Кроме того, эта книга не могла бы быть написана без той неоценимой помощи, которую оказали мне три книги Хэмфри Карпентера: «Дж. Р. Р. Толкин: Биография», «Инклинги» и «Письма Дж. Р. Р. Толкина» (последняя книга была издана X. Карпентером с помощью Кристофера Толкина). Эти работы снабдили мои исследования необходимым каркасом, и я постоянно ссылаюсь на них. Более того, и Карпентер, и Кристофер Толкин прочли не одну сотню строк моей книги, когда она была в рукописи, и, отнесясь к ней вдумчиво и великодушно, исправили множество ошибок, как фактических, так и интерпретаторских. Оставшиеся ошибки остаются целиком и полностью на моей совести, равно как и основное направление моей аргументации, которого, впрочем, не смог бы изменить никакой советчик. Я в большом долгу у Райнера Анвина, который в течение длительного времени оказывал мне ненавязчивую моральную поддержку, а также у миссис Пам Армитидж, которая с исключительной тщательностью по многу раз перепечатывала мой текст по мере внесения в него исправлений,

Бывшие и теперешние друзья и коллеги снабдили меня немалым количеством добавочной информации. Особенно я признателен Джону Бурну, Лесли Барнегт, Дженет и Малькольму Годденам. Тони Грину, Констанс Хайатт, Дэвиду Мэссону и Рори МакТурку. Многие толкинисты, как входящие, так и не входящие в британское Толкиновское общество, по ходу дела помогли мне уточнить множество разнообразных деталей. Я должен особенно поблагодарить Рону Бир и Джессику Йитс — за множество минных писем и дополнений к тексту. Неоценимую помощь оказали мне также Чарльз Ноуд и Гарри Кьюрис. Некоторым из полученных советов я отдаю должное непосредственно в тексте и примечаниях к нему.

Издательство Cornell University Pressлюбезно позволило мне пересказать здесь суть моей статьи «Творение из филологии во "Властелине Колец", опубликованной ранее в книге J. R. R. Tolkien. Scholar and Story-Teller. Essays in Memoriam,изданной Мэри Сэйлу и Робертом Т. Фарреллом, издательскими правами на которую владеет Корнелльский университет. Я должен также поблагодарить владельцев толкиновского наследия за разрешение перевести четыре стихотворения, приводимых в Приложении Б. Вместе с издательством «Harper&Collins» они дали мне также разрешение приводить любые цитаты из опубликованных работ Толкина. Я признателен также издательству Oxford University Pressза разрешение цитировать «Оксфордский словарь английского языка», и прежде всего главному редактору ОСА Гоберту Бачфилду, который дал мне это разрешение, милостиво не удостоив вниманием камни, которыми Толкин и я забросали огород его предшественников. Впрочем, нет нужды повторять здесь то, что и так всем известно, — что для критиков, работающих с английскими текстами, ОСА был и остается самой полезной из всех книг.

Если говорить о цитировании древних текстов (что практикуется в данной книге довольно часто), то я не стал снабжать эти цитаты полными ссылками в академическом стиле, отчасти потому, что массовому читателю подобная дотошность никакой особенной пользы не принесла бы. Но главное в том что нет такого предмета» к которому стандартные издания были бы менее применимы, чем к работам Толкина, Он знал и «Беовульфа», и «Anglo-Saxon Poetic Records» («Англосаксонское поэтическое наследие»), и «Старшую Эдду» и «Перл», и «Сэра Гавэйна», и Сакса Грамматика лучше большинства издателей — даже когда издателем (а в ранние годы он издал несколько старинных текстов) был он сам. Поэтому, хотя я и ссылаюсь на «стандартные издания» и часто их цитирую, особенно в Приложении А, в основном я все же пользовался оригинальными рукописями и, когда у меня был выбор между несколькими вариантами одного и того же текста, чаще всего выбирал именно тот вариант, который я считаю наиболее «толкиновским» (3). Все переводы с древних языков на английский, кроме специально оговоренных случаев, принадлежат мне.

