Витька хотел заорать и броситься в кучу малу, поприветствовать аборигенов, но он, почему-то этого не сделал. Егоров вцепился в ствол пальмы, спрятавшись за дерево, и, чувствуя, как гулко стучит в груди сердце, принялся наблюдать за встречей цивилизаций.

Было страшновато. Виктор всегда был очень осторожным и расчётливым человеком и с тем, что ему было непонятно или неизвестно, предпочитал не связываться. В голове вихрем пролетели мысли об инфекциях, радиации, ментальном сканировании и обычном людоедстве. Если бы у Егорова была возможность, он бы просто убежал подальше, а на прибытие аборигенов с удовольствием посмотрел бы по телевизору. Но с острова бежать было некуда, и Виктор остался.

Лодка, или, вернее, пирога (это название почему-то пришло Егорову на ум) была шести или семи метров в длину, имела высокий нос покрытый резьбой и увенчанный скульптурной головой и две мачты, которые как раз в это время сложились вместе наподобие веера, заодно сложив и спрятав между собой парус. Всех подробностей Виктор не видел, потому что до пироги было метров сто, а вот люди, забравшиеся по пояс в воду, как-то неуверенно замолкли и потихоньку стали выбираться на берег.

Витька насторожился и посмотрел на свою палку. Сук в метр длиной из лёгкой и пористой древесины оружием мог считаться очень условно.

— Ко мне, все ко мне. Не расползаться.

Ержан орал так, что у Вити закладывало уши.

"Во даёт!"

Егоров пригляделся и подпрыгнул на месте от радости. Щупалец у аборигенов не было! Как не было хвостов, когтей и прочей лабуды. На пироге маячили три обычные человеческие фигурки. Две покрупнее, со светлой кожей и одна маленькая, тёмнокожая.

Витя нервно выдохнул.

— У-у-ффф. Люди. Человеки.

От восторга мужчина шарахнул пальму кулаком, поплевал через левое плечо и постучал себя по голове.

— Пронесло.

Когда Катя увидела ЧТО украшает нос лодки, ноги сами собой вынесли её из воды, куда она забралась вместе со всеми. За собой она утащила упирающегося Антошку, который рвался посмотреть на кораблик.

На острое навершие носа лодки была насажена человеческая голова. Женщина присмотрелась. Да. Точно. Голова была самая настоящая. Почерневшее раздутое лицо имело европеоидные черты и жуткую посмертную маску боли и страдания. Катерина тоненько взвизгнула и начала пробиваться сквозь толпу, таща за руку сына.

Ержан, наконец, выгнал пинками всех из воды и, закрыв испуганно примолкшее людское стадо своей широкой спиной, заорал.

— Ко мне, все ко мне. Не расползаться.

С лодки, тем временем, за борт полетели каменные якоря, тяжелогружёный кораблик остановился и с него в воду посыпался экипаж.

Катя, остановившись в последнем ряду, вытянула шею, встала на цыпочки и не поверила своим глазам. На белоснежный песок пляжа из воды, отфыркиваясь и мотая спутанной бородой в разные стороны, выбрался неандерталец.

Люди ахнули.

Верзила в набедренной повязке выглядел точно так же, как это вымершее племя изображали в учебниках по истории и биологии. Высокий, плотный в кости, с могучими плечами и короткой шеей. Маленькие глазки сидели в глубоких колодцах глазниц под чудовищными надбровными дугами. Детина очень по-человечески посмотрел на солнце, зачерпнул ладонью воду и полил себе макушку.

Народ приободрился и зашушукался.

— Голову ему напекло.

"Неандерталец" спокойно стоял напротив толпы "гомо сапиенсов" и ждал, когда на берег выберутся остальные. Вторым на берегу очутился очень щуплый, темнокожий человек, здорово походивший на индуса, а последний абориген оказался помесью первого и второго. На морду он смахивал на рыжеволосого, краснокожего от солнечных ожогов, веснушчатого детину, но был темнее и миниатюрнее "неандертальца". Тот, заметив, что все, наконец, собрались, сделал шаг вперёд, почесал такую же рыжеволосую лохматую грудь и, подняв над головой (Кате стало плохо) чёрное полированное копьё, разразился длинной речью.

