И завершает наш маленький кружок Пэт, самая кругленькая из всех троих. Исключительно заботливая мать, она ведет домашнее хозяйство и живет со своими пятью детьми и стареющим кокер-спаниелем в просторном белокаменном особняке колониального стиля в Уэстоне, штат Коннектикут. Это очень уютное, симпатичное местечко. Иногда я езжу туда летом на уик-энды. Мне нравится бывать у Пэт, особенно приятно, когда есть возможность покинуть невыносимый в августовскую жару город, но самое притягательное в доме Ковецки — это Люси, единственная девочка и самая младшенькая в семье. Ей девять лет, щечки такие же пухленькие, как у Пэт, и абсолютно ангельский характер. Я отнюдь не отличаюсь особой привязанностью и сентиментальностью по отношению к детям, но от нее просто без ума. Я ее ужасно люблю и чувствую с ней какое-то родство душ. В конце концов, мне-то хорошо известно, что значит девочке остаться без отца. Нет, другие детишки тоже прелестны, разумеется. На фоне остальных мальчишек. Для меня до сих пор остается непостижимым, как в таком возрасте, когда другие готовы убить своих родителей или по крайней мере таскают с собой ружья в школу, дети Ковецки ухитряются оставаться хорошими мальчиками, а не шалопаями. Особенно после развода родителей. Наверное, это связано с тем, что Пэт никогда не позволяет себе ни одного плохого слова об их отце, никогда не настраивает их против Билла. Ну и конечно, они ни в чем не нуждаются. Билл мог стать какой угодно величиной в гастроэнтерологии и уделять несравнимо больше внимания ощупыванию чужих животов, чем помогать Пэт по хозяйству, но как отец он был не совсем уж пропащим. После развода он обеспечил Пэт вполне приличные алименты и регулярно их выплачивал, хотя и жаловался на каждом углу, что вынужден вести из-за этого очень скромный образ жизни. Нелады у них начались примерно между первым его появлением в передаче «Доброе утро, Америка» и рождением третьего сына. Именно тогда Билл возомнил, что он не просто врач, а целитель, научное светило, спаситель пищеварительной системы в мировом масштабе. Другая проблема заключалась в том, что Пэт была слишком застенчива, слишком тиха, слишком боялась задеть мужа, заявив, что он индюк надутый. Она даже одевалась так, чтобы не привлекать к себе внимания. Она носила кружевные с оборками платья, что делало ее похожей на английскую молочницу. Она была настолько тиха и зажата, что произнести фразу из четырех слов ей стоило большого труда. У нее не было никакой уверенности в себе. По крайней мере до недавних пор. Как часть своей кампании по возвращению Билла, она начала посещать психотерапевта и уже обогатила свой словарный запас такими выражениями, как «имею право» и «я хочу». Порой она бывает несколько сентиментальна, и я неоднократно посмеивалась, обнаружив ее в комнате с томиком Говарда Стерна, но все равно обожаю ее. Ее все обожают. За исключением Билла. Впрочем, судя по ее словам, неделю назад он позвонил ей и сказал, что хочет повидаться после ее возвращения из круиза. Мы с Джеки очень надеемся, что этот звонок — знак того, что он пришел в себя и наконец понял, какая Пэт славная и милая, а не желание сообщить, что он сокращает алименты и выплаты на детей.

Вот такие мы, три закадычные подружки, несмотря на все наши различия. Дружба между тремя женщинами — состояние очень неустойчивое; нередко она превращается в союз двух против третьей, которая не может не чувствовать, как шушукаются за ее спиной. Но Джеки, Пэт и я — это команда, триумвират, Три Белые Мышки. Ничто не может нас разлучить!

Разумеется, и в ближайшие семь дней на борту мы не собираемся расставаться ни на минуту.

— Все хорошо? — поинтересовалась я, увидев, что Пэт отошла от стойки контролера с документами в руках.

— Порядок! — кивнула она в ответ.

— Ну тогда пошли, покажем себя, — заявила Джеки.

— А мы уверены, что хотим этого? — спросила я, все еще не расставшись со своей ролью старой ворчуньи.

— Мы уверены! — воскликнула Джеки и, взяв меня за плечи, буквально толкнула вперед, к другому концу причала, где была видна надпись «На посадку».

