— Когда я ломал голову над шифром, то понял: ключ к разгадке — канопа.

— Канопа?

— Погребальный сосуд, в который древние египтяне помещали забальзамированные внутренние органы усопших. Сосуд Хентави был особенным. Во-первых, навершие крышки выполнено в форме собачьей головы, а во-вторых, он хранил…

Когда мы вышли на Бейкер-стрит, курьер Скойлс, который, судя по всему, куда-то торопился, на всей скорости налетел на Холмса и, даже не извинившись, сломя голову понёсся дальше. Вместо того чтобы выразить неудовольствие, Холмс улыбнулся, глядя Скойлсу вслед:

— Славный паренёк, ловкий.

В прихожей Холмс показал мне записку, зажатую у него в руке.

— Это передал вам Скойлс, — осенило меня.

— Помните, я не зря сказал, что паренёк ловок. Как незаметно он передал мне записку! Далеко пойдёт. — Холмс пробежал взглядом клочок бумаги и удовлетворённо кивнул. — Итак, мы переходим к следующему этапу нашей игры. Теперь надо действовать с крайней осторожностью. Уж слишком многое поставлено на карту.

— И что делать мне?

— Ступайте наверх. Скажите мисс Эндрюс, что заказали билеты до Египта. Если будет спрашивать обо мне, скажите, что перед отъездом мне необходимо завершить расследование ещё одного, другого дела. Подробности придумайте сами. В конце концов, вы пишете рассказы, это ваша стихия.

— А потом? — спросил я.

— Выпейте с ней чаю и откланяйтесь. Скажите, что вас ждёт пациент.

— Холмс…

— А после, — быстро проговорил он, не давая вставить мне и слово, — вам предстоит встретиться со мной в одном укромном местечке. В баре «Принц-регент» на Солсбери-стрит, рядом с отелем «Конуэй». Жду вас там ровно в восемь. Не опаздывайте.

— Насколько я понимаю, просить вас объясниться сейчас бессмысленно?

— Вы, как всегда, совершенно правы, Уотсон. Ровно в восемь, запомнили? — С этими словами Холмс выскользнул из дома на Бейкер-стрит.

«Принц-регент» был не самым приятным местом рандеву из тех, где мне доводилось ждать встречи с моим другом. Явившись за пятнадцать минут до назначенного времени, я обнаружил, что в баре полно народу, а многие из шумных посетителей уже в изрядном подпитии, из чего заключил, что сидят они там давно. В помещении клубился столь густой табачный дым, что практически ничего не было видно. Не без труда я протолкался к барной стойке, пробившись сквозь толпу вдрызг пьяных матросов, едва стоявших на ногах. В конце концов мне удалось занять место у стойки и даже привлечь внимание бармена. Я уж было собрался сделать заказ, как рядом со мной протиснулся к бару мужчина, который резко бросил:

— Пинту самого лучшего эля.

Я дёрнул мужчину за рукав и крикнул ему в ухо:

— И мне, Хардкасл, возьмите то же самое.

— Доктор Уотсон? — в изумлении повернулся ко мне инспектор. — Вы уже здесь? А где Холмс?

— Я здесь, — донеслось откуда-то из-за клубов дыма. — Простите, джентльмены, но времени на выпивку нет. Нам предстоит устроить одной даме сюрприз и задержать злоумышленников.

— Что вы затеяли, мистер Холмс? — с раздражением в голосе поинтересовался Хардкасл, когда мы вышли на улицу. — Я надеялся сегодня вечером освободиться пораньше, чтобы спокойно поужинать дома с женой.

— Прошу меня простить, инспектор, за то, что стал помехой на пути к вашему семейному счастью, но мне показалось, что вам будет небезынтересно принять участие в задержании двух злоумышленников, причастных к дерзкому ограблению музея, — с явным самодовольством в голосе промолвил Холмс.

Чтобы скрыть изумление, Хардкасл прикрыл рот платком и притворился, что кашляет.

— Вы уже раскрыли дело? Быстро. Даже для вас, — угрюмо произнёс он.

— Наручники при вас?

— При мне. И наручники, и ордер. Всё как вы просили. И кого нам предстоит арестовать?

