— Но вы … вы не видели газету? — Тина села напротив, держа в руке свернутую «Трибьюн». Она положила газету рядом с собой и проигнорировала заварочный чайник. — Еще нет?

— Мне не нравится, как это звучит. Ни капельки. — Тина заколебалась, и я приготовилась. Тина была старой вампиршей, до смешного красивой, как и большинство из них, абсолютно преданной Синклеру и в меньшей степени мне. Она создала Синклера, и недавно помогла нам обоим заполучить наши короны, защищала нас, жила с нами (не в том смысле…ну…). Она была как главный мажордом, разве что поменьше и милая. Так что полагаю, ей следовало бы быть маленьким мажордомом.

У нее были длинные волосы цвета ирисок, которые она обычно укладывала в удобный узел, и огромные темные глаза. Большие коричневато-черные анимешные глаза. Хотя она едва доставала мне до подбородка, выдыхаемый ею воздух был почти благородным. Как у Эллен, матери Скарлетт О'Хара, я никогда не видела, чтобы плечи Тины касались спинки любого стула; я никогда не видела, чтобы она хотя бы сутулилась. Она была также безумно умна и никогда ничего не забывала. Она куда больше меня походила на королеву, говоря по правде.

В любом случае, она с апломбом справлялась с ситуациями, которые большинство из нас довели бы до состояния клинического безумия или, по крайней мере, раздражения. И она колебалась. Она нервничала.

Боже, дай мне сил.

— Я полагаю, тебе лучше рассказать мне. — Она молча развернула газету и вручила мне. Рождения и смерти. Я прочитала объявление.

— Ха, — сказала я, абсолютно не удивленная. — Мой брат родился несколько дней назад и они даже не потрудились сообщить мне. Вот блин.

Тина фактически съежилась на своем стуле и широко распахнула глаза на мое замечание.

— И это… это все? Это ваш единственный комментарий?

— Ой, да ладно. Я росла с этими людьми. Это совсем не атипичное поведение. Думаю, я лучше заеду к ним домой и засвидетельствую свое почтение. Давай посмотрим… мы собирались встретиться с флористом сегодня ночью, но я всерьез сомневаюсь, что Синклер будет возражать, если я это перенесу… и у нас с Джесс должен был быть поздний ужин, но она не захочет, чтобы я пропустила… да, я хочу навестить ребенка сегодня.

Прекрасный гладкий лоб Тины сморщился в удивлении.

— Должна сказать, ваше величество, вы восприняли это намного лучше, чем я ожидала.

— Я ждала чего-то в этом роде. Просматривала вполглаза объявления о рождении… просто не имела возможности добраться до них сегодня. Ребенок рано… я не думала, что Ант должна родить до января.

— Возможно, она перепутала сроки, — предположила Тина. — Возможно, она неправильно посчитала дату последней менструации…

— Я же сейчас пытаюсь утолить свою нечестивую жажду, — напомнила я ей.

— Простите.

Я бросила на газету еще один взгляд.

— Итак, братец Джон. Знаешь, последний ребенок Ант оказался дочерью дьявола. Интересно кем окажешься ты?

— Твоего отца здесь нет, — сказала Ант. Хотя она выглядела измученной, шапка ее волос цвета ананаса была прекрасно уложена. В ненаманикюренных пальцах она сжимала радио-няню, и оттуда доносился устойчивый монотонный крик. — Он не вернется до завтра.

— Я здесь, чтобы проведать ребенка, Антония. Знаете, своего брата? Кстати, мои поздравления.

Она все еще торчала в дверях, не давая мне зайти.

— Неподходящее время, Бетси.

— А нет подходящего. Для нас с тобой, точно. Ты выглядишь ужасно, — бодро сказала я.

Она ослепительно улыбнулась.

— Я сейчас занята, так что тебе придется уйти.

— Слушай, Антония, как ты хочешь это сделать? Я могу продолжать звонить и приезжать, и ты будешь спроваживать меня, а я начну пилить своего отца, который в конце концов устанет находиться в центре конфликта и заставит тебя показать мне ребенка, или ты можешь впустить меня сегодня вечером и закончить все это.

Она качнула дверь, открывая ее шире.

— Прекрасно, входи.

