Джинни тряхнула головой.

— Я не испытывала ревности, Дороти. К тому времени я уже знала, кто такой Энтони Рочестер, и не хотела иметь с ним ничего общего. Но я виню себя за то, что не предостерегла тебя.

Дороти пригубила шампанское.

— Так почему же ты не сделала этого? — спросила она.

— Гилберт убедил меня в том, что ты вряд ли поверишь мне, если я расскажу тебе горькую правду об Энтони, — со вздохом ответила Джинни.

— Он действительно так думал?

Джинни кивнула и с любопытством спросила:

— Скажи, что заставило тебя изменить свое мнение об Энтони?

Дороти усмехнулась.

— Мне не понравились его слова о тебе и Гилберте. Как ты, наверное, уже заметила, мы с Гилбертом очень дружны. Да и тебя я хорошо знаю. Я решила, что ты не могла сильно измениться за те полгода, которые мы не виделись. Я сдерживалась, пока Энтони лил грязь на вас, но когда он стал оскорблять моего отца, мое терпение лопнуло.

Джинни изумленно ахнула.

— Он осмелился оскорблять твоего отца?

Неужели Энтони был столь туп и самонадеян? Он совершенно не считался с дочерней любовью и, наверное, полагал, что Дороти предпочтет его своему отцу!

Дороти грустно улыбнулась.

— Знаешь, что отличает порядочного мужчину от непорядочного? — спросила она и сама ответила: — Порядочный никогда не станет оскорблять отца своей невесты.

Джинни кивнула.

— Я знаю, что ты обожаешь Джеймса, — сказала она. — И он безумно любит тебя.

— Но Энтони, очевидно, не понял этого. Или он совсем потерял голову, услышав, что наша свадьба откладывается.

— Надеюсь, ты понимаешь, почему эта новость так сильно расстроила его? — осторожно спросила Джинни.

— Да, конечно. — Дороти поморщилась от отвращения. — Не беспокойся, Джинни, теперь и я знаю, кто такой Энтони Рочестер!

— Я очень рад, что ты наконец прозрела! — воскликнул подошедший к ним Гилберт.

Джинни вздрогнула от неожиданности, услышав знакомый голос. Взглянув на Гилберта, она увидела, что синяк под глазом стал заметнее.

— А ты, Джинни, понимаешь теперь, кто такой этот Энтони Рочестер? — спросил Гилберт. — Или все еще строишь иллюзии на его счет?

— Мне кажется, что тебе следует приложить к синяку кусок сырого мяса, — вместо ответа озабоченно посоветовала Джинни.

— Тебе, наверное, больно? — сочувственно спросила Дороти.

Гилберт пожал плечами.

— Думаю, что у Рочестера челюсть болит куда сильнее. Надеюсь, что ему дня три будет трудно есть.

Дороти засмеялась.

— Отлично! Ты отомстил ему за меня! Я рада, что у меня есть такие верные друзья, как вы, но теперь я должна извиниться и покинуть вас. Я хочу разыскать папу и сказать ему, как сильно люблю его.

— Уверен, что Джеймс будет счастлив услышать это, — улыбнувшись, заметил Гилберт.

Дороти отправилась на поиски отца. Джинни проводила подругу взглядом. Она чувствовала себя неловко, стоя лицом к лицу с Гилбертом.

— В холодильнике, наверное, найдется что-нибудь, что можно приложить к глазу, — сказал он. — Проводи меня до кухни, пожалуйста.

Почему бы и нет? — подумала Джинни. Помолвка Кэтрин и Алберта была уже объявлена, и молодые люди принимали поздравления. Отсутствие ее и Гилберта, пожалуй, никому не бросится в глаза.

— Хорошо, Гилберт. Пойдем, если ты думаешь, что я смогу помочь тебе.

Гилберт бросил на нее внимательный взгляд.

— Вряд ли тебе понравится, если я скажу, что я действительно сейчас думаю.

Джинни насторожилась. В голосе Гилберта слышались грустные нотки.

— Я так и не поняла, Гилберт, зачем ты приезжал ко мне сегодня вечером? — спросила она.

Гилберт пожал плечами.

— Я знал, что Рочестер непременно явится к тебе после того, как его надежды на брак с Дороти рухнули.

Джинни затаила дыхание. Она чувствовала, что Гилберт о чем-то умалчивает.

— И это все? — спросила она.

— Я отвечу на твой вопрос, но только давай уйдем куда-нибудь отсюда. Здесь слишком шумно.