— Всё в своё время узнаете. А теперь, джентльмены, наш путь лежит в отель «Конуэй». Нам придётся разделиться. Устроимся в фойе, не привлекая к себе лишнего внимания. Можете почитать газету, полистать меню, главное, не выделяйтесь. При этом не спускайте глаз со стойки регистрации и ждите моего сигнала.

«Конуэй» был скромным отелем, располагавшимся в восьмистах метрах от вокзала Чаринг-Кросс. Благодаря близости железной дороги он пользовался особой популярностью среди коммивояжёров и гастролирующих артистов. Вернувшись из Индии, я сам подумывал, не остановиться ли там, но цены отеля в ту пору показались мне слишком высокими, ведь тогда я зарабатывал всего лишь одиннадцать шиллингов и шесть пенсов в день.

В отель мы зашли поодиночке. В фойе толпилось изрядное количество народа, и свободных мест практически не было. Я, взяв экземпляр «Вестминистер газет», устроился возле колонны, тогда как Хардкасл укрылся за кадкой с пальмой. Холмс присел за письменным столом. Взяв листок и перо, он начал что-то писать. Мой друг был явно доволен собой и ролью кукловода, что сам себе уготовил. Я понимал, что мы с инспектором не более чем пешки в его игре. Само собой разумеется, я отчасти догадывался о том, что нас ждёт, однако детали плана, разработанного Холмсом, пока оставались для меня загадкой. Единственное, что меня отчасти утешало: Хардкасл тоже пребывал в полном неведении. Холмс всегда предпочитал ничего не рассказывать представителям официальных властей, раскрывая перед ними карты лишь в момент кульминации, для пущего эффекта.

Мы сидели, ждали и следили за стойкой регистрации, не подозревая о том, что за нами тоже наблюдают. В укромном уголке фойе притаился высокий блондин с полным бледным лицом и жестокими, злыми глазами, смоливший одну папиросу за другой. Он знал, что, несмотря на все наши ухищрения, пока остаётся режиссёром спектакля, который вот-вот должен начаться.

Наше ожидание было недолгим. Примерно через двадцать минут после того, как мы вошли в гостиницу, в фойе проскользнула девушка и в явном волнении направилась сразу к стойке портье. Я сидел достаточно близко, поэтому мне не составило особого труда разглядеть, что щёки девушки горят румянцем, глаза преисполнены тревоги, а на лбу поблёскивают капельки пота.

Это была Катриона Эндрюс.

Мы увидели, как она что-то торопливо спросила у служащего за стойкой. Дождавшись ответа портье, который предварительно сверился с книгой регистрации постояльцев, девушка поспешила к лифту. Стоило двери закрыться за ней, Холмс вскочил и сам кинулся к стойке, резким жестом подзывая нас к себе.

— Джентльмены, нам надо в номер двести один. Пойдём пешком, дадим нашей очаровательной клиентке время освоиться.

— Клиентке? — с озадаченным выражением лица повернулся ко мне Хардкасл.

— Потом, инспектор, все подробности и объяснения потом, — резко оборвал его Холмс.

Мне осталось только сочувственно посмотреть на Хардкасла и пожать плечами.

Несколько минут спустя мы стояли в ярко освещённом коридоре гостиницы у дверей номера 201.

— Вряд ли вам потребуется оружие, Уотсон, — прошептал мне Холмс, — однако советую всё же держать револьвер наготове. Его вид произведёт должное впечатление на наших друзей. То же самое касается и вас, Хардкасл. Приготовьте наручники. Они-то как раз непременно понадобятся. Ну как, джентльмены, готовы?

Мы с решительным видом кивнули, и Шерлок Холмс распахнул дверь номера.

Там нас ждала удивительная картина. Посередине комнаты стояли, крепко обнявшись, два человека, мужчина и женщина. Женщиной была Катриона Эндрюс.

Мужчина, высокий, сухощавый и седовласый, выглядел явно старше.

Когда мы ворвались в номер, они отпрянули друг от друга и в сильнейшем изумлении воззрились на нас. Поняв, что её разоблачили, мисс Эндрюс поднесла руку ко рту, будто бы желая сдержать рвущийся наружу крик ужаса.

Холмс сделал шаг вперёд и поклонился: