А потом он оттолкнул ее, крепко взяв за плечи. Она была шокирована. В голубых, как летнее небо, глазах полыхала ярость.

— Сэм! — прошептала она встревоженно.

— Нет, — грубо отрезал он.

Ничего не понимая, чувствуя боль от неудовлетворенного желания во всем теле, страстно мечтая о продолжении, она скользнула руками по его груди.

— Абби!

По-прежнему ничего не понимая, она повернула голову и увидела свою мать в дверном проходе.

— Что вы делаете? — вскричала она. — Ты же помолвлена!

— Помолвлена? — повторила Абби, ничего не понимая.

— Да! Где твое кольцо?

Бросив взгляд на свою левую руку, словно понятия не имела, о чем говорила ее мать, она пробормотала:

— Я сняла его. Сэм и я…

— Нет, — прервал он. Убрав руки с ее плеч, он отступил назад. — Нет, — повторил он.

— Сэм! — сконфуженная, она протянула руку, чтобы удержать его.

Он проигнорировал это. Взяв свою папку со стола, вышел из кабинета.

— Сэм! — Она хотела бежать за ним, но мать схватила ее за руку и удержала.

— Я знала, что он опасен. Я знала это. Я не должна была оставлять тебя одну. Абби! Ты не должна идти за ним!

— Но я хочу… — пытаясь высвободиться, Абби уставилась на дверь, потом на свою мать. — Почему он разозлился? — прошептала она.

— Ты целовала его, — воскликнула мать, словно никогда не видела ничего подобного раньше.

— Да.

Он вернется, сказала она себе. Он обязательно вернется.

— Он не то, чего я хочу для тебя, — отчаянно продолжала мать. — Питер…

— Не сейчас, мама, — прервала Абби. — Я отнесу твой чемодан.

Схватив чемодан, она поспешила наверх. Бросив чемодан на кровать, она просто стояла, ничего не видя вокруг себя. Почему? Почему он разозлился?

Она застыла на несколько минут, пытаясь прийти в себя. Потом подошла к окну. Она была в смятении. Ушел. Почему? Но он вернется. Разумеется. Не отдавая себе отчета, она поднесла пальцы к губам, закрыла глаза, чтобы вспомнить тот поцелуй. Желание все еще не отпускало ее…

Она ничего не понимала. Он ушел, потому что она помолвлена? Хорошо, завтра она все ему объяснит.

— Абби! — громко позвала мать.

— Иду, — ответила она автоматически.

Отойдя от окна, все еще словно в тумане, она спустилась по лестнице и нашла мать в кухне.

— Я приготовила чай…

— Да, спасибо.

— Абби!

— Как прошла поездка? — быстро спросила она, чтобы предотвратить вопросы насчет Сэма.

— Хорошо, — вздохнула мать. Печально смотрела она на свою дочь. Она никогда не видела ее такой. — Не связывайся с ним, Абби, — взмолилась она. — Это небезопасно.

— Небезопасно?

— Да. Я знала такого, как он. Это волнующе. Но не длится долго. Питер — то, что тебе надо.

— Нет, — покачала головой Абби. — Это не так.

— Но ты не знаешь этого мужчину!

— Нет, но хочу узнать, — тихо призналась она. — Как Элен?

— Прекрасно. — Расставив чашки, мать села и показала Абби на место напротив. — Она считает, что дом нужно продать.

Вся обратившись во внимание, Абби уставилась на свою мать, не смея надеяться.

— И?

— Я тоже так считаю. О, Абби! — устало сказала она. — Я думала, твое будущее обеспечено. Я была так рада, когда вы обручились.

— Я не люблю его, — тихо произнесла Абби.

— Да, но ты не можешь любить Сэма! Ты едва знаешь его!

— Что случилось с мужчиной, в которого ты была влюблена?

Ее мать покраснела, начала играть ложкой.

— Он ушел к другой. Это было давно.

— Но ты все еще помнишь, как больно это было? Ты не любила папу?

— Конечно, любила.

Но это было совсем не так? — она не произнесла этого вслух. Потому что ты не смогла забыть первую любовь.Сэм может стать ее первой любовью. Если вернется.

— Ты думаешь, что сможешь продать дом? — с нежностью спросила она.

— Да. Он слишком велик для одного человека. А мы должны выплачивать долги. Кредиторы не будут ждать.

