— Ты куда? — не отвлекаясь от беседы, поинтересовался Дэн. — Сейчас конкурсы начнутся. Да и Ната вот-вот вернется.

— Я на минуту. Выйду, свежим воздухом подышу, — отмахнулся Слава, и пошел к выходу из зала.

Наташу он не искал. Во всяком случае, Слава очень старался себя в этом убедить.

И все же, увидев ее за стойкой баристо в первом зале, о чем-то разговаривающую с одним из официантов — уже не мог и подумать, чтобы куда-то еще идти.

Он направился к ней через зал, не замечая людей, которые пили кофе за столиками. Все его внимание было поглощено этой женщиной.

Сегодня, очевидно по случаю праздника, Наташа надела платье. Он впервые видел ее не в брюках. И Слава не мог не признать, что ему понравился вид ее стройных ножек обтянутых чулком, когда он наблюдал за ее уходом. Небольшой каблук на туфлях не добавлял Наташе роста. Во всяком случае, ему она казалась все такой же миниатюрной, но вот походку ее каблук менял кардинально, причем так, что мыслить ясно становилось трудно.

Само же платье было достаточно простым. Многие из девушек в том зале оделись гораздо нарядней. Простого серо-голубого цвета, с серебристой каймой по подолу на уровне колен и на рукавах, оно, тем не менее, прекрасно подчеркивало фигуру Наташи, облегая каждый изгиб. А у выреза красовалась все та же брошка, к необычному виду которой он уже почти привык.

Задумавшись об украшениях, Слава и не заметил, как нахмурился — он никогда не видел Наташу ни в чем, кроме серебра. Уж в чем-чем, а в драгоценных металлах Святослав, благодаря Яне разбирался. И теперь он удивился, отчего эта девушка, которая явно может себе позволить золото, носит украшения… недостойные ее.

Он выругался в уме.

Суждение Славы становилось все предвзятей и по-собственнически сужалось — а это было не хорошо. Она же, если посмотреть реально, ему никто — просто знакомая, сестра друга…

В этот момент Наташа обернулась и заметила его.

Она тут же радостно улыбнулась и, кивнув официанту, пошла Славе навстречу, держа в руках керамическую чашку с логотипом ее Кофейни.

— Мама, а почему дядя так смешно ходит?

Хихикающий голос девочки лет пяти-шести, прозвучавший позади, против всякого его желания, врезался в сознание Славы, вынудив остановиться. Он не обернулся, сделав вид, что не слышит, продолжая смотреть на приближающуюся Наташу.

— Тише, Аня, — мать, очевидно, попыталась одернуть излишне громкую дочь. Святослав вздохнул, в принципе, ничего нового или непривычного в такой реакции окружающих людей не было, но все равно, стало муторно на душе. — Нельзя так громко говорить об увечьях людей, или тыкать в них пальцем. Им неприятно, когда кто-то их обсуждает. Дядя — инвалид, потому и ходит так, — Слава не заметил, что сжал пальцы и сцепил зубы, пока не почувствовал ломоту в мышцах.

Вот так. Все просто, ясно, отрезвляюще.

Этот шепот болезненного людского интереса к чужому отличию и увечью сопровождал его столько, сколько он себя помнил. С самого раннего детства и вопросов детей во дворе его дома. И все равно, несмотря на всю привычность, такие разговоры за его спиной — причиняли боль.

Он инвалид.

И как бы Святослав не старался, в глазах окружающих людей он таким был, и таким же останется. А то, что Наташа реагировала не так — еще не показатель. В конце концов, может она просто удачней умеет скрывать свои мысли и отношение, чем другие люди или та же девчушка. А может, побоялась обидеть важного клиента брата…

Как бы там ни было, но Славе нечего делать тут. Лучше просто уехать, избавив ее от неловкости, а себя от очередной порции жалости…

— Вот твой кофе, — ее улыбка была все такой же открытой, когда Наташа остановилась рядом с ним, а в глазах не было ничего, кроме радости и женского интереса.

Ему так хотелось в это верить.

— Что, я долго готовила? — осторожно отдав чашку в его руку, которую Слава сам не заметил, как протянул, спросила Наташа. — Прости, мне надо было решить один вопрос, — он решил, что бредит, когда почувствовал, что она взяла его свободную ладонь своей рукой.

