C узкой песчаной дорожки мы свернули на парковку за рестораном, и на секунду мне показалось, что я в Калифорнии — именно там в изобилии водятся парковщики, берущие на себя труд приткнуть куда-нибудь вашу машину. Юноши в ярких шортах и зеркальных черных очках, с роскошным, словно отполированным загаром лихо маневрировали на чужих автомобилях, стараясь произвести при этом максимум шума. Наш пожилой «пежо» спрятали где-то сзади, чтобы он не испортил сверкающий передний ряд: здесь пеклись на солнце игрушки стоимостью в сотни тысяч долларов — «ягуары», «порше», «мерседесы».
В час дня ресторан был еще наполовину пуст, но Бруно и Жанин уже ждали нас за столиком, а в ведерке охлаждалась бутылка вина. Самое интересное начнется позже, пообещал Бруно. Les nanas, как выяснилось, предпочитают появляться где-то около двух, но он решил прийти заблаговременно, чтобы у нас было время осмотреться и освоиться.
Прежде всего меня приятно поразило удивительное освещение ресторана: яркий солнечный свет просеивался через туго натянутый на деревянных балках белый парусиновый тент, отражался от светло-синих скатертей на столиках и чудесным образом преображал лица присутствующих. Все они казались до невозможности здоровыми. Официанты и официантки в хрустящей белой форме разносили по столикам меню и запотевшие бутылки вина. За стволами нескольких чахлых, но упрямых деревьев, растущих между терракотовыми плитками пола, просвечивала невероятная синева Средиземного моря и на ней — огромная трехпалубная яхта, надо полагать, с какими-то богатыми и знаменитыми пассажирами на борту. Пока мне здесь нравилось.
Патрис остановился у нашего столика, чтобы поздороваться с Бруно и Жанин и профессиональным взглядом оценить уровень вина в наших бокалах. Приветливый, уверенный и светский, с прекрасной памятью на имена и лица, он принимал здесь всех более или менее известных персонажей последних десятилетий — кинозвезд и политиков, финансистов, торговцев оружием, диктаторов в изгнании, тайных любовников, промотавшихся аристократов, супермоделей и модных фотографов, жиголо и дорогих проституток. Все они рано или поздно заглядывали в «Клуб 55», чтобы людей посмотреть, а заодно и себя показать, демонстративно прячась при этом за огромными черными очками.
Патрис пожелал нам bon appétitи двинулся дальше, приглядывая за столиками и официантами, ни на минуту не упуская из виду вход и улыбаясь, улыбаясь, улыбаясь. Я вслух удивился тому, как ему удается оставаться таким неизменно приветливым семь дней в неделю, весь длинный сезон, во время которого к нему в ресторан наверняка заходят и очень неприятные клиенты.
— Секрет в том, — объяснил Бруно, — что ресторан открывается только на несколько часов в день — на ланч. Правда, — усмехнулся он, — если повезет, ланч может продолжаться и до шести часов. Что ты будешь есть? Лучше сделать заказ сейчас, пока не начался час пик.
Мы заказали mesclun [71], мидий, friture [72]и еще вина. На пляже двое мужчин поднесли к уху мобильные телефоны и уставились на трехпалубную яхту.
— Телохранители, — объяснил Бруно. — Они рыщут здесь уже полчаса — проверяют, не спрятались ли в салате бандиты.
Мы видели, как от яхты отделился скоростной катер и помчался к берегу, оставляя на воде белый пенистый след. Я разглядел даже стоящего на носу человека с прижатой к уху рукой. Интересно, как они устраивались, пока не была изобретена мобильная связь, — подавали сигналы флажками?
— А вот и девушки? — полуутвердительно спросил я, обращаясь к Жанин.
Она покачала светлой головкой и озабоченно поцокала языком, как делают француженки, когда не согласны с вашим мнением:
— Вряд ли. Целых три телохранителя. Это как минимум внуки Ельцина.
