— Нет, Дима, только кормовой отсек. До носового пока — никак.

— Есть планы?

— Думаю пока. — Виктор производил сильное впечатление. Белый костюм, шёлковый шейный платок, зеркальные очки a-la Сильвестр Сталлоне и вычищенная фуражка капитана Орхана на голове. — Носовой отсек хоть и меньше вполовину, но всё равно… там чемоданов пятьдесят наберётся. Я вот свой чемодан нашёл. И Катины оба — тоже. А вот остальные — нет. Ни Олег, ни Оля, ни Жанна. Я, чтобы ребята в обносках не ходили, пока так решил — из каждого поднятого чемодана берём по одной любой понравившейся вещи. Это плата за наш труд. Это справедливо. Так?

Дима страдальческим взглядом проводил Йилмаза, щеголявшего в его собственной любимой сетчатой жилетке со множеством карманов, и нехотя признал.

— Так.

— Привет, Дима!

Женщины, появившиеся из-за деревьев, тоже выглядели сногсшибательно, а Катерина — так вообще… Дима присвистнул.

"Красотка"

— Привет, Катя. — Мельников вспомнил о проблеме по имени Гоша и сморщился. — Вить, тут, понимаешь, такое дело…

Виктор слушал Мельникова и медленно зверел. ОН приплыл. Чтобы забрать ЕЁ. Чтобы забрать его женщину! И чтобы его убить…

Витька поднял глаза. Вокруг стояли ЕГО люди и смотрели на него. Мужчины извиняясь. Женщины испуганно.

— Кать, возьми Антошку, — Егоров поднялся и принялся раздеваться, — и иди на мыс. Подальше отсюда. Иди. — Виктор надавил голосом и женщина, обливаясь слезами, молча удалилась.

Витька натянул свои старые джинсы и посмотрел на Мельникова.

— Зови своих.

Сенсей, Олег и Йилмаз ободряюще похлопали Витю по плечу и ушли на берег, оставив Егорова одного.

— Дим, может удавим этого хмыря и всё?

— Олег, я всей душой на стороне Витьки, но это такое дело…

— Да, — дизайнер мрачно смотрел на приближающуюся лодку, — да, это дело почти что семейное…

А второй пилот "Пегаса", не понимавший разговора русских, просто стоял и думал о том, что если бывший Катин муж начнёт одолевать Виктора, то он воткнёт ему в спину нож и плевать, что об этом подумают остальные.

Глава 9

Переход от волшебного состояния абсолютного счастья к ужасу потери любимого человека был настолько стремительным, что Катерина не могла вымолвить ни слова. Она лишь тряслась, как в лихорадке, прижимая к себе притихшего Антошку, и бездумно смотрела на море.

"Как? Как я сейчас подумала?"

Женщина замерла.

"Как я его назвала? "Любимый"?"

Катя не верила в любовь с первого взгляда. И в быстро вспыхнувшие чувства она тоже не верила. Всего месяц, как они знакомы — какая, к чёрту, любовь? Она чувствовала, что между ними проскочила искорка, но что из неё получится — пожар любви или пепел и дымок равнодушия она не знала.

"Любимый…"

Катю бросило в жар. ЭТО случилось. Это произошло.

"Любимый…"

— Оля, присмотри за Антошкой!

— Катя, — руки подруг неожиданно оказались очень цепкими и сильными, — не ходи. Пусть мужики сами разберутся. Он тебе ВЕЛЕЛ сидеть здесь!

У Екатерины Андреевны подкосились ноги. Да. Он велел. А она, уверенная и сильная женщина, привыкшая решать всё сама, пошла, как маленькая послушная девочка, туда, куда он ей сказал. Катя закрыла лицо ладонями и в полный голос зарыдала.

"Господи, прошу тебя!"

Игорь был сильнее, она это прекрасно знала. Злее. Страшнее. Он был трусом. Жестоким, подлым и… сильным. Очень сильным.

Катя застонала. Виктор ему был на один зуб.

"На один…"

Витя никогда не повышал на неё голос. И всегда оставлял ей место для личного пространства. Он не пытался, как Гоша, полностью её контролировать и подавлять. Он не набивался в лучшие друзья к сыну и не лез с вопросами о прошлом.

