Я после этого предлагал Пауэллу еще раз посетить театр Зиты Радж, но он к моему приглашению остался равнодушным, — продолжал Харт, — предложения другого рода тоже не вызвали у него интереса. Он ведет размеренную жизнь, хотя энергии у него предостаточно и всю ее он посвящает работе. Всеми своими успехами, я считаю, завод обязан усилиям Пауэлла. А ведь это очень непросто. Наш главный заказчик — флот хорошо нас оплачивает, но его заказы, случается, нашу работу лихорадят. По заказам иногда требуется поставить большое количество нашей продукции в сжатые сроки. А мы не стараемся производить большого задела. В таких случаях заводу приходится трудиться, с большим напряжением. Мы не можем позволить себе недопоставку и потерю заказчика. Есть другие предприятия, которые будут рады перехватить у нас заказ.

Вмешался Смит:

— Скажите, мистер Харт, ваше знакомство с прелестной танцовщицей после отказа Пауэлла приходить на ее выступления продолжалось?

— Конечно, я был еще несколько раз, встречался на гуляньях, она ко мне была очень благосклонна, но ничего более вам подозревать не следует. Это была обычная, очень милая светская болтовня — и только. Зита привлекает, всеобщее внимание и умеет вести интересный, разговор.

— А в ваших разговорах Зита Радж не интересовалась вашей работой или работой Пауэлла?

— Боже упаси! Я на эту тему вообще не склонен распространяться. Пауэлла она больше не видела, да такая скучная материя вовсе не в сфере ее интересов. Мы беседовали, как правило, об искусстве, особенно об индийском, о театре, о танцах, вообще вели пустые, но обаятельные светские разговоры. Зита Радж великая труженица, но она и очаровательна, светских развлечений не чуждается. Поклонников возле нее всегда целая стая, как молодых людей, так и пожилых. Совсем недавно она досадовала, что сорвалась ее морская прогулка. Обещал ей один из капитанов флота, но потом извинился, сказав, что получил приказ о выходе в море.

— Как фамилия этого капитана, с какого он корабля?

— Я не запомнил, да и какое это имеет значение? Ведь прогулка так и не состоялась!

Холмс вернул разговор в изначальное русло и попросил что-нибудь сказать о женщине из автоклавно-реакторного отделения и о мастере сушильного цеха. Харт охарактеризовал женщину как безупречную исполнительницу, строжайшим образом наблюдавшую за технологическим процессом своего отделения. О мастере же сказал, что тот имеет немалый опыт, как на этом заводе, так и прежде, в сушильном отделении мебельной фабрики. Он также исполнителен, дисциплинирован, ведет размеренный образ жизни, прекрасный семьянин. Мы распрощались с Хартом, поблагодарив его, сказав, что если возникнут у нас какие-нибудь дополнительные вопросы, то надеемся, что он не откажет нам сообщить все нас интересующее.

Кеб доставил нас на Бейкер-стрит. За ужином, к которому Холмс пригласил Смита, он сказал ему:

— Я полагаю, сэр, что вас заинтересовала предполагаемая морская прогулка. Не возьмете ли вы на себя труд выяснить, кто был тот капитан, который ее обещал? Кроме того, не лишним будет побывать на месте катастрофы. К концу дня, я думаю, корпус судна будет на поверхности, и следует убедиться в правоте водолаза, утверждающего, что пробоина не от наружного удара. Он мог и ошибиться.

— Вы знаете, сэр Хейли, у меня на подозрении сам мистер Харт. Его общение с этой танцовщицей наводит на мысль, что от него она могла узнать что-либо о порядках на корабле и выяснить возможность проникновения туда диверсанта.

— Я не склонен делать поспешных заключений, пока нет достаточных оснований. Ведь вы слышали о капитане Никольсе, про которого говорят, что на его корабль «даже крыса не могла пролезть». Но исключать ничего не следует. Если вам удастся что-нибудь узнать о Харте, то это тоже будет полезно. Завтра мы с вами не встретимся. Увидимся послезавтра в десять часов утра у входа на завод. Пройдем туда, и там вы сообщите мне все, что вам удалось выяснить.

Когда мы остались вдвоем, Холмс сказал мне:

— Милейший Ватсон, завтра я уйду из дома ранним утром, а вечером мне хотелось бы поразвлечься.