Люди двадцать первого века с планеты Земля оцепенело слушали уханье и ыканье первобытного человека и смотрели как он себя бьёт в грудь громадным кулаком. Ражий детина проорался, потряс копьём и выжидающе уставился на стоявшего впереди всех казаха. Ержан почесал коротко стриженный затылок, прокашлялся и торжественно начал.

— От лица Республики Казахстан и от себя лич… Э! Ты! Ты чего дела…

"Полукровка" ни слова ни говоря отряхнулся словно пёс, огляделся и широченными прыжками понёсся к стоявшим в стороне от остальных Ольге и Филиппычу. Схватив обмершую от ужаса девушку за руку, он потащил её в воду.

— Э, баран! Я тебя спрашиваю!

Ержан угрожающе поднял свою дубинку и сделал шаг вперёд, за ним в сторону дикарей дружно подались остальные мужчины.

Всё, что произошло дальше, Катя видела как-будто во сне.

"Неандерталец" не глядя, походя, сунул спешившему за внучкой деду копьё в живот, а затем резко прыгнул вперёд и, вырвав из ножен большой чёрный меч, одним движением снёс Ержану голову.

"Это мне снится. Этого не может быть…"

Обезглавленное тело вожака, фонтанируя кровью, стояло ещё несколько безумно долгих мгновений, в течение которых никто не мог вымолвить ни слова.

Это была такая дикость, такое варварство, что реальность произошедшего просто не укладывалась в голове. Катя, балансируя на грани обморока, закрыла ладонями глаза ребёнку. Вовремя. Рыжий подхватил свой страшный трофей и, подняв голову несчастного пассажира, присосался к обрубку шеи.

Народ завизжал и сломя голову, пихаясь и толкая друг друга, рванул в разные стороны. Катерина не заметила, как руку Антошки у неё вырвал отец. Гоша орал как сумасшедший и нёсся подальше от этого кошмара, роняя и топча менее расторопных.

Четыре десятка человек, из которых половина числилась мужчинами, бежали в полнейшей панике, даже не подумав оказать сопротивление трём дикарям.

Если бы Витька мог, то он бы тоже убежал. Вслед за остальными. Мимо него пробегали визжащие от ужаса люди, а он просто стоял и смотрел, как "полукровка" срывает с Оли одежду и бьёт её ногами в живот. Как корчится на пляже Филиппыч, протягивая к внучке руки. Как за ним по белому песку пляжа тянется тёмный влажный след. Как размазывает кровь по своему лицу рыжий главарь, и в голове его не было ни одной мысли.

Витьке было так страшно, как ещё никогда в жизни. Отпустить ствол пальмы он не мог, потому что просто боялся упасть. Ноги не держали вовсе.

"Полукровка" закончил избивать девушку, схватил её за волосы и потащил в воду. Зрение у Виктора было стопроцентное и он прекрасно видел, как Олю затаскивают на лодку, как откидывают укрывавшую груз плетёную циновку и как девушку бросают к остальным.

"К остальным???"

Витька моментально вспотел. Со своей позиции он чётко видел связанные руки и ноги, выглядывающие из-за края борта лодки. Менеджер по рекламе присмотрелся и волосы его встали дыбом.

Это были детские руки. Тонкие белые пальчики с грязными почерневшими ногтями скребли по тёмному дереву борта. Это было хуже, чем в фильме ужасов, потому что это было по-настоящему. Ста метров не было. Расстояние исчезло. Витя видел всё в мельчайших подробностях, и от этого становилось только хуже.

"Ноготочки обломанные"

У Виктора закружилась голова. Лодка оказалась битком набита маленькими детьми. Егоров посмотрел на свою размочаленную палку-копалку, на пустой пляж, сглотнул и вышел из своего укрытия.

Деда своего Виктор Егоров не помнил. Тот умер, когда Вите исполнилось два годика, но рассказы отца о своём дедушке, мальчик запомнил на всю жизнь. Со временем рассказы о войне, о поднятии целины, о мужестве и о долге, потускнели в памяти золотого студента Витеньки. А после, когда господин Егоров устроился на высокооплачиваемую работу в суперсовременном офисе, он постепенно перестал понимать и своего отца. Виктор был воспитанным сыном и не позволял себе насмехаться над неустроенной жизнью родителей, но в глубине души часто спрашивал себя.