— Да, недолго, — ответила я. — Мы разошлись.

Она кивнула сочувственно.

— В нашем обществе разводы стали повсеместным явлением, — заявила она. — Но мне этого никогда не понять. Мы с Ллойдом вместе вот уже шестьдесят пять лет — больше, чем жили на свете наши родители.

— И в чем же секрет? — спросила я. — Вам, должно быть, в вашей долгой и счастливой супружеской жизни известно нечто такое, о чем другие и не догадываются?

— Секрет долгой и счастливой семейной жизни, дорогая, — значительно улыбнулась она, — в сексе.

— В сексе? — не удержалась я, чтобы не переспросить, поскольку была готова выслушать сентиментальный спич на тему доверия, обоюдного уважения, необходимости общности интересов и так далее.

— Да, в сексе, — повторила Дороти. — Мы с Ллойдом до сих пор трахаемся, как молодые!

Я невольно бросила взгляд на Ллойда, который едва мог донести вилку до рта, не уронив ничего по дороге. Половина блюда уже лежала на лацканах его смокинга.

— Он потрясающий любовник! — продолжала Дороти. Затем прикрыла глаза — то ли предаваясь каким-то эротическим воспоминаниям, то ли потому, что настало время сна. Ее глаза оставались закрытыми несколько секунд.

— Дороти! — окликнула я.

Она не ответила.

— Дороти! — повторила я уже громче, прикасаясь к ее руке ладонью. Может, она умерла? — мелькнуло у меня в мозгу.

— Да? — наконец отозвалась она и медленно приподняла веки.

— С вами все в порядке?

— Все прекрасно! — уверила она меня. — Мы с мужем просто безумствуем в любви. Правда, Ллойд?

— Что ты сказала, Дороти? — прокричал Ллойд.

— Я говорю, мы безумны в любви, правда? — повторила она.

Ллойд не улыбнулся. Он даже не сказал, что любит ее. Он просто приподнял руку и с абсолютно неожиданной для столь дряхлого человека нежностью провел по щеке своей жены с шестидесятипятилетним стажем.

— Я же вам говорила! — хихикнула та, подмигнув.

— Да, я поняла, — улыбнулась я в ответ, не уверенная, что удалось скрыть зависть.

После ужина мы с Пэт и Сэмом решили, что ревю двойников Элвиса Пресли мы можем пропустить, и направились в казино. Каждый наменял корзинку монет по четверть доллара. Мы нашли три игральных автомата себе по вкусу. Я никогда особо не увлекалась азартными играми, считая себя не рисковым человеком, и тем не менее ощутила какую-то волнующую дрожь, вставляя монету в приемное отверстие, дергая за рычаг и с нетерпением ожидая, выпадут ли три яблока, апельсина или землянички в нужном порядке. Особенно волнующе было выигрывать — не важно сколько, хотя бы доллар-другой. Машина тут же начинала мигать всеми огнями, раздавался звон колокольчиков — и монеты сыпались в подставленные ладони. Тем не менее, несмотря на все это приятное волнение, я не могла себе представить, что в состоянии проводить у игровых автоматов дни и ночи напролет. И не понимаю, как на это способны другие. Оглядываясь по сторонам, я видела вокруг себя довольно много народу, причем преимущественно женщин. Они сидели, все поодиночке, перед аппаратами, с сигаретой в одной руке и с коктейлем в другой, играли, проигрывали, играли, выигрывали, снова проигрывали и так до бесконечности. Может, они таким образом боролись со своим одиночеством, сражались с неудавшимся замужеством, компенсировали однообразие своей жизни? Может, спустить одну-другую корзинку мелочи в игре — своего рода социальный протест, только более приемлемый, чем, скажем, побег в Мехико с высоким незнакомым брюнетом?

Кстати, о высоких брюнетах. Ко мне подошел Сэм, наклонился и проговорил:

— Корзинку четвертаков за то, чтобы узнать, о чем вы думаете, леди!

— Уверяю вас, — рассмеялась я, — мои мысли в данном случае не стоят того!

— Наслаждаетесь?

— Конечно. А вы?

— Да, — кивнул он, — хотя казино, кажется, с меня уже достаточно. Я бы предпочел выбраться на прогулочную палубу. Не желаете присоединиться?

