— Меня зовут Джеки, — сказала моя подружка, недовольная тем, что за столом собрались исключительно супружеские пары.

— А меня — Пэт, — кокетливо отставила в сторону мизинчик Пэт.

— Элен, — сказала я с энтузиазмом новичка, попавшего в тюремную камеру.

Все посмотрели на пустое кресло рядом со мной, затем начали называть себя, двигаясь против часовой стрелки.

— Брайанна, — проговорила молодая новобрачная с интонацией школьницы на экзамене. Ее густые каштановые волосы были забраны вверх, за исключением нескольких тонких прядей, обрамляющих детское личико. На правой руке она носила браслет. Представившись, она с обожанием уставилась на своего свежеиспеченного супруга, словно предвкушая, какое впечатление должно произвести на окружающих его имя.

— Рик, — буркнул он и стиснул ее руку. Мне показалось, что ее браслет сейчас треснет в его ладони. Он был сущим амбалом, этот Рик. Короткая стрижка бандита, толстая шея, мощная грудь. Футболист, наверное. Или член какой-нибудь добровольной вооруженной группировки.

— Дороти. Мне восемьдесят шесть, — объявила шустрая маленькая седовласая женщина, сидящая справа от Рика. Я подумала, что она неспроста назвала свой возраст, очевидно, ожидая, что мы все должны завопить: «Как? Восемьдесят шесть! Не может быть!» или что-то в этом роде. Но никто этого не сделал. Она выглядела вполне на свои восемьдесят шесть.

Дама повернула голову вправо, к своему мужу, сутулому старикану с обликом мудреца и огромным горбачевским красным родимым пятном на крупном лысом черепе, и толкнула его, выводя из забытья.

— Что такое? — вскинулся он. Я подумала, что в таком полусонном состоянии он может провести все семь дней.

— Все ждут, чтобы ты назвал свое имя, дорогой! — нежно, но громко проговорила Дороти в его левое ухо.

— Мое что? — переспросил он, подставляя ладонь ковшиком к тому же уху.

— Твое имя! — повторила она без малейшего раздражения. Подмигнув нам, она прошептала: — Он не очень хорошо слышит. Ему уже восемьдесят девять.

— Мое имя Ллойд, — в полный голос объявил старик и снова погрузился в сон.

— Гейл, — сообщила женщина справа от Ллойда. — Через «е».

Она была необыкновенно миниатюрной, отчего массивное кольцо с бриллиантом на ее правой руке выглядело невероятно крупным. Одета Гейл была в изысканное маленькое черное платье для коктейлей. Из украшений на ней были браслет с бриллиантами и маленькие бриллиантовые сережки-гвоздики. В дополнение ко всем бриллиантам она была рыжей; я сразу вспомнила ту рыжую, ради которой мой папаша бросил меня и которой он, вне всякого сомнения, покупал бриллианты, вместо того чтобы помогать семье. Эта мысль не способствовала моему расположению к Гейл.

— Кеннет, — назвал себя ее супруг, подхватывая нашу нехитрую игру. Он был среднего роста и веса и обладал вполне стандартными светскими манерами, судя по тому, как тут же полез в карман и выложил на стол пачку визитных карточек. Оказалось, он был биржевым маклером, или, если точно процитировать текст его визитки, «управляющим активами». Во всяком случае, дела у него шли неплохо, если он мог позволить своей жене красоваться в таких камушках, не говоря уж о костюме от Армани, в котором щеголял сам.

— А где же наш еще один таинственный незнакомец? — спросила Дороти, указывая на пустующее кресло. Вопрос был адресован мне, словно предполагалось, что я несу за него ответственность.

Пришлось объяснить, что я тут с Джеки и Пэт и больше никого на борту еще не знаю, резонно решив, что мимолетное знакомство с Генри Причардом, Албертом Муллинзом, Ленни Лубином и Скипом Джеймисоном не в счет. Я добавила, что, вполне возможно, десятый человек за нашим столом мог попросить перевести его ужинать во вторую смену, на восемь тридцать. Я и сама поначалу об этом думала, но потом решила не суетиться. Надо принимать жизнь такой, как она есть. Я в гораздо большей степени была заинтересована убедить пассажирского помощника капитана приложить все усилия к поиску моего пропавшего чемодана, нежели упрашивать его поменять нам время ужина.

