Конечно, я выбрала последнее...

У меня еще ни разу не было мужчины, чей оргазм позволил мне самой кончить, лишь слегка приласкав себя в этот момент свободной рукой. А еще это было... опьяняюще вкусно.

Потом мы просто лежали рядышком, разнеженные и благодарные друг другу, и я уснула, прижавшись к нему и обхватив его руками, словно защищая от всего мира и немного собственнически утверждая:  мое!

Сон пришел на мягких лапах быстро и незаметно и злодейски вырвал меня из теплых объятий.

Страшно было до мурашек, но боялась я не чего-то конкретного, просто все вокруг было пропитано страхом... А еще захлестывало ощущение растерянности, боли и предательства. Руки, железной хваткой стиснувшие мое горло, были знакомыми, теплыми. Эти руки когда-то обещали безопасность, ласково гладили по голове, защищали от чудовищ.

Голос, который разносился по замерзшему серому лесу перед замком, тоже был знакомый, родной...

- Если хотите сохранить им жизнь, выходите и сдавайтесь.

И тут страшное случилось... Душа смерзлась в ледяную горошину ужаса, когда двери отворились и три темные тени метнулись нам навстречу.

Нет! Не надо! Не выходите! Нет!

У меня не было голоса, но крик все равно звенел в ушах. Кричала... мама. Ее тоже держали, и она тоже плакала... и Питер с Аурикой... и самый младший, Коннор...

Стрела ударила одну из теней в бок. Впилась, и только оперение дрожало и наливалось алым. Широко открытые глаза... знакомые... голубые... Нет!

Стрелы летели тучей, а отец и братья почему-то не могли поставить щит! Точнее... эти странные стрелы пробивали его, как бумагу.

Крик застрял в горле, я не могла издать ни звука, даже когда отец, стоявший под градом стрел до последнего, пошатнулся и упал. Мир поплыл... смазался, растекся... и последнее, что я увидела - упавшие на подмороженную седую траву папины часы, которые тут же подобрал один из стрелков, подбросил в руке, словно взвешивая, и с довольной улыбкой спрятал в карман.

Почему-то именно это было страшнее всего. Я, наконец, закричала и... проснулась.

Кажется, прошло всего несколько минут. Я все так же лежала рядом с Адрианом, все так же обнимала его, но от расслабленной неги не осталось и следа. Он тоже не спал, тоже был напряжен, но встретился со мной глазами и облегченно выдохнул.

Не знаю, что заставило меня сказать это, может, интуиция, может, что-то другое, непонятное мне самой:

- Почему они пробили щит?.. И часы... это же папины часы!

- У них стрелы не из чистого антлигоса, а как наши ошейники! - ответил мне Адриан, и мы оба замерли, глядя друг на друга широко открытыми, неверящими глазами.

Глава 14

Мартош:

Минут пять-десять я прислушивался, пока раздевался и залезал под теплое одеяло в свежем новом пододеяльнике, устраивался на чистой новой простыне... Мысль о том, что обслуга в этом замке немного... необычная... меня уже не настораживала - привык. Слава Йгеншуэлю, что она вообще есть и сейчас мне не надо перестилать все самому, а можно спокойно улечься и заснуть.

Только вот спокойные сны в этом замке не раздают...

Начиналось все очень романтично... Этот же замок, только в его лучшие времена, судя по цветущему саду и отсутствию ощущения запущенности, красивая молодая девушка, безумно похожая на Агнес, но все-таки не она... И даже не из-за прически из далекого прошлого, как на старинных портретах. Другой взгляд, немного другие черты лица... и улыбка совсем другая, кокетливая, и взгляд не прямо глаза в глаза, а снизу вверх, одновременно робкий и восторженный, как у леди Аветты.

Сначала я даже решил, что это у меня все в голове смешалось...Особенно когда на крыльцо вышел Адриан... То есть не Адриан, а... тот самый призрак из стены. В моем сне он был живой, веселый, пожелал нам хорошо провести время и вечером постараться вернуться раньше, чем приедет... мать моей невесты? Хорошая шутка...

Никаких мобилей в моем сне не было, зато были красивые кони. Белый - мой и вороной - моей невесты... Бернадетт. И она во сне звала меня Лайош, а Адриана - Анталь...

