Она пыталась сесть, перекатившись на бок и отталкиваясь руками от земли. Капюшон дождевика сполз; по тёмным, облепившим голову волосам стекала вода. Одному только богу известно, как долго Энджи ползла по гористой, едва проходимой местности. И все еще продолжала двигаться, все еще оставалась в игре, все еще не сдавалась.

У Дэйра все сжалось внутри. Он подвел ее, когда упустил жеребца. Верхом он бы за час доставил Энджи в сухое, безопасное место. А теперь ему придется нести её, и Дэйр понятия не имел, сколько времени займет дорога до его стоянки. По относительно ровной местности с рюкзаком за спиной он мог легко идти по шесть километров в час, но с человеком на плечах в этих горах? Куда там. Все может закончится тем, что он оступится со скалы и угробит их обоих. Если все-таки повезет, они доберутся до базы к рассвету – а значит, пройдёт не один час, прежде чем получится осмотреть ее ногу, прежде чем Энджи сможет согреться и обсохнуть.

Дэйр вернулся к ней и,  снова опустившись на колено, помог сесть.

– Ты как?

– Не знаю. – Она слегка ошарашенно огляделась вокруг. – Чувствую себя... немного странно. Куда она... ударила?

– Достаточно далеко, чтобы мы остались в живых, и это главное.

Энджи трясло и дышала она с трудом, голос был тихим, но, слава богу,  в интонации не ощущалось и намека на истерику. Может, когда-нибудь он расскажет ей, насколько благодарен ей за выдержку. Когда находишься между жизнью и смертью, истерика, неважно, мужская или женская, – а Дэйру случалось видеть бойцов, потерявших контроль над собой в сражении, – серьезно сокращает шансы на выживание.

Молнии продолжали сверкать, гром металлическим эхом перекатывался по горам. Один близкий удар они благополучно пережили, но это не означало, что им повезёт и в следующий раз. Не стоило расслабляться, опасность ещё не миновала.

– Лошадь убежала, – прямо сказал он, констатируя факт.

Энджи кивнула, едва качнув головой.

Дэйр ждал потока гневных обвинений: не может быть, чтобы Энджи Пауэлл упустила возможность указать Дэйру Кэллахану, какой он непроходимый тупица. Но она молчала, лишь дрожь усилилась. И когда наконец Энджи  заговорила, её уже колотило так, что приходилось судорожно хватать воздух ртом:

– Чед... Крагмэн... убил Дэвиса. – Резкий вдох. – Стрелял в... меня. Забрал... лошадей.

Энджи прервалась, и – возможно ли такое?! – затряслась ещё сильней. Дэйр молчал, пораженный, что она не накинулась на него, а перевела разговор на более страшную тему. Сам он уже каким только идиотом себя не обозвал, потащившись верхом в такую опасную бурю, но всё равно не остановился и не повернул назад, потому что те выстрелы под покровом ночи не сулили ничего хорошего. Надо будет подумать о последствиях, но не сейчас. Сейчас самое главное – добраться до укрытия. А как только им посчастливится сделать привал, тогда уж будет время поразмыслить о стратегии и вероятностях.

Энджи пыталась сказать что-то еще, но – то ли оттого, что замерзла и вымоталась, то ли по какой-то другой причине, ему пока не известной, – не могла выговорить ни слова. Скорее всего, из-за мучившей её боли. И тогда Дэйр обнял Энджи,  крепко прижимая к груди, словно пытаясь посредством физической близости передать часть своих сил. Он уже поступал так на поле боя, и  каким-то образом телесный контакт всегда помогал. Наконец она собралась с силами и произнесла:

– Медведь.

Медведь? Слово выскочило, будто чёрт из табакерки. Дэйр быстро оглянулся по сторонам, – острый взгляд просканировал окрестности, а правая рука машинально подняла ружье, – но четырехлапой угрозы он не заметил. Да разве при такой видимости можно хоть что-то разглядеть?! Однако сейчас приходилось полагаться лишь на собственные глаза.

– Что значит медведь? – сердито бросил он.

– Он пришел... наверное, кружил вокруг стоянки... лошади с ума сходили. Набросился... на труп Дэвиса. Огромный медведь. Самый крупный из всех, что я видела... Я была там, на земле...

