Атауальпа согласился, настояв только на том, чтобы золото и серебро укладывалось в той форме, в какой будет привезено, и что его людям дадут два месяца на доставку сокровищ. Условия выкупа были заверены нотариусом, и Атауальпа немедленно отдал необходимые инструкции своим бегунам.

Таким способом Атауальпа выиграл время. Удивительно, но он, похоже, не сомневался, что Писарро выполнит условия договора. Можно предположить, что он надеялся за эти два месяца каким-то образом бежать, присоединиться к основным силам своей армии и перебить испанцев – надежды эти, по всей видимости, основывались на его знании своих людей. И здесь он снова недооценил испанцев, и особенно их лидера, чья крестьянская хитрость не уступала его собственной.

Как только приказ о доставке сокровищ был отдан, Писарро выложил свой второй козырь. Свободу Атауальпе можно и вернуть, но если придется его освободить, нет никакой необходимости освобождать его как Инку. Ведь жив был подлинный, прирожденный Инка. Возможно, правы те исследователи, которые пишут, что де Сото и дель Барко по пути в Куско посетили Уаскара, и после разговора о несправедливости, причиненной ему братом, Уаскар предложил внести тройной по сравнению с Атауальпой выкуп: «… я заполню эту комнату не до проведенной на стене линии, а до самого потолка, ибо я знаю, где спрятаны несметные сокровища, собранные моим отцом и его предшественниками, тогда как мой брат этого не знает и потому может только лишить храмы их украшений, чтобы выполнить обещанное».

Таким образом, вместо освобождения Атауальпа своим предложением подписал себе смертный приговор. Приказав собрать все золото в Куско и доставив его испанцам, он лишь разжег их страсть к драгоценному металлу. В то же время, боясь, что его брат сможет предложить за свою свободу еще больше золота, он приказал казнить его.

Инки не воспринимали золото и серебро как что-то ценное. Для них это был просто красивый металл. Золото они называли «потом Солнца», а серебро «слезами Луны». Для них ценными были ткани, так как на их изготовление уходило много времени.

Прошло несколько недель, напряжение в лагере испанцев нарастало. Наконец в лагерь потекли сокровища. Расстояния в империи были велики, а каждую пластинку золота следовало доставить на спине ламы или индейца-носильщика. Первыми прибыли пластины, содранные со стен ближайших храмов, и огромные золотые блюда весом по четверти центнера. Сложенные стопкой, они занимали мало места, и груда золота росла медленно. Солдаты, которым было совершенно нечего делать, кроме как охранять Инку и проигрывать в кости будущие барыши, начали роптать.

Атауальпе предъявили претензии, якобы он не выполняет свою часть договора. В итоге было решено направить в Куско троих испанцев, которые проследят за снятием золотого покрытия со стен главного храма Солнца. Этот храм являлся важнейшим в мире инков, и развалины его можно и сегодня увидеть в галереях церкви Санто-Доминго. Гарсиласо детально описал его:

«Главная дверь храма открывалась на север, и было еще несколько дверей, менее важных, которые использовались для служб в храме. Все эти двери были покрыты пластинами из золота, а стены здания были обиты снаружи золотой полосой в три фута шириной, которая шла вокруг всего храма.

Храм переходил в квадратную галерею с примыкающей к ней стеной, также украшенной золотой полосой. Испанцы заменили ее гипсовой полосой такой же ширины, которую можно было видеть на еще сохранившихся стенах, когда я покидал Перу. Три остальных стороны галереи открывались в пять больших квадратных комнат, не имевших соединения между собой, и были покрыты крышей в форме пирамиды.

Первая из этих комнат посвящалась Луне, невесте Солнца, и по этой причине располагалась ближе всего к основному зданию. Она была полностью обита серебром, и изображение Луны с лицом женщины украшало ее таким же образом, как изображение Солнца украшало большее здание. Индейцы не приносили ей жертв, но они приходили к ней с визитами и молили ее о посредничестве, как сестру-невесту Солнца и как мать всех инков. Они называли ее Мамакилья – „мать наша, Луна“. В этом храме хоронили королев, в то время как королей хоронили во втором.