— Да, но… — взяв мамину руку в свои, она нежно сжала ее. — Ты уверена?

— Да. — Сделав глубокий вдох, мать продолжила веселее: — Я видела подходящее бунгало недалеко от дома Элен… Лучше начать все сначала. И это решит наши проблемы, не так ли?

— Да.

Некоторые из них. И Сэм вернется. Конечно, он вернется.

Они долго говорили, строили планы, а утром, когда Сэм не пришел, Абби попыталась мыслить философски. Но ей это не удалось. Она посетила агента по недвижимости, распорядилась о продаже дома, поехала с матерью осмотреть бунгало, молясь, чтобы Сэм не вернулся в ее отсутствие. Она не знала, возвращался он или нет. И на следующий день он не пришел.

Не было никакой записки, никаких объяснений. Он просто исчез. Абби не знала его адреса. Не знала, как связаться с ним. Профессор Уэйн не знал, где он живет. Он вообще едва знал его. И не было никакой возможности найти этого человека.

Человек из ниоткуда. Человек, которого она не может выбросить из головы. Одного поцелуя было недостаточно. Совсем недостаточно.

Прошло несколько месяцев, дом был продан, мама переехала в бунгало, и медленно, медленно Абби начала смиряться с тем, что Сэм не вернется. Он исчез навсегда. Она не увидит его снова. Апатия сменилась гневом, гнев — намерением не позволить ему испортить ей жизнь. Но забыть его она не могла.

Когда она была в последний раз в доме, перед ее мысленным взором сами собой возникали картины: вот Сэм подтрунивает над ней на кухне, вот они в кабинете, в холле. Ей хотелось плакать. Но не только из-за Сэма — еще из-за того, что этот дом много значил для нее. Она выросла здесь. Она приехала сюда маленькой девочкой, испуганной и несчастной, а нашла здесь счастье и смех, озорные проделки. И так продолжалось, пока ей не исполнилось четырнадцать лет.

С глубоким вздохом она пересекла холл и вошла в кабинет. Почти всю мебель вывезли: что-то отвезли в мамино бунгало, что-то досталось сестрам, остальное продали. Все, что хотела Абби — это письменный стол отца и кресло. В этом кресле он писал свое последнее письмо. Не обращая внимания на боль в сердце, которая убьет его, он позвонил в «скорую помощь» и принялся писать письмо младшей дочери с просьбой передать его послание Натану Табинеру. Из Гибралтара. Лично. Он не написал, было ли это срочно, хотя наверняка так оно и есть. А она до сих пор ничего не сделала. Или почти ничего: она выяснила, кто такой Натан Табинер. Глава компании по управлению капиталами. Но это ни о чем ей не говорило. Хотя, очевидно, капиталы имеют что-то общее с долгами. Она попыталась утешить себя, полагая, что, если бы это был долг, ее уже оповестили бы. Хорошо, скоро она все узнает. Когда закончит с домом, начнет искать Натана Табинера. У нее был свободный график работы. Не было нужды спешить обратно. Она возьмет выходной после того, как поговорит с Табинером.

Повернувшись, она посмотрела на пустые книжные шкафы. Содержимое их было продано. Она долго стояла перед ними, думая об отце и о Сэме. И злилась на саму себя. Как глупо думать о мужчине, который не хочет ее. Смешно, не правда ли? Именно тогда, когда она поддалась порыву, была беззащитна и уязвима, ее чувства растоптали. Но, по крайней мере, все долги были выплачены. Насколько ей известно.

С грустью покинув дом, она заперла парадную дверь. Только мысль о том, что новые владельцы оставили место садовника за Джеймсом, не позволяла ей совсем пасть духом.

Она решила поехать на машине, а не лететь самолетом, потому что надеялась, что долгая поездка даст ей время подумать, спланировать свое будущее, осмотреть достопримечательности, о которых она только читала.

Но, взяв с собой книги, она не позаботилась о какой-нибудь еде и, достигнув границы Испании и Гибралтара, чувствовала себя ужасно, а очередь из машин растянулась на несколько миль.

Ей следовало найти отель и отдохнуть, но она не сделала этого, и, когда добралась до офиса мистера Табинера, ей потребовалось время, чтобы успокоить боль в желудке. Может, дело не в еде, думала она. Может, это нервы.