Старое выражение, пришедшее из Таммани-холла, [13]стало кодовым обозначением связей в полицейской среде. Элли уже не раз задумывалась, сколько времени потребуется другому детективу на попытку выяснить механизм ее нового назначения. После четырех лет службы в патруле она проработала детективом всего лишь год, после чего прославилась в деле об интернет-знакомствах и обнаружила, что обрела поддержку в лице руководства управления. Для человека с ее уровнем подготовки перевод в отдел убийств был делом хоть и необычным, но возможным, и Элли свой шанс не упустила. Она считала, что сама сыграла роль своего «рабби».

— Послушай, я знаю, что оказалась в отделе быстрее многих, и должна отработать свое. Но я вовсе не стремилась попасть в газеты с делом об интернет-знакомствах.

— Поездка в Канзас не была большим секретом.

— Это было мое личное время. Я потратила его на свою семью. И те, кто хоть на секундочку допускает, что мне по кайфу было болтать с прессой об отце, не имеют ни малейшего понятия, что нам пришлось пережить.

Больше двадцати пяти лет полиция Вичиты настаивала, что Джерри Хэтчер покончил с собой. Больше четверти века Эллина мама расхлебывала последствия этого решения — она не получила ни страховки, ни пенсии, ни ответов на свои вопросы. Поездка в Вичиту была возможностью доказать, что отец не по своей воле оставил жену вдовой, а детей — сиротами. Разумеется, Элли должна была поехать. А когда «Дэйтлайн» попросила у нее интервью, пришлось согласиться.

— Я не говорю, что это справедливо, — заметил Роган. — Просто все так и есть. Ты работала с Макилроем. Ты появляешься в новостях, как и он. А значит, неизбежно наследуешь все его дерьмо. Да вдобавок ты женщина, к тому же еще и блондинка, хорошенькая и вся такая цветущая. Люди думают, что ты продвинулась именно поэтому.

— А как это соотносится с тем, что меня едва не сделали напарницей Уинслоу?

Прежде чем ответить, Роган выдержал паузу.

— Потому что лейтенант Экелс во всеуслышание заявил, что он так и сделает, если не найдется доброволец. У Экелса такая манера руководить — убедиться, что все знают: он отнесется одобрительно, если мы окажем тебе холодный прием. Ты бы видела физиономию Уинслоу. Как ни смешно, я не думаю, что дело в тебе. Просто ему неохота снова работать по вызовам.

— Так почему я не с Уинслоу, а с тобой?

Если иметь в виду то, как она получила назначение, неудивительно, что Экелс не здоровался, по утрам сталкиваясь с ней у раздевалки. И всю прошлую неделю поручал лишь тяжелую работу. Она бы не удивилась, даже если бы он дал ей в напарники неудачника вроде Уинслоу. Единственное, чего она не понимала, — это почему Роган стал рисковать ради нее. Она бы справилась со скептическим отношением других полицейских. Тоже мне новость! И постепенно склонила бы их на свою сторону. А вот человек без всяких видимых причин протянувший ей руку помощи — это уже совсем другая история.

Роган упорно смотрел на дорогу.

— Поскольку, видишь ли, я не намерена вступать в личные отношения с коллегами по работе.

Непроницаемая мина сменилась сдержанной улыбкой, затем он расхохотался.

— Мечтать не вредно, девушка. Я не свободен. О господи, посмотрите только, она считает себя неотразимой!

— Я не это имела в виду. Просто я не понимала, почему вдруг… Нет, я, правда, не это имела…

— Именно это. Болван Экелс ляпнул тебе, что я сам взял на себя ответственность, и ты решила: единственной причиной, почему мужчина берется помочь тебе, — его тайные намерения что-то с этого поиметь. Ты не думай, я с такой критикой уже сталкивался в отделе. А еще они считают, что я проявил к тебе сочувствие из-за всей той фигни, которую болтали у меня за спиной: «Его взяли по квоте, для разнообразия, чтобы в дискриминации не обвинили».

— Значит, и не поэтому тоже?

— Нет.

— И что — это навеки останется секретом? К тайнам Д. Б. Купера и Джимми Хоффы [14]добавится еще одна: почему Джей Джей Роган спас Элли Хэтчер?

Свернув на 1-ю авеню, Роган перестал улыбаться.

