Нам ещё трижды пришлось вынести это отвратительное действо, причём каждый раз число крыс на арене возрастало. Наконец один из псов, с подходящей кличкой Мясник, управился с сотней более почтенных сельских амбарных крыс, после чего Капитан объявил перерыв, а за ним — «великолепный главный поединок».

— Может, хватит? — спросил я резко. — Что-то мне не по душе эта гротескная жестокость.

Холмс глянул на меня с сочувствием.

— Мне тоже, Уотсон, но уходить сейчас просто глупо — ведь нам покажут гвоздь программы и явится тот самый джентльмен, ради которого мы сюда и пожаловали.

Он кивнул в сторону бара, и я увидел там Капитана. Тот увлечённо беседовал с рослым бритоголовым негром, у которого в правом ухе болталась большая оловянная серьга.

— Это, — сказал Холмс, — и есть Джосайя Бартон.

Минут через десять Капитан вернулся на ринг и призвал всех к тишине. В зале немедленно наступило молчание. Все присутствовавшие знали: настал самый захватывающий момент.

— Попрошу Эйба Чэпмена принести Бобби.

— Давай, давай! — раздалось из дальних пределов зала, и к рингу подошёл мясистый тип, неся над головой пса — так, чтобы все могли на него полюбоваться.

Бобби оказался могучей псиной неопределённой породы, помесью терьера и кого-то ещё. Он извивался в руках своего хозяина, заранее возбуждённый криками и запахом крови. В то же время усилиями четверых служителей на арену подняли большую проволочную клетку. Парусиновая накидка скрывала от глаз её обитателей, но лихорадочная возня и время от времени мелькавший в складках ткани бурый мех быстро заставили зрителей стихнуть.

Джосайя Бартон сменил Капитана на возвышении и, подняв руки, призвал всех к молчанию.

— Джентльмены! — объявил он густым, низким голосом, причём у него оказался чистый выговор образованного человека. — Сейчас вам предстанет совершенно удивительное зрелище. Перед вами выступит Бобби, непобедимый боец из Уоппинга. Бобби провёл тридцать семь боёв и уничтожил свыше двух тысяч крыс.

Зрители завопили, а владелец пса поднял его повыше, добиваясь ещё более бурной реакции.

Бартон терпеливо выждал, когда шум уляжется.

— Однако сегодняшние соперники Бобби не обычные грызуны. Их здесь всего двадцать, но они невероятно свирепы и очень крупны — грызуны-убийцы, специально доставленные сюда из голландской Юго-Восточной Азии. Джентльмены, прошу вас.

Эта просьба была обращена к четверым носильщикам, которые сдёрнули парусину, открыв взорам содержимое клетки. Зрители дружно ахнули от ужаса. Перед ними, теснясь и пихаясь в своём узилище, предстали крысы небывалых размеров. Каждая была примерно с молодого щенка. Но не только от их величины волосы на моём загривке встали дыбом; меня поразило их свирепое, демоническое обличив. Глаза у них были жуткие — круглые, маленькие, красные, а ещё у каждой из пасти торчало по два огромных жёлтых резца, которыми они постоянно скрипели от нетерпения. Владелец пса явно заколебался. Даже и сам пёс, похоже, немного опешил.

— Да начнётся битва! — тихо произнёс Бартон, обращаясь скорее к Эйбу Чэпмену, чем к толпе.

Чэпмен по-прежнему медлил и колебался, но тут загремел крик: «Выпускайте пса! Выпускайте пса!»

Чэпмен неохотно передал Бобби одному из служителей, остальные же трое торопливо покинули арену. Пёс на мгновение замер в нерешительности, глядя на огромных крыс, пищавших в запертой клетке. Потом их выпустили на свободу.

За этим последовало отвратительное, ужасающее зрелище. Под восторженные вопли толпы крысы, не выказывая ни страха, ни опасения, накинулись на пса, покрыв его своими мерзкими бурыми телами. Прошло несколько секунд, и пёс, скуля от боли, рухнул на арену. Кровь потоками лилась из рваных ран в содрогающемся теле и растекалась бесформенной алой лужей на белом полу. Не прошло и минуты, а кровопролитие уже завершилось.

