— Может быть. Видимо, это черта моего характера. Иногда мне кажется, что проблемы решаются сложно или не решаются никак. И я ничего не могу с этим поделать.

— Позвони ему, Шелли. Я уверена, что это будет разумно...

— Я должна быть сама в этом уверена, Тэсси. — Шелли встала из-за столика и указала Тэсси на конверт с письмом. — Не забудь предать его Дугласу. И постарайся объяснить ему, что я не сумасшедшая, а просто хотела быть счастливой. Только это не очень-то мне удалось...

— «Уважаемый мистер Конхэйм, то, о чем я хочу вам написать, может показаться весьма и весьма странным...». Странным — не то слово.

Дуглас Конхэйм измерял кабинет большими шагами и периодически бросал на Тэсси выразительные взгляды, свидетельствующие о том, как он рассержен. Тэсси чувствовала, что его злость адресована не Шелли, но все же постаралась расставить точки над «i».

— Надеюсь, что ты не злишься на Шелли. Ведь если бы не она, ты никогда не узнал бы о заговоре Хьюберта.

— На Шелли я не сержусь. — Дуглас продолжал метаться по кабинету. — Она, конечно... экстравагантная девушка, но честная и великодушная. Я даже благодарен ей за науку — она объяснила мне, что не стоит придавать так много значения внешности. Ткнула меня носом в собственную близорукость. И была права... Я в бешенстве от того, как поступил со мной Хьюберт. В университете он пытался покончить с собой — я увел у него девушку. И после этого, на протяжении многих лет, чувствовал себя виноватым перед ним. Пытался ему помочь, устроил к себе, когда открыл свое дело. И вот как он мне отплатил. Предал меня, наплевал на меня!

— Успокойся, Дуглас. Главное, что ты предупрежден и тебе ничего не грозит. Разве было бы лучше, если бы Хьюберт облапошил тебя, а ты узнал об этом в последнюю очередь?

— Конечно, нет. Я не испытывал к Хьюберту симпатии, но не демонстрировал этого. Наоборот, старался это скрыть, чтобы он чувствовал себя комфортно. И к чему это привело? Меня бесит то, что я оказался лопухом — недальновидным человеком, для которого сентиментальность оказалась выше трезвого взгляда на жизнь. Разве таким должен быть человек, держащий модельное агентство?

— Не знаю, каким должен быть владелец модельного агентства, но в этой ситуации бледно выглядишь не ты, а Хьюберт, — взволнованно заговорила Тэсси. — Ты поступил порядочно, благородно, а он предал тебя. Разве ты виноват в том, что случилось?

— Мог бы быть разумнее... Кажется, я совершенно не разбираюсь в людях.

Тэсси встала с кресла, подошла к Дугласу и положила руку ему на плечо.

— Успокойся, здесь нет твоей вины. Нельзя в каждом человеке видеть подлеца и страховаться заранее, чтобы тебя не подставили. Если Хьюберт оказался подлецом, то это не значит, что все кругом такие же. Он получит по заслугам и, думаю, надолго это запомнит.

— Ты права. — Дуглас остановился и посмотрел в темные глаза своей утешительницы. — Ты абсолютно права.

Он поцеловал ее руку, лежащую у него на плече, и обнял девушку.

— Ты не против, если я нарушу правила приличия и поцелую тебя прямо в своем кабинете?

Тэсси кивнула и блаженно зажмурила глаза.

Руди Маггот лежал на диване и тупо смотрел в потолок. Давненько он не чувствовал себя так паршиво... Вставать и что-либо делать не было ни малейшего желания. Перед глазами постоянно вставало лицо Шелли: то ласковое, то веселое, то грустное, то охваченное страстью... Этой ночью он впервые увидел ее такой — нежной любовницей, отдающейся его настойчивым объятиям... Она ведь хотела этого, безумно хотела. Это было написано и в ее взгляде, затуманенном дымкой желания, и в ее жестах, движениях — раскованных, освобожденных страстью. Зачем он ушел? Почему не мог дождаться ее пробуждения? Почему не поговорил с ней, не расставил все по местам?

Руди прекрасно знал ответы на эти вопросы. Он панически боялся увидеть страх в ее глазах. Страх того, что они сделали, того, что они переступили черту, которую провела между ними дружба. Шелли вряд ли смирилась бы с тем, что произошло. Она всегда видела в нем только друга, и этой ночью всего-навсего поддалась влечению, попыталась забыть в его объятиях о том, другом мужчине.