Комната, соседняя с комнатой Луны, была посвящена Венере, Плеядам и всем звездам. Венере оказывали почести как пажу Солнца, сопровождающему его в пути, то следуя за ним, то опережая его. Индейцы рассматривали остальные звезды как прислужников Луны и именно поэтому располагали их рядом с ней. Плеяды удостаивались особого почитания из-за правильности и совершенства расположения звезд.

Эта комната была вся отделана серебром, как и комната Луны, а потолок, усеянный точками звезд, изображал небесную твердь. Следующая комната посвящалась Молнии и Грому. Четвертая комната посвящалась Радуге, которая, как они говорили, спускается от Солнца… пятая, и последняя, комната была оставлена для верховного жреца и его помощников».

К зданию Кариканче примыкало еще одно чудо из чудес – так называемый Золотой сад Куск. Древняя легенда рассказывает, что все, что в нем росло, цвело и летало, было сделано из золота. Все, что жители великой империи инков видели вокруг себя, они воспроизвели в этом саду: клочки полей, маис, стада лам с их детенышами, 24 индейских пастуха, срывающие золотые плоды с золотых яблонь. Здесь же «произрастали» и другие золотые деревья и кустарники, на ветках которых сидели золотые пчелы. По земле «ползали» золотые змеи с глазами из темных драгоценных камней и сновали туда-сюда золотые жуки. Этот «золотой сад» был одной из самых причудливых фантазий, которые когда-либо создала рука человека.

Вот как описывал Золотой сад один из испанцев: «В саду этом были высажены самые красивые деревья и самые замечательные цветы и благоухающие травы, которые только произрастали в этом королевстве. Многие из них были отлиты из золота и серебра, причем каждое растение изображено не единожды, а от маленького, едва видного над землей побега до целого куста в полный его рост и совершенную зрелость. Там видели мы поля, усеянные кукурузой. Стебли ее были из серебра, а початки из золота, и было это все изображено так правдиво, что можно было разглядеть листья, зерна и даже волосочки на них. В добавление к этим чудесам в саду инки находились всякого рода животные и звери, отлитые из золота и серебра, такие, как кролики, мыши, змеи, ящерицы, бабочки, дикие кошки.

Нашли мы там и птиц, и сидели они на деревьях так, словно вот-вот собирались запеть, другие же будто покачивались на цветах и пили цветочный нектар. И были еще там золотые косули и олени, пумы и ягуары, все животные и в малом, и в зрелом возрасте, и каждое из них занимало соответствующее место, как это и подобало его природе».

Прошло уже больше пяти месяцев с захвата Атауальпы, а «золотая комната» все еще не была наполнена до линии выкупа. Тем не менее в Кахамарке собрались громадные богатства, оцененные в 1326 539 золотых песо, и Писарро чувствовал, что дележ добычи нельзя больше откладывать. Солдаты Альмагро, естественно, тоже хотели получить долю добычи, однако в конце концов было достигнуто соглашение, по которому они, поскольку не участвовали в заключении договора с Атауальпой, будут иметь долю только в будущей добыче. Среди испанцев царила уверенность в том, что после захвата Куско золота им достанется еще больше.

Заключению подобного соглашения весьма способствовало решение отослать Эрнандо в Испанию. Альмагро, грубоватый старый солдат, всегда недолюбливал надменного и значительно более яркого Эрнандо; при этом отъезд его в Испанию с частью королевской пятой доли из лучших образцов ремесленных изделий индейцев был не только разумен, но и следовал созданному Кортесом прецеденту. Полная стоимость отправленного с ним груза составляла 100000 золотых песо. Однако какова судьба этих ценностей, никто не знает. Подобно посланным Кортесом ценностям, попавшим в руки французов, этот груз пропал без следа. В нем были «кубки, кувшины, подносы, вазы всевозможных форм и размеров, украшения и утварь для храмов королевских дворцов, плитки и пластины для украшения общественных зданий, забавные изображения различных растений и животных. Самым красивым было изделие, изображавшее золотой початок, прячущийся среди широких серебряных листьев, а наружу свисает пышная кисточка из нитей того же драгоценного металла». Был также фонтан, «который посылал вверх сверкающую золотую струю, причем птицы и животные из того же материала играли в воде у его основания».