И не удержался, крепко сжал ее тонкую маленькую кисть, сплетя их пальцы.

Совершенно неожиданно для себя, Слава понял, что от такого простого контакта, отпускает, расслабляется нечто, заледеневшее внутри после только что услышанного разговора.

Не могла же Ната это все только из вежливости делать? Или…

— Да, нет, — Слава осознал, что его голос звучит слишком хрипло и попытался прокашляться. — Захотелось выйти на улицу, подышать воздухом, — он постарался улыбнуться, не дав ей понять, что уже решил уйти, оставив эту чашку на одном из крайних столиков. Даже пробовать кофе не будет, несмотря на искушение аромата карамели. — Ты иди, Дэн про конкурсы что-то говорил, а я выйду на пару минут.

Наташа нахмурилась и так внимательно посмотрела на него, что у Славы мелькнула дурацкая мысль: «а не в самом ли деле Ната ведьма?». Уж больно «знающим» был этот взгляд синих глаз. Яснее он не смог бы объяснить.

— Куда тебе на улицу без куртки идти? Там же холодно, — как-то настороженно проговорила Наташа, и ее пальцы настолько крепко сжали его ладонь, что мало в чем уступали силе, с которой он сам вцепился в ее руку.

Это могло даже показаться забавным — то, как они стояли посреди зала, полного людей, и отчаянно цеплялись за пальцы друг друга. Только весело не было.

Он хотел, и не мог отпустить. Знал, что надо, и не выходило. Но так же не получится уйти.

— Да ничего, Нат, я на пару минут. Иди, а то пропустишь все, — он и не заметил, как назвал уменьшительное имя. Наверное, просто поддался порыву.

Но ее глаза продолжали смотреть прямо в его, удерживая Славу не менее крепко, чем ее ладонь. А может и сильнее.

Черт! Это было полным бредом, но он мог уже поспорить, что она знала о его намерении уйти.

— Пошли со мной, Слав, серьезно, — Наташа ненавязчиво потянула его к двери во второй зал, где праздновали ее друзья. — Что за радость стоять на холоде и тумане? К тому же, обещанное веселье начинается, — она лукаво улыбнулась ему, но глаза Наты оставались такими же настороженными. — Уверена, Лена что-то хитрое для меня придумала, мне понадобится поддержка, — она еще сильнее вцепилась в его руку. — Пожалуйста, — тихо добавила Наташа.

Одно слово сломило все его внутренние решения и доводы.

Слава уже не сомневался, что Наташа все поняла. Не ясно как, но разгадала его намерение.

Однако разве можно уйти, если она просит?

Кивнув, словно бы для него не имело значения, что именно делать, Слава криво улыбнулся.

— А что, есть риск, что Лена что-то страшное придумала? — он поддался ее подталкиванию и пошел назад, в небольшой узкий проход, который соединял оба зала, крепко сжимая в одной руке ее ладошку, а во второй — чашку кофе, который она специально для него готовила.

Наташа рассмеялась на его вопрос. И при этом, колокольчик на броши весело звякнул, вновь привлекая внимание Святослава к ее украшениям.

— Ну, точно сказать не могу, с Леной никогда наверняка не скажешь, — она пожала плечами. — В прошлом году она заставила меня с завязанными глазами обходить тарелки на полу, которых, как потом выяснилось, там и уже не осталось. Их убрали, пока мне глаза завязывали. И они все ухахатывались с моих попыток не наступить на фарфор, но было, правда, весело, — Наташа с улыбкой покачала головой, вспоминая прошлый праздники, и маленькие сережки-гвоздики в форме звездочек в ее ушах сверкнули отблеском света.

— Почему ты носишь только серебро? — неожиданно и для себя, и для нее вдруг резко спросил Слава.

И даже поморщился от того, как прозвучал его голос. Словно он от подчиненного требовал ответа. Черт! Слава совершенно не хотел так разговаривать с Наташей.

Но она, казалось, тона не заметила. А вот от самого вопроса — даже опешила немного и остановилась, будто раздумывая.

— Ты не поверишь, — наконец, после минутного размышления, с улыбкой проговорила она и весело посмотрела на него. — Я никогда об этом раньше не думала, но…, похоже, мне не нравится то, что золото — желтое, — Наташа передернула плечами. — Думаешь, глупо? — немного застенчиво уточнила она, встречаясь с ним взглядом.