Едва пёс испустил дух, крысы словно бы потеряли к нему всякий интерес и отправились разгуливать по арене. Некоторые попытались, безуспешно, выбраться наружу. Зрители инстинктивно отпрянули с омерзением и даже со страхом. Я посмотрел на одно из этих созданий: мощное тело было длиной не меньше фута. Крыса ответила мне злобным, презрительным взглядом ярко-красных глаз. Четверо служителей снова шагнули на арену и принялись длинными мётлами загонять грызунов обратно в клетку — концы мётел были обернуты толстой мешковиной. Почти все крысы, не протестуя, вернулись в клетку, но две-три попытались удрать, пришлось за ними гоняться.

Эйб Чэпмен стоял на коленях над искалеченным трупом пса, не скрывая своего горя. Тело его сотрясалось, он даже не пытался подавить рыдания.

— Ах, Бобби, — причитал он, — ах, Бобби, что же они с тобой сделали?

Он наклонился над своим питомцем, и тут одна из крыс прыгнула на него и впилась зубами в шею. Взревев от ужаса и неожиданности, Чэпмен вскочил на ноги — омерзительная тварь не разжимала хватки. Кто-то из служителей прыгнул вперёд и дёрнул крысу за хвост, оторвав от несчастного. Щёлкая окровавленными зубами, крыса извивалась и дёргалась, яростно пытаясь высвободиться. С огромным усилием служитель засунул её в тёмные недра клетки. Эйб Чэпмен рухнул на колени, пытаясь платком остановить кровь, хлеставшую из раны на горле. Подоспели другие собачники и увели его прочь.

— Ему нужна помощь врача, Холмс, — сказал я. — Наверное, мне следует предложить свои услуги.

— Нет, — непререкаемо ответил Холмс. — Пусть сами разбираются. У нас с вами тут сегодня дело поважнее.

Проволочную клетку, где сидели чудовищные крысы, снова накрыли парусиной и унесли прочь. Когда узилище и его страшные обитатели скрылись из глаз, по залу прошла явственная волна облегчения. По выражению лиц присутствовавших, даже собачников с их грубыми, жестокими чертами, я понял, что страшное, кровавое зрелище подействовало на всех. Было ясно, что столь ужасной бойни здесь ещё не видели.

Джосайя Бартон, сверкая безволосой головой, вышел на арену и обратился к залу:

— Джентльмены, сегодняшнее спортивное состязание завершается небольшим дивертисментом. Напоминаю, что бар будет открыт и после него и, как всем известно, в других залах вы можете найти иные развлечения. О подробностях прошу справляться у официантов. Желаю вам приятного вечера.

— Ха! — прошипел я в негодовании. — Он называет это варварство спортом!

— Спокойно, старина. Какие бы чувства мы ни испытывали по поводу этой бесчеловечной затеи, придётся их попридержать, особенно если мы хотим уйти отсюда целыми и невредимыми.

— Именно поэтому, — проговорил я натянуто, — я считаю, что уходить нужно немедленно.

— Нет, вовсе нет, Уотсон. Мне нужно перекинуться парой слов с Джосаей Бартоном. Это важнейшая из сегодняшних задач. Посмотрите, он как раз стоит один в баре. Самое время действовать.

— Что вы собираетесь ему сказать?

— Придётся прибегнуть к незамысловатой уловке. Пойдёмте со мной, однако не раскрывайте рта, если к вам не обратятся напрямую.

После обращения Бартона зал довольно быстро опустел. Теперь здесь оставалось человек десять — кто-то выпивал, прислонившись к барной стойке, другие играли в карты. Все собачники ушли. Джосайя Бартон стоял в дальнем конце бара, с бокалом в руке и широкой улыбкой на физиономии. Был он высок и широкоплеч, одет в крикливый вечерний костюм с кружевными манжетами и пунцовой шёлковой жилеткой. Когда Холмс подошёл ближе, улыбка Бартона потускнела. Мой друг слегка поклонился и протянул руку. А потом, к моему изумлению, заговорил с американским акцентом.

— Отменное вы устроили шоу, сэр, — сказал он. — Сроду не видал ничего поразительнее. Хочу поздравить вас с успехом, мистер…

Поток славословий заставил улыбку засиять с прежней силой, негр потряс руку моего друга.

— Благодарю, сэр, — ответил он учтиво. — Меня зовут Джосайя Бартон, я здешний управляющий.

— Очень, очень приятно познакомиться. А я буду Хеннеси, Клод Хеннеси. Вот что, мне бы такого парня, как вы, в одно из моих заведений. Держу парочку на Пиратском берегу во Фриско [2]— ну, слыхали небось: «Хеннеси-палас» и «Золотой медведь». Иль не слыхали?