Энн взяла вилку. На ужин подали фасоль и фаршированных куропаток. Она вяло поковырялась в тарелке, делая вид, что ест.

Она думала, что этого окажется достаточно, и он оставит ее в покое. Но не тут-то было.

— Надеюсь, я ничем вас не обидел?

— Her, нет, все хорошо, — ответила она. — Вы обращались со мной как с настоящей принцессой.

Айден откинулся на спинке стула, задетый ее сарказмом.

— Чем я вас так разозлил?

— Ничем, — ответила она и с такой яростью вонзила вилку в фасоль, что та распалась на две части.

Он посмотрел на Дикона и Хью, проверяя, слышали ли они что-нибудь. Хью был целиком поглощен разглядыванием мерно покачивающихся бедер Финеллы, когда та несла на кухню поднос с посудой. Если бы даже сейчас в комнату ворвалось стадо слонов, он бы их не заметил.

Но Дикон слышал весь разговор. Он ответил Айдену взглядом, полным сочувствия, и снова вернулся к еде.

Айден понимал, что лучше больше не возвращаться к этой теме, но он просто был не в состоянии. Он прикрыл рог рукой, чтобы Дикон не слышал, и прошептал:

— Вам не понравились шпильки?

Ее пальцы крепче сжали вилку.

— Они... милые.

Если она действительно считала их милыми, почему сразу так не сказала? И почему у него сложилось явственное впечатление, что они показались ей какими угодно, но только не хорошими?

— Я не смог достать золотые. В магазине их просто не было.

Она повернулась на стуле, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.

— Мне от вас ничего не нужно.

Голос ее был сдавленным, напряженным, словно она скрывала более сильные переживания.

— Извините, — перебила она его, положила вилку и посмотрела на Хью. — Мне что-то нездоровится. К сожалению, я вынуждена удалиться к себе в комнату.

Не дождавшись ответа, она отодвинула свой стул и поспешила к лестнице. Айден едва успел встать.

Он снова сел. Энн забрала шпильки. Она весь вечер сжимала их в руке. Значит, они ей понравились?

— Вы что-нибудь поняли? — спросил он всех присутствующих.

— Что именно? — уточнил Хью, запихивая в рот новый кусок хлеба.

— Ровным счетом ничего, — ответил Дикон.

Айден ухватился за его реплику.

— То есть ты согласен с тем, что Энн явно не в духе?

— Но она же сказала, что просто плохо себя чувствует, — простодушно заявил Хью.

Дикон осушил кружку эля и отставил ее в сторону.

— Я так понимаю, ты сделал ей подарок?

— А, так это от тебя был сверток! — воскликнул Хью, словно наконец-то сложил кусочки головоломки.

Айден не ответил. Он чувствовал себя глупо, тем более что эти шпильки совсем ее не порадовали. С удивлением он отметил про себя, как ему хотелось доставить ей радость своим подарком.

— Тайболд, забудь об этом, — посоветовал Дикон. Он откинулся назад в кресле и положил одну ногу в сапоге на стол. — Женщины — глупые существа. Нельзя верить тому, что они говорят.

— Я думал, ты ее не любишь, потому что она англичанка. Не знал, что так ты относишься ко всем женщинам.

Дикон нахмурился.

— Я люблю, когда женщина там, где ей и положено быть. — И добавил с ухмылкой: — В спальне.

Хью захохотал, но Айден даже не улыбнулся.

— Знаешь, Дикон, а ты ведь сноб. Просто раньше я никогда этого не замечал.

— Я не сноб.

— Сноб, сноб, — повторил Айден. — Либо ты зол на весь мир и хочешь, чтобы все остальные думали так же.

Дикон с вызовом задрал подбородок.

— Я волевой человек.

— Нет, ты просто упрям. А это разные вещи, — сказал Айден. — Доброй ночи, джентльмены.

С этими словами он вышел из комнаты. Позади раздался голос Хью:

— Дикон, что Тайболд хотел этим сказать?

Дикон не ответил.

Поднявшись наверх, Айден зашагал прямиком к своей комнате. Может, Энн действительно приболела, но в таком случае он хотел знать это наверняка. Если же нет, он собирался потребовать у нее объяснений из-за ее сегодняшнего поведения.

Но в его комнате Энн не было. Более того, даже вещей ее там не оказалось.