Слишком реалистичным был этот сон... для сна, как и поцелуи Агнес... и прикосновения ее рук, и... ее смех, такой похожий и одновременно непохожий, и...

Кадры во сне сменялись, словно кто-то в моей голове прокручивал ментальную запись и пропускал целые куски - вот мы у замка прощаемся с Адрианом, а вот мы уже скачем по старому Дорсенйорду, потом снова целый кусок вырезан, причем на самом интересном месте - мы спрыгнули с коней, и Агнес обнимает меня за шею, улыбается и позволяет себя поцеловать... но только наши губы соприкасаются... как мы снова скачем куда-то, смеясь... Агнес, а за ней - я.

И следующий кадр - мы на берегу реки, я лезу в какие-то кусты, чтобы сорвать с них огромный розовый цветок... и вдруг прислушиваюсь, но тут же спокойно продолжаю прорываться через заросли и колючки дальше. Скачут не враги, охрана отца... скачут быстро, скоро уже будут здесь. Но я успею добраться до этого проклятого цветка!..

И тут я слышу испуганный вскрик Агнес, оборачиваюсь и вижу, как люди, которые всегда с уважением относились к своей принцессе и будущей королеве, грубо хватают ее и тащат прочь, а на мой полный возмущения и гнева окрик я слышу: «Это приказ вашего отца, милорд!»... И все!

Сказка обрывается... начинается кошмар.

Я торопливо выбираюсь из этих кустов, но не достаточно быстро... Скачу во весь опор следом, но отстаю, отстаю... немного, совсем чуть-чуть... я уже мчусь через лес к замку своей невесты, когда слышу крик... громкий, полный боли и ужаса крик... ее крик...

А потом стук... в дверь. Я еще натягивал на себя штаны, когда в комнату завалился такой же полуголый Адриан. Настоящий, живой, не призрак...

- Слушай, нам тут с бестолоч... с Анной один и тот же сон приснился.

- Значит, ее зовут Анна? - спокойно уточнил я, разозлившись на себя, что упустил такой важный момент. Конечно, ей же привычнее то имя, которым ее называли в своем мире. А я ее все время Агнес и Агнес... А она - Анна...

- Да. Нам захват темного короля и двух его сыновей приснился. Они выбежали спасать семью - принцессу и младших детей.

- Бернадетт, - прошептал я, вспоминая прикосновение нежных девичьих губ.

- Что? - переспросил Адриан, может, и расслышав, но не поняв, к чему я произнес еще одно женское имя.

- Где будем обсуждать? - отмахнулся я.

- Давай у тебя. Я сейчас приведу Анну и принесу еще одно кресло и... знаешь, закажи чего-нибудь выпить. Я даже за телепортером спущусь, все равно у меня там дело есть... внизу.

- У меня там тоже есть дело, - хмыкнул я. - Так что пошли, прогуляемся.

Адриан:

Мне абсолютно не понравилась реалистичность моей смерти!.. Вот даже боль под ребром была совершенно настоящая!.. Странно, что синяка не оказалось.

Судя по лицу Мартоша, со сном я его не удивил, и вообще, очень похоже на то, что ему тоже что-то подобное приснилось. Но по лестнице мы спустились молча, потом разошлись каждый в отдельную комнату с санудобствами, затем чуть не столкнулись лбами у входа в столовую, и я, оставив Мартошу право нести свой телепортер, пошел наверх, чтобы перетащить из своей комнаты третье кресло.

Заказав нам тьёрритбор, Мартош посмотрел на бледную, с темными кругами под глазами, Анну и поинтересовался:

- Тебе вина? Или чего-нибудь покрепче?

Та задумалась и потом уверенно кивнула:

- Покрепче.

Я протянул ей свой бокал с тьёрритбором:

- Ну глотни, бестолочь...

И улыбнулся, потому что я не позволю никаким снам, даже самым правдоподобным, перечеркнуть то, что было между нами сегодня вечером.

Анна улыбнулась мне в ответ уголками губ. Понюхала содержимое бокала, одобрительно повела бровью, выдохнула и глотнула.

- Ого! Действительно крепкое. Но букет хорош и послевкусие приятное, - объявила она с интонацией ценителя. И бокал, похоже, возвращать не собирается...