— Большое спасибо, ты слишком добра. Так что, в последнее время ты поправилась на целую тонну? — спросила я, стягивая с плеч пальто. Потом вспомнила, что мне все время холодно, и надолго я не задержусь, и натянула его обратно. — Не то чтобы ты выглядела хорошо, знаешь ли.

— Я должна проверить Джона, — сказала она, мрачно глядя на радио-няню, — Доктор говорит, что это колики. Твой отец бросил меня с этим.

— Да, это в его духе.

— Мы назвали его в честь твоего отца, — добавила она гордо не к месту.

— Но папино имя — Джон. С «эйч» (в англ. варианте John). Имя ребенка — Джон (в англ. варианте Jon, без h), что ты, уверена, знаешь, будучи его матерью. Это сокращенное от Джонатан (в англ. варианте Jonathon), а это имя пишется совершенно по-другому. — Мои губы двигались; могла ли она понять меня? Может, самое время достать цветные маркеры.

Она подарила мне сияющую улыбку.

— Достаточно близко. Его зовут Джон Питер, прямо как твоего отца.

Я сдалась.

— Какую спальню вы переделали в детскую?

Она указала на второй этаж … самая дальняя от хозяйской спальни комната. Сюрприз. Я поднялась по лестнице, а она шла за мной по пятам.

— Ты не должна кусать его, — брюзжала она; я не удостоила ее слова ответом. Ант чувствовала (и все время это громко выражала), что с моей стороны было крайне неосмотрительно не остаться мертвой, и что окружающие меня вампиры — плохие парни. С последним я не собиралась спорить. — Ты не должна. По-правде говоря, лучше вообще его не трогай.

— Даю слово, у меня нет простуды. — Я открыла дверь — вой ребенка был слышен сквозь дерево — и зашла в детскую — увеличенную копию домика Винни-Пуха. — Фу, гадость… По-крайней мере делайте настоящего Пуха.

— Мы переделываем все на следующей неделе, — ответила она рассеянно, заглядывая в кроватку. — Все на тему «Русалочка» обнаружилось на e-bay [2].

Блин, неудивительно, что он кричал. Я опустила глаза и не увидела ничего особенного: обычный краснолицый новорожденный с копной темных волос, маленькие глаза сжаты в щелочки, рот открыт в бесконечном «иииииииаааа, иииииииииааааа, иииииииаааааа» рассерженного маленького ребенка.

Он был одет в один из тех маленьких комбинезончиков, как у Свипи (Свипи — персонаж мультфильма про моряка Попая, ползающий младенец), бледно-зеленый цвет которого придавал ребенку положительно желтый оттенок. На его крошечных членах практически не было жирка; они были похожи на палки. Детские кулачки были размером с грецкий орех.

Бедный малыш. Всунутый этот чрезмерно большой уолтдиснеевский дом, с Ант в качестве мамы и зелеными пеленками. Это было слишком для того, кто не пробыл на планете и неделю. Если бы я могла плакать, я бы оплакивала его.

— Вот, — сказала Ант и вручила мне маленькую бутылку «Пьюрел» [3].

Я закатила глаза.

— Я не заразна.

— Ты мертва… вроде как.

Я поспорила с этим, но потом сдалась и ополоснула руки. Малыш Джон орал все это время. Возвращая бутылку, я и сама была готова застонать.

Я не спрашивала, можно ли его взять, я его взяла, осторожно придерживая головку (я много помнила со времен работы няней). Он выдал финальное «ииииииииаааааа», и как только оказался на руках — тяжело засопел.

— Я не хочу, чтобы ты… — начала Ант, а потом резко оборвала себя и уставилась на сына. — Мой Бог, это первый раз, когда он перестал кричать за последние несколько часов.

— Кажется, я ему нравлюсь.

— Отдай его.

Я передала Малыша Джона, и как только он покинул мои руки, то начал вопить снова. Ант торопливо вернула ребенка мне, он притих.

Я усмехнулась — я ничего не могла с этим поделать. Новая вампирская сила! Новорожденные повышают мою нечестивую ценность. Даже лучше: Ант выглядела такой же зеленой, как и вещички Малыша Джона.

— Ну, — я говорила громко, потому что снова отдала ребенка и хотела быть услышанной сквозь вопли. — Мне пора идти.