За наиболее полным перечнем. деталей биографии Толкина и за библиографией множества отдельно опубликованных стихов и ученых статей Толкина (на английском языке) я отсылаю читателя к ХК (см. Источники и сокращения, с. 16–20), на с. 268–275.

За те десять лет, что истекли со времени выхода в свет первого издания «Дороги в Средьземелье», в свет вышло целых девять томов ранее неопубликованных толкиновских текстов, среди которых есть и отрывки, и самостоятельные произведения. Кроме того, в свет вышел том академических эссе Толкина, куда вошел некоторый новый материал, в том числе «реконструированные» древнеанглийские стихотворения «Исход» и «Финнсбург». Того, кто, как я, задался бы целью объяснить, «как творил Толкин» или «что должен был думать Толкин на самом деле», все эти новые публикации должны приводить в трепет. Но в целом, как я считаю, мне удалось выйти сухим из воды. Прошедшие годы и опубликованные тома подарили мне несколько буквальных подтверждений того, о чем раньше я только догадывался. Так, подтвердилась моя догадка о том, что на языке Толкина «волшебники» — «ангелы», в смысле «посланники» (4)прав я был и относительно того, как важен был для Толкина древнемерсийский язык (5). Само собой разумеется, когда речь идет о строгой филологии, о реальной научной дисциплине, все должно быть по десять раз проверено и перепроверено. Я был очень рад, когда Андерсу Стенсгрему, гостившему у меня в Лидсе в 1984 году, удалось обнаружить в сборнике трудов Лидсского университета за 1922 год анонимное стихотворение на среднеанглийском, которое, по всей видимости, принадлежит перу Толкина, в чем мы оба согласились. Но я ничуть не меньше обрадовался, когда мои предположения относительно допущенных в тексте этого стихотворения опечаток были подтверждены Кристофером Толкином на основе рукописи его отца (6).

Открылись также и несомненные упущения. Так, в предыдущем издании, говоря об аллегоричности «Листа кисти Ниггля», мне не следовало называть «Властелина Колец» «Деревом» Толкина, поскольку выяснилось, что на самом деле его «собственное Дерево» было куда более ветвистым. Вопреки догадке, высказанной мной в первом издании, Саурон не был плодом «позднего вдохновения», но существовал задолго до «Властелина Колец», а заявлять «…в некотором смысле, Средьземелье этим и исчерпывается» — значило искушать Провидение. Однако в целом, если учесть, какими неполными я располагал сведениями, я рад, что в итоге мне все–таки не пришлось вносить в первоначальный текст существенных изменений.

Но вернусь к письму, которое профессор Толкин написал мне 13 апреля 1970 года. Если не забывать о том, что это письмо было написано человеком, достигшим вершин в своей профессии, и адресовано тому, кто стоял тогда у самого подножия, то это письмо представляет собой чудо любезности, и я был крайне польщен этим. «Я не любитель отделываться от людей с помощью формальных изъявлений благодарности… это — одно из самых близких моему сердцу писем, или даже самое близкое… Ваше внимание делает мне честь». И все же, и все же… Мне следовало еще тогда догадаться — и, возможно, я об этом почти догадывался, поскольку сам привык изъясняться на этом особом наречии, — что это письмо было написано в специальном повышенно–вежливом стиле истинного Жителя Старого Запада, а этот стиль предполагает, что сомнения и возражения находятся в прямой пропорции к уклончивости изъяснения. Письмо профессора Толкина содержало в себе невидимые кавычки, и сегодня я наконец в состоянии восполнить недосказанное: «Я соглашаюсь почтисо всем, что Вы мне говорите; мне только жаль, что у меня нет времени побольше поговорить с Вами о Вашей работе, особенно по поводу так называемого «авторского замысла», о том, как видит или воспринимает его бодрствующий разум… именно в процессе творчества».