Дуглас Конхэйм не выходил у нее из головы. Она хотела забыть о нем, но едва ли ей это удалось. Руди понял, что ошибся тогда, когда говорил ей, что это всего лишь блажь, сказка, в которую она поверила, лишь бы не чувствовать себя одинокой. Все было намного серьезнее, и Руди ничего не мог с этим поделать. В погоне за Шелли-возлюбленной он потерял Шелли-друга. И это, пожалуй, было самой страшной потерей в его жизни. Теперь Шелли вряд ли захочет его видеть — он переступил черту, нарушил незыблемые правила друзей и будет за это наказан. Но почему? Почему? Ведь когда-то она считала, что любимый человек должен быть не только любовником, но и другом. Впрочем, теория — одно, а практика — совершенно другое. Столкнувшись с подобной ситуацией на практике, Шелли поведет себя так, как все. А ему так хотелось верить в то, что она — другая, особенная...

Дверь скрипнула, и Руди вскочил с дивана, удивленно уставившись на дверной проем. Его мимолетная надежда, искоркой вспыхнувшая в душе, тут же погасла. На пороге стояла не Шелли, а бесцеремонная Вайолет.

Он сразу догадался, что что-то не так: по особенному блеску в глазах Вайолет, по ее яркой одежде. Одета она была действительно броско, вызывающе, очевидно, что наряжалась не на обычную прогулку. Открытое фиолетовое платье, опоясанное тонкой металлической цепочкой, едва доходило до колен. Поверх платья был наброшен коротенький черный пиджачок, усыпанный узорами из страз и белого бисера. Косметика тоже была яркой — глаза, обведенные черным карандашом, напоминали о хэллоуинском маскараде, помада насыщенного фиолетового цвета гармонировала с платьем, но смотрелась вульгарно.

— В чем дело, Вайолет? — раздраженно спросил Руди у нежданной гостьи. — Тебя не учили, что в дверь нужно стучать?

— Ты очень любезен, — ядовито улыбнулась Вайолет. — Но дверь закрывают, если не хотят, чтобы в нее вошли.

Она была агрессивна как никогда — Руди чувствовал это. Агрессия была в ее словах, в ее взгляде, в одежде. Руди еще не понимал, с чем связан ее визит, но уже предчувствовал недоброе. Главное, не выказать Вайолет своего волнения. Она отлично умеет пользоваться чужим замешательством, и Руди прекрасно это знал.

— Чего ты хочешь? — сухо поинтересовался он. Любезничать с нахальной гостьей у него не было ни малейшего желания, тем более что все его мысли вертелись вокруг одного человека — Шелли.

— С чего ты взял, что я чего-то хочу? — усмехнулась Вайолет.

— Просто так ты не приходишь. Никогда.

— Ты прав, Руди. Я — деловая женщина и не могу расходовать свое время впустую.

Руди напрягся — на что она намекает, подчеркивая свою чрезмерную занятость?

— Не то, что некоторые, — продолжила Вайолет, — устраивают маскарад, трудятся на два фронта...

Он знал, что все этим закончится — Вайолет раскопает эту историю. Внутри у него похолодело — он вспомнил, как Шелли жаловалась, что ей мерещится слежка. Руди тогда не придал этому значения и, выходит, напрасно. За ней действительно следили... Он взял себя в руки и решил играть в полное непонимание того, что происходит. Возможно, Вайолет еще не все успела разнюхать...

— Ты о Хэллоуине? — беззаботно спросил он. — Все еще бесишься, что Шелли тебя не пригласила?

— Ваши сборища меня не слишком-то интересуют. — Голос Вайолет дрогнул, и Руди понял, что удар попал в цель. — А вот тебя может заинтересовать кое-что...

— На что ты намекаешь?

— Ты все еще встречаешься с Шелли?

Руди кивнул. Вайолет не за чем знать, что между ними произошло.

— В таком случае... — Вайолет сделала очередную «эффектную» паузу. — Тебе будет очень интересно узнать, что она увлечена не только тобой.

— На что ты намекаешь? — Руди отлично понял, о чем идет речь, но здраво рассудил, что ему лучше изобразить облапошенного дурачка.