Заинтригованный, он направился в комнату для гостей. Осторожно, стараясь не шуметь, он приоткрыл дверь. В комнате было темно. Поначалу он решил, что там тоже никого нет, пока не открыл дверь пошире, и в комнату не проник свет горящего в коридоре факела.

Энн лежала на кровати и крепко спала. Свет из коридора озарил соблазнительный изгиб ее бедра — спала она на боку, спиной к двери.

Значит, она приболела. Айден почувствовал облегчение. Он не знал, почему она перебралась из его комнаты обратно в гостевую... но это было только к лучшему. Он начал уже закрывать дверь, как вдруг что-то блеснуло на полу.

Влекомый любопытством, он снова приоткрыл дверь достаточно широко, чтобы различить серебряную шпильку. Остальные валялись в раковине и на полу — так, словно она швырнула их в зеркало.

Айден отступил назад. Он не мог понять, почему она так поступила. Но образ этих блестящих милых шпилек долго не выходил у него из головы, не давая уснуть.

В конце концов, он решил: лучшее, что он может сделать, это не делать ничего. Пусть сама к нему приходит, когда будет готова.

Ему было сложно постичь все тонкости женского мышления. И он не знал, стоит ли слишком глубоко копаться в чувствах, которые он испытывал к Энн.

С этой беспокойной мыслью он уснул.

Дикон был крайне раздражен. Он до поздней ночи сидел в кресле у огня и курил трубку. Он вытянул ноги к камину, сжимая в руке пустую кружку из-под эля. Над головой клубился дымок.

Неужели он последний, у кого осталась хоть капля здравого смысла? Неужели Тайболд с Хью не видели, что делают с ними женщины? Хью вообще становился податливым, как воск, всякий раз, когда сталкивался с Финеллой Мак-Эван.

Он не хотел думать, что происходит в аналогичных ситуациях с Тайболдом, хотя у него и на этот счет были свои подозрения.

Тут он услышал у себя за спиной шаги. Он обернулся. В комнату вошла Кора Мак-Кей. Она несла в руках горящую тонкую свечу. Увидев Дикона, служанка резко остановилась.

— Извините, мне послышался какой-то шум, и я пришла проверить, все ли в порядке. Я не знала, что вы еще не спите.

Она направилась назад к выходу.

Он окликнул ее, обуреваемый похотью. Он знал Кору, но никогда с ней не спал. Она была самой молодой и застенчивой из дочек винокура.

Кроме того, она была самой привлекательной.

— Вы что-то хотели? — спросила девушка своим глубоким мелодичным голосом.

Дикон подобрал ноги и похлопал по коленям.

— Я хочу, чтоб ты села. Вот сюда.

Краска отхлынула у нее от лица. Дикон почувствовал слабый укол совести, точнее, того, что от нее осталось после такого количества выпитого эля. Он убедил себя, что ему это всего лишь показалось. Она была «девочкой-виски» и наверняка привыкла к грубому обращению, а он в тот момент испытывал сильное желание быть с ней грубым.

Она не шелохнулась, и он снова ее позвал:

— Иди сюда.

Она оглянулась назад, в темноту.

— Мы здесь одни, — нетерпеливо произнес он. — Не волнуйся, я ничего не скажу Тайболду или этой английской сучке.

Между ее бровей залегла складка. Он не знал, из-за чего, да его это и мало заботило. Внутри него кипела злоба, раздражение, которые нужно было выплеснуть наружу любым способом. И этот способ был не хуже любого другого.

Даже лучше.

Она двинулась к нему. Он сделал глубокий вдох. Может, если он ее поимеет, то не будет чувствовать себя так паршиво.

Кора остановилась возле него. Губы ее были плотно сжаты, словно у какой-то чопорной старой девы. Он знал, как это можно поправить.

— Расстегни мне брюки, — грубо скомандовал он.

Но вместо того чтобы дать ему то, чего он хочет, она перевернула на него свечу. Горячий воск вытек ему на промежность.

Дикон вскочил с кресла с диким ревом. Он не обжегся, но разгадал ее намерения. Она, и не подумав извиниться, помчалась в ту часть дома, где жили слуги.

Он бросился вслед за ней.

Свеча ее потухла, но они оба знали дорогу — по крайней мере, он ориентировался свободно, пока не достиг коридора. Она забежала в одну из комнат. Он найдет ее, и тогда...