Я посмотрела на часы. Без четверти девять. Я думала вернуться в каюту и позвонить Гарольду. Но Сэм уже однажды предлагал мне свою компанию — позавтракать вместе сегодня утром, а я сказала, что должна звонить в офис. Не могу же снова отказывать ему по той же причине — что мне надо позвонить боссу. Гарольд может подождать.

— С удовольствием! Давайте найдем Пэт, — предложила я, оглядывая зал в поисках подруги. Наконец я обнаружила ее за все тем же автоматом.

— Все просадила? — полюбопытствовала я, подходя и видя пустую корзинку. Пэт как раз опустила последний четвертак.

— Боюсь, мне не хватает конпетенции, — смущенно пожала она плечами.

— Компетенции, ты хочешь сказать! — опять поправила ее я.

Она кивнула.

— Да тут все не мастаки в этом деле, — успокоил ее Сэм. — Поэтому они и возвращаются — чтобы попытаться снова.

— Тогда понятно, — с облегчением вздохнула Пэт.

— Ты не хочешь подняться на прогулочную палубу? — спросила я. — Растрясти наш итальянский ужин?

Она бросила взгляд на Сэма, потом на меня. Я поняла, о чем она думает: трое — это уже толпа. Я также понимала, что заставила ее принимать решение, а мне хорошо известно, как долго это может продлиться. Я решила поторопить ее.

— Ну, что скажешь, Пэт? Ты идешь с нами?

Естественно, мне больше хотелось бы пойти вдвоем с Сэмом. Но я терпеть не могу женщин, которые готовы бросить своих подруг в ту же секунду, когда на горизонте появляется мужчина.

Поэтому мы терпеливо ждали, что она выберет. Сэм был сама терпимость. Наконец Пэт открыла рот и сообщила, что, пожалуй, лучше поднимется наверх проведать Джеки.

— Вы уверены? — переспросил Сэм. — Такой чудный вечер!

Пэт понимающе улыбнулась. Для нас это была новая ситуация, абсолютно новая. Раньше, когда Три Белые Мышки отправлялись отдыхать, с мужчинами заводила знакомство Джеки, а не я. Я — никогда. И вдруг равновесие в нашей дружной компании нарушилось. Внезапно активная роль перешла ко мне.

— Уверена, — ответила Пэт.

— Передай Джеки, что я желаю ей сладких сновидений, — попросила я.

Пэт оставила нас с Сэмом наедине.

— Итак? Готовы? — спросил он.

— Готова!

Он приобнял меня за талию, причем его ладонь легла как раз на молнию моего платья, и мы двинулись к выходу из казино. Ощущение от прикосновения его руки было столь острым, что я буквально задрожала. Оставалось надеяться, что он не заметит, насколько я отвыкла от мужских объятий.

На прогулочной палубе гулял легкий свежий ветерок; воздух был таким же теплым, как вчера, но небо немного затянуло. Над головой проплывали облака, временами закрывая луну и звезды, из-за чего вся атмосфера казалась переменчивой, таинственной, даже драматичной.

— Давайте пройдем туда, — махнул рукой Сэм в сторону кормы, где я стояла двадцать четыре часа назад и смотрела на кипящий кильватерный след.

Я согласилась. Мы неторопливо двинулись в указанном направлении. Сэм нашел уединенное, в стороне прохода местечко у поручней, своеобразный альков там, где заканчивается рубка и начинается открытое пространство палубы. Там было темно, тесно и немножко страшно. Если бы я была одна, то непременно начала бы оглядываться через плечо. Но я была не одна. Я была с мужчиной, который мне нравился. О чем беспокоиться?

— Сигарету? — предложил Сэм. Ветер сбил ему на глаза прядь волос. Длинными, изящными пальцами он откинул ее.

— Нет, спасибо. Я не курю.

— Хорошо. Я тоже.

— А почему вы предложили?

— Не знаю. Я в смокинге, вы — в прелестном вечернем платье, мы с вами стоим вечером на палубе и смотрим на море. Что должен сказать даме в такой ситуации воспитанный джентльмен? Либо это, либо — «Ты счастлива, дорогая?»

— Вы насмотрелись фильмов с Бетти Дэвис! — рассмеялась я.

— Виноват! Но когда не знаешь, как начать разговор, нет ничего лучше, чем вспоминать старые фильмы.

— Только не говорите, что вы не можете найти слов!

— Нет. Я не могу найти нужных слов. Вы очень требовательны, Струнка. Мужчине рядом с вами надо очень тщательно подбирать слова.