Моей первой мыслью было, что это мандала — так тибетцы и индусы называют мистические рисунки для поддержания медитации. Североамериканским индейцам тоже известно нечто подобное. Они называют это песчаными рисунками, и состоят эти рисунки из многочисленных геометрических фигур разных цветов. Если сложный в геометрическом отношении рисунок, лежавший передо мной, был изображением наподобие мандалы, то, видимо, это современная фальсификация. Или, возможно, какой-то наставник совершил паломничество в Наска и позволил себе такую проделку. Я сделал этот снимок в горах плато Пальпа, на расстоянии примерно двенадцати минут полета от аэродрома в Наска. Горы там совершенно высохшие, эта местность — ад на земле. Но геометрическая фигура была настолько сложной и выполненной в таком большом масштабе (диаметр составлял примерно 500 м), что группе фальсификаторов пришлось бы очень долго работать в нестерпимую жару. К тому же должны были остаться следы ног и автомобилей. Никто не отправляется в ад на своих двоих. Даже перуанская армия. Она тоже оставила бы следы своих машин.

Снова и снова я смотрю на снимок передо мной. И вижу, что тут есть отдельные линии, не относящиеся к геометрической схеме. Лишь позже, при дешифровке диапозитивов, сделанных другими камерами, оказалось, что эти плохо различимые дополнительные линии были частью системы линий Наска. Я попросил помощи у Эдуардо, а потом и у других пилотов.

— Кто выцарапал на земле эту фальшивку? — попытался узнать у них я.

— Это не современная фальшивка! Эта штука всегда была там!

— Почему же тогда о ней не пишет ни один из многочисленных репортеров, побывавших в Наска? Не припомню, чтобы мне приходилось видеть ее на фото, — засомневался я.

Мне объяснили, что, во-первых, этот рисунок находится не на равнине Наска, а уже на плато Пальпа, а во-вторых, никто ничего не может сказать по этому поводу, поэтому все и молчат.

Геометрический узор не давал мне покоя. На следующий день мы снова полетели туда. Только теперь, с большей высоты, я разглядел, что первая «мандала» соединена со второй, а потом — это я увидел с еще большей высоты — с третьей. Мне стало жутко! Свои вечерние мысли о современной фальсификации я мог забыть уже хотя бы из-за пропорций всей диаграммы. Все три вместе они явно имели диаметр более одного километра. К тому же посреди рисунка проходила ложбина, и оттого вся ситуация становилась еще таинственнее. Ложбина начиналась у кромки внутреннего прямоугольника, расширялась, проходила через оба круга и выходила за пределы охватывающего все четырехугольника.

Самое странное было в том, что все точки на окружности и линии проходили через ложбину. Казалось, будто контуры местности не играли никакой роли для создателей схемы.

На своем продолжении влево базис большого квадрата становится центром двойной окружности. Та же игра повторилась с правой стороны — опять два больших круга. Из центра идут прямые линии на все четыре страны света. С большой высоты все три диаграммы являли собой поразительную картину. Спереди огромный главный круг в обрамлении двух квадратов, затем справа и слева оба сопутствующих круга, смещенные назад. И все это соединено между собой линиями. Если поверх всего наложить широкую полосу, то получится рисунок гигантской стрелы, разделенной на геометрические фигуры.

Мы долго кружились на разных высотах над этой огромной, до сих пор не виданной диаграммой, и я ломал себе голову о цели этого изображения. Геометрическое расположение в форме стрелы? Можно ли найти что-либо более загадочное? Эдуардо покачал головой. «Иногда здесь видны вещи, — объяснил он, — которые потом вдруг пропадают». По его словам, это зависело от естественного освещения. Я попросил его полететь к ближайшей долине, не упуская из виду тонкую линию, уходящую от диаграммы.

Неожиданно я закричал: «Стой!» — и сразу же понял бессмысленность своей команды. Ведь мы летим в самолете, а в воздухе остановиться нельзя. За долю секунды я заметил, как внизу что-то блеснуло.

— Что это было? — спросил Эдуардо.

— Понятия не имею! — прокричал я в ответ, — Но там, внизу что-то есть. Я заметил странные блестящие точки. Давай развернемся!