Только я собралась положить сумочку на пустующее кресло, как рядом с ним возник исключительно привлекательного вида мужчина.

— Прошу всех простить меня за опоздание, — произнес он громко, приподняв руку в знак приветствия.

Наши глаза встретились и, как ни безнадежно банально это звучит, я почувствовала, что меня пронзило током. Удар был такой силы, что в голове у меня все смешалось. Ощущение было волнующим, пугающим и абсолютно бессмысленным.

«Черт побери, да что со мной?» — мысленно воскликнула я, отчаянно стараясь прийти в себя. Это не может быть любовью с первого взгляда, потому что в любовь с первого взгляда я не верю. И это не может быть страстью с первого взгляда, поскольку я самое бесстрастное существо на планете. Более того, я совершенно равнодушна к слишком привлекательным мужчинам. Единственное исключение — моя юношеская увлеченность Полом Маккартни. Помните, как в старой рок-н-ролльской песенке — «если хочешь быть счастливым, на красотке не женись!» Я восприняла этот совет на полном серьезе, только в своей версии: если не хочешь, чтобы твой муж бегал по бабам, не выбирай себе красавчиков типа Джона Ф. Кеннеди-младшего! Впрочем, не могу сказать, что мой бывший муж Эрик, оказавшийся хамом и греховодником, являл собой воплощение красоты. Во всяком случае, не знаю, хорошо это или плохо, но я глубоко убеждена: если вы увлекаетесь мужчиной, которого женщины считают неотразимым, то должны быть готовы к любым неприятностям.

Нет, этот парень слишком хорош, чтобы заинтересовать меня, думала я, пока он устраивался в кресле рядом. В своей чуть помятой, но свежей голубой рубашке от модного модельера, спортивных брюках цвета хаки и коричневых шлепанцах он оставлял впечатление давнишнего выпускника престижной частной школы. В густой темной гриве слегка вьющихся волос проглядывала седина; из-под очков в черепаховой оправе светились небесно-голубые глаза; прямой нос, квадратный подбородок, прекрасные зубы, сочные губы — ну, вы понимаете. Широкоплечий, с хорошей спортивной фигурой. А еще он был очень высок — футов шести с половиной или около того.

Кроме того, у меня сложилось ощущение, что я его где-то уже видела. Что мы были знакомы. Пока он двигал кресло и расправлял салфетку на коленях, я пыталась вспомнить, но не смогла.

Девять пар глаз устремились на него.

— Меня зовут Сэм Пек, — прочистив горло, назвал он себя. Представления пошли по новому кругу, но теперь уже с фамилиями.

— Джеки Голт, — произнесла моя подруга, стараясь, чтобы ее голос прозвучал почти бесстрастно. Джеки предпочитала более упитанных мужчин, так что Сэм был не совсем в ее вкусе, но и не совсем уж несъедобен, особенно учитывая ее нынешний голод.

— Пэт Ковецки, — широко улыбнулась Пэт Сэму, пряча глаза.

— Элен Циммерман, — проговорила я, чувствуя, как предательски дрогнул голос, выдавая бушующую во мне бурю эмоций. Сам факт, что я могу ощущать нечто большее, чем апатию по отношению к мужчинам, уже являлся для меня потрясающим открытием.

— Брайанна Браун. То есть, — новобрачная хихикнула, моментально забыв, кто она есть, — Брайанна Дефабрицио.

— Рик Дефабрицио, — буркнул молодожен и посмотрел на жену так, что ни у кого не возникло сомнений, чья она собственность.

— Дороти Тэйер, — проговорила восьмидесятишестилетняя особа.

Тишина.

— Проснись, дорогой! Они хотят еще раз услышать, как тебя зовут! — толкнула она мужа.

— Услышать что? — прокричал старикан.

— Как тебя зовут!

— Ллойд!

— И фамилию, дорогой!

— Ллойд Тэйер!

— Гейл Коэн. К-о-э-н, не Коген, — исключительно серьезно произнесла Гейл, словно боялась, что люди могут по фамилии принять ее за еврейку.

— Кеннет Коэн, — хохотнул ее муж. — Коэн, как бейсболист.

— Вы имеете в виду Дэвида Коэна? — переспросила Джеки. — Подающего?

— Разумеется, — усмехнулся Кеннет. — Хотя мы даже не родственники.