Кем бы ни была эта группа людей, она, по всей видимости, представляла огромную ценность. Весь ресторан наблюдал за тем, как один из охранников проводил своих подопечных к столику недалеко от нас. Увы, моим надеждам на экзотических или знаменитых соседей не суждено было сбыться — они оказались обычной (хоть и очень богатой) американской семьей в неизбежных бейсболках. Двое телохранителей остались на пляже, чтобы в случае чего отразить атаку врагов в бикини, а третий устроился у стены у нас за спиной. Присаживаясь, он поправил черную кожаную сумочку на животе, и я понял, что именно там скрывается его арсенал — парочка свето-шумовых гранат и «Мини-Узи». А значит, если случится заваруха и кто-нибудь станет угрожать бейсболкам, мы окажемся прямо на линии огня.
От мыслей о скорой и неминуемой гибели меня отвлекла Жанин:
— Voilà. Les mimis arrivent. [73]
Они явились втроем и сейчас неторопливо шли между столиками, давая возможность хорошенько себя рассмотреть. Средний возраст — лет двадцать, все три в босоножках на платформе, обязательной модной детали этого сезона, и загар у всех изумительного, глубокого цвета, которого невозможно добиться во время обычного отпуска или каникул — он требует многих недель поджаривания в специальном масле. Я мог бы поклясться, что даже промежутки между пальцами, выглядывающими из босоножек, у них того же темно-карамельного цвета, что и длинные ноги, поджарые животики и задорные, высокие попки. Отдавая дань скромности, все они прикрыли бедра яркими парео, но те, видимо вследствие какого-то природного катаклизма, насквозь промокли по дороге в ресторан и теперь облегали тела девушек как вторая кожа, не скрывая ни одного изгиба или выпуклости.
— Видел последнюю? — азартно спросил Бруно. — У нее очки куда больше, чем лифчик. — Он оглянулся на вход — А где же их бумажники?
Бумажник на всех трех mimisоказался один — немолодой мужчина с помятым лицом и пеной седых волос на груди. Он уселся среди девушек, выложил на столик вещи, без которых, видимо, не мыслил себе ланча, — сигареты, золотую зажигалку и мобильный телефон — и только потом ущипнул за щечку одну из барышень.
— Их дядя, надо полагать, — хмыкнула Жанин.
Только француженка способна на глаз определить столь дальнее родство.
Клиенты тем временем вливались в ресторан непрерывным потоком. Они курсировали между столиками, спеша поприветствовать друзей после долгой разлуки — с некоторыми они не виделись аж с прошлого вечера. Воздух наполнился щебетаньем, радостными возгласами: « Tiens! C’est toi!» [74]— и звонкими поцелуями. Праздник nanas был в разгаре, и теперь стало заметно, что его участницы делятся на две возрастные категории, легко различимые по экипировке. Самая юная группа выбирала микроскопические купальники, бейсболки (не обязательно) и балансирующие на грани приличия шорты, обрезанные настолько, что из-под них виднелся нижний изгиб ягодиц. По сравнению с ними более зрелые дамы были одеты почти скромно: саронги, шелковые рубашки, легкие, прозрачные брюки — иногда чересчур прозрачные, — очень глубокие декольте и масса украшений. Кроме того, некоторые из них служили ходячей выставкой последних достижений косметической хирургии. К счастью, с нами за столиком сидел эксперт, без помощи которого мы вряд ли разобрались бы во всех тонкостях.
Жанин, хотя сама и не делала подтяжки, говорит, что легко вычисляет le liftingc расстояния двадцати шагов. Вот, кстати, накануне вечером она присутствовала на обеде, где у троих гостей (один из них — мужчина) заметила «авторские подтяжки», как она выразилась. Все они были сделаны одним и тем же хирургом.
На минуту я поверил, что он и вправду метит свои произведения. Интересно только как? И где? Фирменный знак под левой грудью? Монограмма за ухом? Или подпись с внутренней стороны бедра? В наши дни логотипы известных фирм пользуются такой популярностью, что я бы ничуть этому не удивился. Но оказалось, все гораздо тоньше. Автора узнают не по подписи, а по индивидуальному стилю, так же как по особому крою узнают произведения известного кутюрье. В пластической хирургии есть свои диоры и шанели, и человеку сведущему достаточно одного взгляда на подозрительно четкий овал лица или искусно приподнятую грудь, чтобы определить автора этих шедевров.