- Я непьющий, Ваше Императорское Величество.

- Что, совсем? Грех-то какой…

- Совсем, - Кулибин с опаской перекрестился двумя перстами. - Тонкая механика не терпит дрожания рук.

- Вот как? - я с некоторым сомнением оглядел тарелки с тонко порезанным окороком, ломтиками сёмги, крохотными, меньше мизинца, солёными огурчиками. В одиночестве пить не хотелось. - И не куришь?

- Человеку от Господа питания дымом не положено.

- А нюхать табак?

- И носом питания не положено.

- Ладно, неволить не буду, - так и придётся пить одному, как горькому пьянице. Эх, где наша не пропадала!

Не пропала и на этот раз - чистейшая хлебная слеза взбодрила, подстегнула утомлённый бессонной ночью организм, и заставила вспомнить о загадочном ларце английского посланника.

- Вот, Иван Петрович, взгляни. Гвардейцы мои опасаются заложенного взрывающегося механизма, если он там есть, конечно. Вот ты и должен определить. Ну и открыть, разумеется.

Механик, увидев вышеозначенный предмет, сразу подобрался, живо напомнив кота, засевшего в засаду у мышиной норки. Разве что коты не облизываются в предвкушении и не потирают радостно лапы.

- Забавная конструкция, забавная, - с этими словами Кулибин раскрыл принесённой с собой кожаный сундучок. - И очень напоминает польский подарок князю Шуйскому.

- Не слышал про такой.

- Давно было, ещё во времена Иоанна Васильевича.

- И?

- И прислали они во Псков похожий ларец, а в нём пуд пороха да десяток заряженных пистолей.

- Сволочи.

- Не то слово, государь! - Иван Петрович извлёк из сундучка что-то напоминающее половинку бинокля. - Только у них не получилось. Ага, и сейчас им хрен на рыло.

- Что?

- Простите, Ваше Императорское Величество! Извольте глянуть.

- Куда?

- Вот, - протягивает свой хитрый агрегат. - Это ночезрительная труба господина Ломоносова, слегка мной усовершенствованная и приспособленная к разглядыванию мельчайших деталей. Ежели вот тут покрутить…

Будет он мне объяснять. Я что, в школе микроскопом не пользовался? Там, правда, поудобнее самую малость.

- Видите?

- Ничего не вижу. А чего там?

- Так вот же… - тыкает пальцем в одну из печатей. - Она закрывает отверстие, из которого вылетает пуля.

- Зачем?

- Чтобы убить того, кто попытается открыть, - голос у механика мягкий, выказывающий многолетнюю привычку объяснять великосветским идиотам прописные истины.

- Да я не об этом, - теперь бы самому набраться терпения. - Как сам посол собирался открывать ларец?

- По всей видимости, никак не собирался, государь. Заметили крупинки пороха, застрявшие в завитушках? Вот!

Сапёры-самоучки, мать их за ногу! И что самое обидное - у покойников уже ничего не спросишь. А хотелось бы… Если только… если только ларец не предназначался для расплаты с заговорщиками. В этом случае всё сходится - весу в нём, будто и впрямь золотом набит.

- Конечно, большой "бум" и концы в воду!

- Вы гений, Ваше Императорское Величество! Действительно, зачем изощряться, когда можно опустить в воду для смачивания порохового заряда.

Льстит. Спишем на слишком долгое пребывание при мамашином дворе, когда без целования сиятельных задниц вовсе никак.

- Ну так займись.

Неожиданно образовавшаяся бездельная минутка оказалась весьма кстати. Все бегают, суетятся, а я сижу себе в мягком кресле, закинув усталые ноги на низенький столик, и осматриваю преподнесённые прапорщиком Акимовым пистолеты. Забавные игрушки, и, что удивительно, без всяких украшений. Такое ощущение, что большинство деталей отштамповано, а красота принесена в жертву простоте и скорости изготовления. И, тем не менее, считаются лучшими. С чего бы это? И на какое захолустье рассчитывает неизвестный мне Симон Норч, выпуская сей куриоз?