Я с удивлением посмотрел на него, ибо не в его привычках было тратить время на развлечения тогда, когда он вел расследование.

— Да, да, «сэр Уилкс», я надеюсь, что вы окажете мне услугу, приобретете пару билетов на представление Зиты Радж. Желательно, естественно, поближе к сцене. Пойдете к театру не как корабельный врач, а в обычном одеянии, которое носите постоянно. Да и на представление мы отправимся оба, как два обычных добропорядочных лондонских джентльмена.

День был насыщенным, но то, что в нем почерпнули, как мне казалось, не подвигало Холмса к разрешению загадки ни в малейшей степени. Все эти разговоры о Зите Радж и последующее наше посещение ее театра представлялись мне пустой тратой времени, хотя, по правде говоря, у меня решительно не было никакого представления о том, за что Холмс мог бы зацепиться. Его я видел в озабоченном, но не в угнетенном состоянии.

Холмса уже не было, когда, плотно позавтракав, я отправился покупать билеты. К моему удивлению, их не продавали. Я поинтересовался у хозяина помещения и от него узнал, что Зита Радж уже выступает на континенте. Весь ее театр выехал туда четыре дня тому назад. Увидев у хозяина рулончик нераскленных, устаревших афиш, я попросил у него парочку, высказав сожаление, что не успел побывать на представлении, о котором слышал, столько восторженных отзывов. Хозяин посочувствовал мне, но заметил, что я мог бы позаботиться об этом раньше: гастроли были довольно продолжительными. Я ответил, что только что прибыл из Манчестера.

Дома я рассмотрел афишу очень внимательно. Она была красочной и эффектной. Фоторепродукции отдельных моментов выступления знаменитой танцовщицы в экзотическом обрамлении впечатляли, и я подосадовал, что нам не удалось ее увидеть.

Холмс вскоре появился и, узнав о моей неудаче с билетами, не выказал удивления. Пристально вглядевшись в афишу, он похвалил мою догадливость, заметив, что и рассматривание афиши может принести некоторую пользу. Естественно, это одобрение, высказанное моим другом, вдохновило меня, хотя я ничего для него полезного в афише не увидел. Холмс ушел опять, захватив с собой афишу. Я не задавал ему вопросов, но он сам сказал, что побывал в госпитале, где находятся пострадавшие при катастрофе, но ничего нового не узнал.

Его не было до самого вечера. Пришел он сосредоточенный и углубленный в себя. Поужинав, закурил и, погрузившись в кресло, перестал меня замечать. Такое его состояние мне было хорошо знакомо, и я постарался не мешать ему, занявшись чтением.

Утром кеб доставил нас к заводу, там уже был невозмутимый Смит. Нас не задерживали, так как имелось на это соответствующее указание Пауэлла. Мы прошли через цехи, сорвали печать с лаборатории и вошли в помещение.

— Доктор Уилкс, — обратился ко мне Холмс, — вскройте ящик и выставьте на аналитический стол бутылки, придерживаясь порядка их датировки. Залейте их дистиллированной водой на три четверти объема, воду возьмите из этой бутыли, что на подставке в углу. А мы с вами, Смит, давайте все имеющие касательство к делу документы разложим здесь.

Я выполнил распоряжения Холмса, и он опять дал мне работу:

— Распакуйте ваш саквояж и все пробы пороха с кораблей поместите в те большие стеклянные цилиндры. Принадлежность каждого корабля отметьте бумажкой.

Когда я проделал все указанное, Холмс оторвался от бумаг, внимательно осмотрел мою работу, потом отыскал какую-то бутыль с резко пахнущим растворителем и из нее долил несколько миллилитров в каждый цилиндр с порохом. Никаких изменений от наших манипуляций ни в бутылках, ни в цилиндрах не произошло. Затем Холмс взял с полки какую-то склянку и из нее тоже добавил реактив в каждую бутылку. Мы со Смитом удивленно взирали на его действия и вдруг увидели, что вода в двух бутылках приобрела фиолетовую окраску, а в остальных осталась бесцветной.

— Я попрошу вас, Уилкс, — сказал мне Холмс. — оформить технический протокол испытаний. Вам, Смит, придется вести другую запись. А нам следует немного побеседовать с персоналом завода.