Катя вспомнила, как Виктор прокомментировал её дурацкую татуировку на интимном месте и вцепилась себе в волосы.

"Дура, дура набитая!"

Про вензель с именем неслучившегося мужа, наколотый на лобке, Витя только и сказал — "красивая татуировка".

Он всегда с ней советовался. По любым вопросам. Внимательно слушал, что она говорила, а затем, она это прекрасно видела, тщательно обдумывал её слова и САМ принимал решения и нёс за свои решения полную ответственность, не перекладывая её на плечи остальных.

Когда Катя об этом подумала, у неё разом высохли все слёзы, а сердце застучало в груди как кувалда. Она нашла его! Своего мужчину.

"Запомни, доченька, настоящий мужчина — это тот человек, кто принимает решения и, самое главное, умеет нести за них полную ответственность…"

"Да мама, я нашла его. Я хочу быть с ним…"

— Ольга, — голос Катерины мог приморозить насмерть, — присмотри за Антоном. У меня дела.

Здоровяк балагурил, жизнерадостно улыбался и чесал свои громадные кулаки, впрочем, ни экипаж лодки, ни стоявшие на пляже аборигены, Гошиного веселья не разделяли. Все мужики, даже недавно хохотавшие над его шутками "моряки" из турклуба мрачно молчали. Витьку здесь уважали все.

— Чего стоим? Выгружайте корзины!

Дима рявкнул на мужиков и принялся за работу, искоса поглядывая на Игоря. Тот, потеряв аудиторию для выступления, растеряно затоптался на месте, не решаясь сделать первый шаг.

— Дим, — Олег подмигнул и ухмыльнулся, — сдаётся мне, рано мы Витьку хороним.

— Угу, — настр у Мельникова резко пошёл вверх, — ну чё застыл столбом? …здуй по своим делам, раз приехал!

Гоша испуганно вздрогнул и неуверенно порысил в сторону рощи, сопровождаемый едкими напутствиями парней. Он уже и сам был не рад, что, науськиваемый Даником, согласился на эту авантюру. Та сочная немочка с огромными силиконовыми сиськами его полностью устраивала. Была крыша над головой, было понятное положение в обществе. Честный средний уровень. Да нахрена ж ему эта проститутка?

Гоша остановился. Здесь не было полиции, которая могла его спасти, и из-за спин которой он привык брызгать слюной и качать права. У него здесь не было друзей, на которых он мог опереться. Банда азиатов с Данияром во главе, возле которой он отирался в последнее время, могла его сдать в любой момент.

Потому что он бы для них чужим.

"Вот блин, надо с Димой контакт наводить. А как? Витьку он уважает…"

Весь в растрёпанных чувствах, Гоша не заметил, как доковылял до знакомой полянки.

"Да и Катька меня не любит, чего уж там…"

— Стой.

Игорь остановился и поднял глаза. Прямо перед ним стоял Виктор.

— Слушай, Вить… — Гоша осёкся. В животе жидким азотом разливался жгучий холод. Сквозь него смотрели два абсолютно равнодушных глаза убийцы. Струхнувший Игорь звериным чутьём понял — сейчас его убьют. Вот просто так, возьмут — и убьют. Навсегда. Насовсем. Просто потому, что он сюда приехал. И никто его не спасёт. Не заступится.

Стоявший перед ним тощий верзила вытащил из-за пояса жуткий ржавый нож и молча, без единого звука, огромными прыжками понёсся на обделавшегося от ужаса Игоря.

— Не надо, не убивай, пожалуй-ста, пж…

Инфузория, лежавшая на песке лицом вниз, скулила таким тоненьким и тихим голоском, что Витькин нож, прорезав кожу у основания черепа жертвы, остановился. Человечек забился в судорогах и, задыхаясь от животного ужаса, простонал.

— Не. На. Да…

От Гоши несло страхом и испражениями. Витя стоял, прижав одним коленом к земле свою жертву, и тихо поражался тому факту, что этот здоровый дядька лежит и как баран блеет вместо того, чтобы бороться за свою жизнь.

— Игорь. Игорь. Ответь мне, напоследок, пожалуйста, — занемевшие от ярости щёки и губы едва шевелились и выговор у Вити получался странный, — я тебя СЕЙЧАС, сию секунду, УБИВАЮ, а ты не сопротивляешься. Почему?