Зарядил. Немного подумав, попытался разрядить. Не получилось, то ли привычки нет, то ли руки кривые. Ничего, вернётся Кулибин, попрошу его о помощи, чай не откажет императору. Кстати, а сундучок так и остался стоять на полу, ненавязчиво так маня откинутой крышкой. Хм… одним только глазком гляну, и всё. А что, он бы и сам мне всё показал, не так ли? Ничего же брать не буду, просто интересно.

Так… микроскоп ночезрительный я уже видел, а это что такое? На немецкую гранату-толкушку похожа, может она и есть? Потом спрошу. Пузырьки какие-то… так он ещё и лекарь?

- Осторожнее, государь!

Ну вот, кто просил говорить под руку? От неожиданности пузырёк выскальзывает из пальцев и падает мне на колени. И чего орёт?

- Не двигайтесь!

Кулибин бледный, с выпученными безумными глазами, кажется даже борода дыбом встала. Бросается к злополучной склянке, схватил, прижал к груди, отпрянул, закрывая её всем телом.

- Иван Петрович, какой бес в тебя вселился?

Долго не отвечал, только было видно, как вздрагивают его плечи. Наконец обернулся, держа руку за спиной, и попытался объясниться, сильно притом заикаясь:

- Это… это… опасно. В-в-взрыв!

- Чего нахимичил? - ой, беда прям с этими учёными. - Философский камень добыл?

- Нет, Ва… Ва… нет, государь. Это ртутный порох.

Мать! Если это то самое, о чём я подумал… да мне бы оторвало всё напрочь…

- Ну-ка поподробнее.

Объяснил. Примерно это же нам рассказывал капитан Алымов на занятиях, но почему-то утверждал, что гремучую ртуть придумали англичане. Украли изобретение? А чего, с них станется. У-р-р-роды!

- И что теперь с тобой делать?

- В Сибирь? - Иван Петрович заглядывал в глаза с некоторой надеждой на положительный ответ.

- Слишком легко хочешь отделаться, - грустное молчание, сопровождаемое тяжёлыми вздохами. - А работать кто будет, Пушкин?

- Нельзя в пушки, - механик явно неправильно понял окончание фразы. - Ствол разрывает сразу.

- Так ты ещё и вредитель?

- Но…

- Никаких но! Какие есть предложения по использованию изобретения в военных целях?

- Значит…

- Иван Петрович, не зли государя-императора, то есть меня. Сроку тебе - неделя. Вопросы?

- А что с золотом делать?

- С каким золотом?

- Из ларца аглицкого посла.

- И много там?

- Ещё не подсчитывали, но пуда полтора будет. И пороха столько же.

Да, Иудина доля в последнее время изрядно выросла. Интересно, могу я считать эти деньги своей законной добычей, или в глазах просвещённой Европы буду выглядеть обычным грабителем? Для необычного сумма слишком маловата, честно признаться. А если поступить по-рыцарски, как подобает особе благородного происхождения, и вернуть ларец англичанам? Вроде как намёк - мол, чужого не надобно, но и своего не отдадим. А не жирно ли им будет?

- Пойдём-ка, Иван Петрович, посмотрим. На месте и определимся.

Вот оно, вражье золото. Оно же - презренный металл, кровь войны и её вечный двигатель. Даже гвинейских монет не пожалели за мою бедную голову. И несколько толстенных промокших пачек банкнот, похожих на обвязанные верёвочкой кирпичи. И аккуратные пакетики из навощённой бумаги. Сам заряд остался цел, пострадала лишь затравка на полках замков, что должны были сработать при открывании крышки. И никаких пистолетов, экономят что ли?

Кулибин показывает на предохранительный механизм:

- Всё же можно было открыть.

Ясен пень, чай не дураки англичане, чтобы бомбу золотой картечью снаряжать. Ладно, мы ведь тоже не лаптем щи хлебаем.

- А не сделать ли нам, Иван Петрович, некий финт ушами?

- Это как?

- Сейчас расскажу.

Документ 6

"Петербугские ведомости.

- Выключенному из Великолуцкого мушкетерского полку, прапорщику Шафоростову, просившему определения в полки московской дивизии, по высочайшему повелению, объявляется, что он, будучи один раз выключен из службы за лень, более никуда определен быть не может.