— Я доверяю своему чутью. Я подумал, что Экелс лоханется, прикрепив тебя к Уинслоу, а контора потеряет хорошего копа. И, скажем так, мне самому не всегда везло с напарниками.

Похоже, другого ответа Элли не добьется, по крайней мере пока.

— И ты меня спас, — многозначительно подытожила она.

— Если хочешь, думай так.

— Хочу.

— Вот и хорошо. Можно мне включить радио?

— Можно.

Он прибавил громкость и снова принялся двигать головой в такт музыке.

— Конечно, мне жаль тебя расстраивать, Хэтчер, но я и впрямь не свободен. Не далее как вчера вечером я рассказывал своей девушке, что мы с тобой нормально поладили.

Элли глядела в окно и тоже легонько покачивала головой.

Манхэттенский офис главного судмедэксперта располагался на пересечении 1-й авеню и 30-й улицы, с северной стороны медицинского центра Бельвью. Проезжая мимо крытого стеклянного входа в новую пристройку, они мельком увидели оригинальный исторический фасад, по-прежнему видневшийся за осовремененным входом.

В здании Бельвью располагались самые первые в стране служба неотложной помощи и родильное отделение, а также старейшая общественная больница в штате. Но за пределами Нью-Йорка она известна только одним — своей психушкой. Элли прожила в Нью-Йорке десять лет, но даже теперь при слове «Бельвью» у нее в голове невольно возникал образ немытого и нечесаного человека в смирительной рубашке, завывающего, как гиена.

Роган нашел местечко для парковки перед зданием судмедэкспертизы. Когда детективы вышли из машины, меж облаков выглянуло солнце, а воздух будто бы застыл.

Пройдя через стеклянные двери, они поднялись на четвертый этаж. Дежурный в окошке взглянул на их жетоны, нажал кнопку, пропуская их, и указал в сторону коренастого мужчины, который стоял у ближайшего стола, наговаривая что-то в цифровой диктофон. У него были курчавые каштановые волосы, седоватая бородка и белый халат, прикрывавший синий свитер и брюки цвета хаки. Заканчивая свою мысль, он предупреждающе поднял палец, а затем щелкнул кнопкой и выключил диктофон.

— Джей Джей Роган, если не ошибаюсь?

Роган пожал протянутую руку.

— У вас хорошая память, док. А это моя напарница, Элли Хэтчер.

— Ричард Карр, — представился мужчина, протягивая руку. — Мы с вами говорили по телефону. Первое убийство?

— Второе, — поправила Элли. — Вы почти угадали.

— Ну ладно, а для нас с вами, значит, первое. Будем надеяться, что я смогу вам помочь. Когда вы звонили, детектив, вы сказали, что нашей юной мисс Харт было девятнадцать и что в последний раз ее видели живой в ночном клубе в два тридцать, верно?

— Верно.

— Это соответствует моему выводу о времени смерти. Трупное окоченение тогда еще не наступило. — Тело твердеет примерно через три часа после смерти, что вызвано биохимическими изменениями в мышцах. — Я обнаружил непереваренные макароны. Вы сказали, последний раз она ела в десять?

— Такое время указали ее подруги.

— И снова все сходится. Процесс желудочного пищеварения давно окончился, и пища переместилась в двенадцатиперстную кишку…

— Ее убили между двумя и пятью часами утра? — поинтересовалась Элли, переходя к главному.

Последний раз подруги Челси видели, как она танцует, в два тридцать. Когда Элли обнаружила ее в пять тридцать, ее кожные покровы уже приобрели серый оттенок. Так что тут и так все ясно.

— Простите, некоторых детективов наука завораживает, а некоторых — нет, — пояснил доктор Карр. — Ладно, в таком случае займемся прочими находками. Возможно, это вам уже известно, но в этом самом клубе мисс Харт от души напробовалась горячительных напитков. Содержание алкоголя в крови два с половиной промилле.

— Трижды пьяная, — заметила Элли.

— Не трижды, а трижды с четвертью, если быть точным. Так вот, печени требуется от шестидесяти до девяноста минут, чтобы переработать одну порцию спиртного, то есть его концентрация в крови продолжает увеличиваться в течение этого времени, а уж потом уменьшается. В зависимости от того, как долго она пила…