правильно ли он сделал, что уехал. Вероятно, надо было быть настойчивее. Тогда бы выстоял их брак. Но не все еще потеряно. Джек решил, что этим летом он вновь попытается наладить с Оливией отношения. Если здесь, на этом красивом острове, она не растает, тогда он отступит окончательно.

— Земли совершенно не видно. — Джек продолжал вглядываться в горизонт. — Такое в Эгейском море бывает не часто. И нигде никаких судов. Надо посмотреть карту.

Откуда-то с нижней палубы донесся сильный, громкий удар. Началась отвратительная вибрация. Оливию буквально бросило на Джека. В следующее мгновение к нему вернулись воспоминания…

— Что это? — спросила она, быстро освобождаясь из его объятий. Так быстро, что он почти не понял, была ли она в них. Сколько раз ему снилось, что Оливия возвращается к нему. Проснувшись, он обнаруживал, что Оливия за шестьсот миль от него. Или за шесть тысяч миль…

— Похоже, в машинном отделении что-то случилось, — сказал он, одной рукой держась за ограждение, другой приглаживая волосы. — Надеюсь, они смогут хотя бы управлять паромом. Иначе дело… плохо. — Пока он говорил, неуправляемое судно повернулось, быстро понеслось боком, потом остановилось.

На палубе толпились пассажиры, выскочившие из кают. Археологи окружили его и говорили все разом.

— Джек, что случилось?

— Что мы должны делать?

— Почему мы стоим?

— Успокойтесь, — обратился он к коллегам. — Сейчас я пойду поговорю с капитаном. А вы тем временем на всякий случай наденьте спасательные жилеты. — Он не был руководителем этой экспедиции. Руководил ими уважаемый ученый, профессор Тадеуш Роббинс. В данный момент профессор стоял на палубе, почесывал в затылке и озабоченно оглядывал собравшихся.

Джек снял брезент со скамейки, на которой они сидели, и вытащил из-под нее охапку оранжевых спасательных жилетов.

— Каждый берет один, — распорядился он и, вытаскивая из кучи, протягивал жилет.

Оливия застегнулась одна из первых и теперь помогала другим.

— Боже мой, — воскликнула студентка-выпускница, — мы что, собираемся прямо на дно?

— Пока еще нет, — спокойно ответил Джек. — Но что бы ни случилось, догадываюсь, что здесь мы простоим долго. Паром обо что-то ударился, и это не похоже на мелкую поломку, которую можно исправить с помощью отвертки.

Он все разъяснил. Постарался не допустить паники. В таких обстоятельствах это правило номер один.

Краем глаза Джек заметил, как гречанка из пассажиров хотела позвонить по мобильнику, но вскоре бросила свои попытки. Плохой сигнал. А если им понадобится позвонить, чтобы вызвать помощь?

— Худший сценарий, — объяснял Джек группе. — Сейчас экипаж вызовет буксир, и он потащит нас к острову. К счастью, греки едят поздно, и у нас есть еще шанс попасть к обеду.

— Если так, то зачем мы надеваем спасательные жилеты? — спросила Мэрилин, которая запуталась в шнуровке жилета.

К ней подошла Оливия и помогла завязать шнурки. Несколько минут назад она была бледной, ее всю трясло, но сейчас молодую женщину не узнать. Во время непредвиденных обстоятельств она всегда превращалась в несокрушимую скалу. Оливия была способна справиться с любыми проблемами. Вот только с браком у нее не вышло. Но это уже другой вопрос…

— Лучше быть готовым к любому развитию событий, — ответил Джек.

Ровное гудение мотора в машинном отделении парома еще недавно давало Джеку ложное чувство благополучия и безопасности. Теперь оно исчезло. Осталось опасное безмолвие. Он надеялся, что люди этого не замечают. Кроме Оливии. Ему никогда не удавалось что-либо скрыть от нее.

Джек огляделся. Куда девалась команда? Ушла на нижнюю палубу? Вскоре они сделают объявление и объяснят, что произошло. Они будут говорить по-гречески. Кто переведет? Может быть, Оливия? Его восхищало ее отношение к языкам. Она была удивительна во многом. Вот еще одна причина, почему он рад, что она здесь. К счастью, Джек умел отделять личное от профессионального.

Да он и сам никогда и ни в чем не терпел поражений. Пока не женился на Оливии. Проиграл самое важное в жизни дело.

Он огляделся. Она рядом, помогает профессору Роббинсу и другим пассажирам справиться с жилетами. Оливия вроде бы полностью совладала с тошнотой. Потому что нашла свое место.

Время шло. Никаких объявлений. Команды не видно. Вместо этого из вентиляции вырвалось безобразное черное облако. Джек перевел свою группу на другую сторону парома.

— Что это значит? — Возле него появилась Оливия, озабоченно глядя на густой дым.

— Ничего хорошего, — хмуро ответил он. — Огонь, вероятно, в машинном отделении.

— Огонь? — Она вытаращила глаза. — Где спасательные лодки?

Он печально покачал головой. Джек знал, что Оливия спокойно воспримет любое сообщение. Другая может упасть в обморок, но не Оливия.

— А эти надувные плотики? — Она показала на белые капсулы. — Предполагается, что, попав в воду, они автоматически надуваются?

— Предполагается, это правда. Но действуют ли они, не знаю. Надеюсь, действуют. — Он говорил спокойно. Ему не хотелось, чтобы его услышали. Оливия — единственная, в кого он верил. Она не впадет в панику.

— Я читала рассказы о перевернувшихся паромах…

Он мрачно кивнул. Он читал те же рассказы. Команда струсила и прыгнула за борт. Пассажиры остались одни.

— Не беспокойся. — Он положил руки ей на плечо. — Я позабочусь обо всем.

Оливия кивнула. Она постоянно влипала в какие-то истории. Пещера в районе Тира, наводнение на острове Родос… Но что бы ни случалось, Джек мог рассчитывать на нее. Пока другие беспокоились об углеродном методе датировки и искали черепки амфор, Оливия Окли занималась несчастными случаями. А во время раскопок они случались то и дело.

— Ты не можешь заботиться обо всех. Где команда? — спросила Оливия.