Мы двинулись к этому табло, но я решила на всякий случай позвонить себе на автоответчик. Конечно, сегодня воскресенье, но в нашем бизнесе неприятности вполне могут и довольно часто происходят именно по воскресеньям. Всегда может статься, что я срочно потребуюсь кому-нибудь из моих клиентов, либо руководству фирмы, и мне лучше быть в курсе всех дел.

Мы остановились у телефонных кабин. Я набрала свой номер. Никаких сообщений не поступало, что меня не очень-то расстроило.

Как только я присоединилась к подругам, мужчина в соседнем автомате закончил разговор и обратился к нам в полный голос, который звучал еще громче в пустом просторном помещении причала:

— Эй! Милые леди никак собираются на «Принцессу Очарование»?

— Да, а вы? — тут же откликнулась Джеки.

— Разумеется! — Подойдя, он представился как Генри Причард из Алтуны, что в Пенсильвании. На вид ему было около сорока или чуть больше, но современные мужчины научились скрывать свой возраст, так что вы никогда не можете быть уверены, сколько им лет на самом деле. Многие делают косметические операции — подтяжку лица, коллагеновые инъекции, всякая химия, ну, сами знаете. С другой стороны, они больше не позволяют себе лысины, всякими накладками, париками или, на худой конец, бейсбольными кепками прикрывая свидетельство своих многочисленных грехов. У этого на голове была кепка «Питтсбургских пиратов». Одет он был в рыжевато-коричневые шорты, джинсовую рубашку и дешевые шлепанцы. Крупный, упитанный, с румяными, полными щеками. Судя по бейсбольной кепке, сумке для гольфа и снаряжению ныряльщика, я решила отнести его к атлетическому типу мужчин. Джеки любит атлетический тип.

— Я выиграл этот круиз по конкурсу в нашей компании, — добавил он с нескрываемой гордостью. — Больше всех продаж в нашем регионе!

— Вы коммерсант? — полюбопытствовала Джеки, окидывая его цепким взглядом, явно оценивая его возможности как сексуального объекта. О Боже, пусть этот круиз окажется долгим, подумала я, беспокоясь о том, что если Джеки переспит с мужчиной в этой поездке и тем самым утолит свою пресловутую жажду, ей незачем будет больше жить.

— Угу. Работаю в фирме «Петерсон шевроле», — пояснил Генри.

— А приз был на двоих? — взяла быка за рога Джеки.

— О да, конечно! Они бы разрешили мне взять с собой и жену. Будь она у меня! — рассмеялся он. — Но какой жене нужен спортсмен, особенно такой крутой фан «Пиратов», как я?

Я думала, Джеки сейчас подпрыгнет, поскольку знала, что она родилась в Питтсбурге и тоже болеет за бейсбольную команду «Пиратов». Она вообще любит спорт, бейсбол в особенности, и разбирается в таких вещах, как среднее количество ударов, процент попадания в базу, знает, кто из игроков жует табак, а кто предпочитает семечки. Но она сдержалась и произнесла совсем иное:

— Вы, наверное, были в трауре, когда «Пираты» продули «Бондс-энд-Бонилле». Я — так точно.

Генри Причард во все глаза уставился на Джеки с нескрываемым уважением.

— Да, я был в трауре, — согласился он. — Но я надеюсь на нынешний сезон. Мы набрали много молодых ребят из юниорской лиги, и я с большим оптимизмом смотрю в будущее.

— Я тоже, — кивнула Джеки, и я могу поклясться, что в этот момент она уже меньше всего была обеспокоена судьбой «Пиратов». — Кстати, меня зовут Джеки Голт.

Она подала руку, и они обменялись рукопожатиями. И только потом, словно вспомнив о нашем существовании, Джеки представила ему Пэт и меня, а заодно сообщила, что мы отправляемся в круиз впервые.

— И здесь совпадение, — воскликнул тот. — А на каком этаже будут жить леди? То есть на какой палубе?

— На восьмой, — выпалила Джеки раньше, чем я успела ее одернуть. Генри Причард выглядел вполне безобидным малым, но вы никогда не можете быть уверены, что люди, а мужчины в особенности, выглядящие вполне безобидно, не причинят вам вреда, если только они не сидят в «Шестичасовых новостях» в наручниках.