И, взяв Джинни за руку, Гилберт увлек ее за собой. Они вышли из зала, миновали украшенный гирляндами вестибюль и направились в кухню, расположенную в задней части дома.

Как и предполагала Джинни, дом Уэлдонов был столь же большим и роскошным, как и особняк Рейли. Стены огромной кухни были обиты дубовыми панелями, над разделочным столом висели до блеска начищенные медные кастрюли и сковороды.

Гилберт нахмурился, увидев, что в кухне суетится прислуга, готовившая холодные закуски для ужина.

— Неужели в этом доме нет ни одного помещения, где бы мы могли поговорить с глазу на глаз?! — раздраженно спросил он.

— Они уже заканчивают и сейчас уйдут, — пытаясь успокоить его, пробормотала Джинни и смущенно улыбнулась молодой девушке, которая с удивлением взглянула на недовольного Гилберта.

— Давай лучше посмотрим, есть ли в холодильнике сырое мясо, которое мы могли бы приложить к твоему глазу, — предложила она.

— К черту мой глаз! — нетерпеливо воскликнул Гилберт и, схватив Джинни за руку, снова увлек ее за собой.

Они вошли в одну из комнат. Должно быть, это был кабинет. Здесь стоял большой письменный стол, а вдоль стен тянулись полки с книгами.

Увидев, что в комнате никого нет, Гилберт облегченно вздохнул и закрыл за собой дверь.

— Так что ты хотел сказать мне? — спросила Джинни.

Гилберт ответил не сразу.

— Я приехал сегодня вечером к тебе домой, — наконец медленно заговорил он, подыскивая нужные слова, — чтобы не позволить Рочестеру оскорбить и унизить тебя. Я хотел остановить его. Кроме того, я боялся, что он попытается восстановить прежние отношения с тобой. И я решил сделать все, чтобы воспрепятствовать этому! Я уже говорил, что не допущу, чтобы ты снова попала в его сети.

Гилберт с вызовом смотрел на Джинни. Но ей нечего было возразить ему. Энтони давно уже был безразличен ей. Слова Гилберта вызвали у Джинни не гнев и возмущение, а совсем другие чувства. Робкая надежда зародилась в ее душе.

— Ты хочешь знать, почему я не могу допустить, чтобы Рочестер снова сблизился с тобой? — сдавленным от волнения голосом спросил Гилберт, не сводя с Джинни пылающих страстью глаз.

Джинни казалось, что она знает причину, побудившую Гилберта приехать сегодня вечером к ней домой, но она боялась поверить в свое счастье.

— Почему ты молчишь, Джинни? Скажи хоть слово. Я устал ждать, когда ты оправишься от удара, нанесенного тебе Рочестером. Клянусь, что, если ты и дальше будешь упорно молчать, я возьму вот этот графин с любимым виски отца и запущу им в окно!

Угроза Гилберта показалась Джинни столь нелепой, что она невольно рассмеялась.

— И чего ты этим добьешься?

— Я дам выход своей досаде, иначе я за себя не отвечаю. Еще немного, и ты доведешь меня до ручки, Джинни!

Слезы радости набежали на ее глаза. Ее надежда крепла с каждым словом Гилберта!

— О, Гилберт… — прошептала Джинни, не в силах справиться с волнением.

Он обнял ее.

— Я не могу, больше сдерживать свои чувства, Джинни. Я люблю тебя. Я полюбил тебя с первого взгляда, в тот момент, как только увидел тебя этим летом в гостиной твоего дома.

— Гилберт! Ты опять об этом?! — возмущенно воскликнула она, но тут же улыбнулась. Ей было страшно поверить, что это не сон, а явь, что Гилберт действительно испытывает к ней нежные чувства, — По-моему, ты только что признался мне в любви? — робко спросила Джинни.

Гилберт кивнул.

— Слава Богу, я нашел в себе мужество сделать это, — с облегчением сказал он. — Всегда думал, что любовь — это радостное чувство, я и не подозревал, что оно принесет мне столько страданий. Конечно, если бы женщина, которую я люблю, отвечала мне взаимностью, все было бы совсем иначе.

— Но она тоже безумно любит тебя! — воскликнула Джинни. Ей казалось, что сейчас ее сердце разорвется от счастья. — То есть я хочу сказать, что я люблю тебя, Гилберт!

— Это правда? — тихо спросил он.

— Да, да!

Гилберт недоверчиво смотрел на нее.