Она не договорила, но ему хватило и этих слов. Дэйр крепко стиснул зубы. Одно только зрелище, как рядом с тобой медведь раздирает тело человека, пусть даже мертвого,  кого угодно повергнет в шок. А Энджи вдобавок знала повадки этих хищников и понимала, в какой опасности окажется, если медведь ее учует.

Зашибись. За Энджи гоняется не только убийца, теперь в уравнение придется добавить неизвестного медведя-людоеда. У Дэйра оставался только один вопрос, самый важный:

– Гризли или барибал?

– Барибал.

Дэйр охнул. Чёрт возьми, поворот – хуже не придумаешь, будто мало  было бед. Гризли, конечно, дьявольски агрессивны, – эдакая циркулярная пила в зловонной шкуре, – но обычно нападают только, если им дали повод: вторглись на их территорию, близко подобрались к свежей добыче, встревожили или – хуже всего – оказались между медведицей и медвежатами. Другое дело барибалы; порой они   преследуют человека по совершенно иным причинам. Пусть защитники животных сколько угодно протестуют, перекладывая вину за нападения на самих людей, но большинству тех, кто живет по соседству с этими хищниками, виднее, кто виноват. По крайней мере, в случаях с чёрными медведями.

Нужно уходить. Если в округе рыскает черный медведь-хищник, чем раньше они доберутся до базы, тем лучше.

– Давай-ка двигаться, – поторопил он. – До лагеря еще далеко. Как тебе будет удобнее, у меня на спине или на плече?

Она покачала головой.

– Ты не сможешь меня нести. Слишком далеко.

– Не будь занозой в заднице, – рявкнул он.

Терпением Дэйр, конечно, не отличался, но, если на то пошло, и особенно вспыльчивым тоже не был. К чему же это глупое замечание? Когда это Энджи не была занозой?

– Думаю, ты бы не стала ползти, если бы могла ходить, а скакать на одной ноге по горам несколько миль, даже с моей помощью, сил тебе не хватит. Повторяю, у тебя есть два варианта: у меня на спине или на моем плече. Выбирай.

Новая вспышка молнии заставила ее вздрогнуть. Трясущейся рукой Энджи отерла лицо, и Дэйр в очередной раз подумал, как близка она к пределу.

– Как будет проще для тебя? – наконец спросила Энджи, и та легкость, с которой она сдалась, красноречивее любых слов поведала ему, насколько она вымотана.

– Проще – это не главное. Не бери в голову, я уже все решил. Сначала я переброшу тебя через плечо, чтобы я мог держать ружье и в случае чего стрелять. А когда мы отойдем подальше от твоей стоянки, я понесу тебя на закорках, а ружье держать будешь ты. Как думаешь, сможешь не уснуть и выстрелить, если придется?

Ее глаза казались огромными темными впадинами на бледном лице.

– Да, да, – твердо сказала она. – Я не усну.

 Дэйр помог ей подняться, а затем крепко обхватил за талию, пока Энджи, стиснув зубы, пережидала приступ боли, вызванный приливом крови к ногам. Почувствовав, что она слегка успокоилась, он ослабил хватку, но все еще удерживал Энджи на весу: ее так трясло, что даже не стой она на одной ноге, все равно держалась бы на честном слове.

– Ладно, вот как мы поступим.

Дэйр забрал ее седельные сумки и перекинул через левое плечо так, чтобы одна из них висела на спине, а вторая – на груди. На правое плечо набросил ремешок ее покрытого слоем грязи ружья. Собственное оружие Дэйр держал в правой руке.

– Перекидывайся через мое левое плечо. Обхвати меня за талию, а я буду тебя придерживать. Думаю, так выйдет вполне надежно. Знаю, ты устала, замерзла и хочешь отдохнуть, но мне нужно, чтобы ты держала фонарик и светила мне под ноги, а я видел, куда иду. Сможешь?

В темноте, пронизываемой сюрреалистичными вспышками молний, Дэйр не был уверен, что правильно все разглядел, но ему показалось, что Энджи угрюмо усмехнулась.

– Фонарик подержать? Да... это я смогу.

Идиотский вопрос. Женщина, способная ползком спускаться с горы, уж точно в состоянии подержать фонарик. В любое другое время она бы не преминула указать ему на эту глупость, но похоже, сегодня Энджи упускала все возможности вынести ему мозг. Это встревожило его едва ли не сильнее, чем ситуация, в которой они оказались – вдруг она ушибла голову и не сказала ему?