Эдуардо описал большой круг. Я напряженно всматривался вниз. Благодаря снятой двери обзор у меня был лучше, чем у пилота. После первого круга разочарование было велико. Я не заметил ничего, однако был абсолютно уверен, что там находится что-то необычайное. На третьем круге, на сей раз на высоте всего 500 м, меня охватило ликование:

— Смотри, Эдуардо, смотри! Невероятно! Вот, прямо подо мной!

Эдуардо сделал, снижаясь, левый разворот. Тогда он увидел тоже.

На округлой горной вершине лежала шахматная доска из белых точек и штрихов, чуть дальше — еще одна. Все вместе было огромным прямоугольным узором в виде шахматного поля, которое пересекала ложбина. Слева от него проходило несколько узких «насканских линий», расположенных попарно. «Шахматная доска» состояла из 36 поперечных и 15 продольных штрихов, которые располагались, как знаки азбуки Морзе — точки и тире. Весь узор располагался на неровной округлой горной вершине. Справа от нее крутой откос, а внизу долина с высохшим водотоком.

Я вдруг понял, что и шахматный узор, и огромная геометрическая диаграмма никак не могли быть созданы теми самыми индейцами, которые начертили насканские фигуры. Здесь была совсем иная картина: землю не покрывали бороздчатые рисунки, не было взлетно-посадочных полос, не было фигур людей или животных. При таких геометрических примерах никакой странствующий проповедник-археолог уже не мог прийти и утверждать, что речь идет об изображениях в честь горных богов. Возле таких изображений не удастся затянуть культовую песню о богах воды, и ни один хитроумный психолог, глядя на подобные картины, не сможет молоть вздор о «миражах» или «трудотерапии».

Здесь мы имеем дело с геометрией и математикой. Но зачем? Я сразу понял одно: и узор в виде шахматного поля, и гигантские геометрические знаки были видны только для тех, кто умел летать. Не умевшие летать не имели никаких шансов когда-нибудь увидеть оба узора. Даже если бы кто-то во время нелепого хождения по горам в такое пекло случайно наткнулся на диаграмму, он не смог бы ее разглядеть. Мимо не проходит ни один путь, и не помогут никакие волшебные боги гор: шахматный узор и диаграмма были созданы для летчиков. Каждому пилоту знакомы такие изображения. На эту мысль меня навел Петер Бельтинг из города Аурих в Германии, сам превосходный пилот. Он объяснил мне, что такие узоры называются устройствами VASIS или PAPI. VASIS (Visuel Approach Side Indicator System) — это «визуальная система индикатора бокового приближения», показывающая пилоту, не находится ли он выше, ниже или в стороне от входного воздушного коридора. Такую же функцию выполняет PAPI (Precision Approach Path Indicator) — «точный индикатор системы захода на посадку», оптическое вспомогательное взлетно-посадочное устройство. Подобные устройства состоят из многочисленных огней разного цвета. По световым секторам пилот сразу определяет любое отклонение от идеального угла посадочной глиссады. Сегодня в устройствах VASIS и PAPI применяется электрический свет, но можно обойтись и совсем без электричества. В зависимости от узора, геометрических линий или красок пилот знает, приземляется ли он с правильным углом посадочной глиссады или ему нужно изменить свое положение. Естественно, это касается и так называемых автопилотов.

Имеют ли эти сведения какое-либо отношение к Наска? Вот мое предположение, для которого я потом сразу дам «вспомогательные взлетно-посадочные устройства».

В санскритской литературе Индии описывается, как в прежние времена вокруг Земли вращались огромные космические города. Для проверки этого утверждения я предлагаю критикам открыть том «Дрона парва» «Махабхараты». Это произведение имеется в любой крупной университетской библиотеке. В 1888 году его перевел на английский самый знаменитый санскритолог своего времени, индолог Протап Чандра Рой. Тогда, в 1888 году, профессор Чандра Рой не мог предполагать, что однажды в далеком будущем появятся устройства, которые назовут «космическими городами», — именно потому, что они движутся в космосе. На странице 690, стих 62 тома «Дрона парва» профессор Рой перевел: