В питерском РУОПе – это полуподвал с несколькими камерами. В коридоре вдоль стены тянется металлическая скамья метров десяти в длину, вмонтированная в пол. Скамья без спинки и разделена на сегменты, а в стену вделаны специальные кольца для наручников.

Обычно сюда сажают (менты говорят – «привязывают») группами, а с доставленными работают по очереди. Редко, чтоб здесь был только один человек. Разве что – для оказания психологического давления, вот как сейчас. Потом клиентов забирают в кабинеты, откуда только три дороги: либо на свободу, либо обратно сюда, но уже в одну из камер, либо – в подвал, где с тобой продолжат беседу. (Беседы в подвалах – тоже нормальная международная практика, на которую практически все вменяемые правительства закрывают глаза.) Примерно раз в час «правдивый», то есть дежурный по режиму, обходит камеры, заглядывая в глазок.

Кстати, Вован, здешний «правдивый», обожает мочиться на привязанных – выбирает понравившегося, подваливает, расстёгивая ширинку…

Нужно успеть до обхода, озабоченно подумал Неживой.

Давешний простолюдин полировал задницей сиденье, тщетно пытаясь расположиться вполоборота к стене. Сидеть тут было непросто. Рука согнута в локте и отведена назад, а скамья широкая, спиной к стене не привалишься. Всё тело в напряжении, расслабиться невозможно ни на миг.

– Ты чего? – дружелюбно спросил Неживой.

– Посадили, вот…

Мужик косил глазами на подошедшего.

– Это понятно. Говорю, повернулся почему?

– Неудобно, я левша, – объяснил тот, показав на пристёгнутую к скобе левую руку. – Не могли бы вы меня, пожалуйста… за правую, а?

– Не предусмотрено конструкцией, – Виктор с деланным сочувствием поцокал языком. – Пыточная у нас только для правшей.

– А долго мне ещё?

– Не я тебя сажал, не меня спрашивать. Но вообще в «доме отдыха» можно и неделю просидеть. Вон, в камере, выбирай любую. Если «колоться» не начнёшь.

– Неделю? У меня ж язва. Надо что-то поесть, лекарство принять… Я ж могу и умереть!

В глазах задержанного стоял ужас. Ещё час – и «колоться» он, конечно, начнёт. А может, прямо сейчас бы начал, если б Неживой дал ему такую возможность.

– Ты знаком с Храповским?

– Нет, – мгновенно откликнулся он и почему-то кивнул.

Видно было – врёт. Врёт, кусок мяса! Что и требовалось доказать.

– Левша, значицца. Блоху подкуёшь на скаку… Шучу, мастер. Извини, к тебе – ничего личного.

Неживой вытянул из кармана, бережно придерживая провода, круглую коробочку «звонка». Произнёс со значением:

– Если ты понимаешь, о чём я.

Коротко посмеялся.

Взгляд жертвы трусливо бегал. Человек, ясное дело, не понимал, – быдло, ничтожество, мирянин. Какую шваль берёт себе Храповский в помощники…

Ты сдашь моего принципала, подумал Неживой. Тот потянет меня. И ещё нескольких парней… на них, само собой, плевать. Все вместе мы потянем Сыча… на это тем более плевать. Главное – Я и только Я…

– Передай Конде, это всего лишь бизнес.

Плоть в чехле сладко напряглась, напитывая секстензор энергией.

Кнопку он вдавил большим пальцем – так удобнее.

Хорошо… как же было хорошо! Космос. Выход в иной мир… или приход? Наслаждение – это шедевр. Невозможно привыкнуть. Мысли яркие, краски чёткие. Прежде всего это красиво, сказал бы кто-то умный… Пленник согнулся, дико рванув скованную браслетами руку. Пошла кровавая рвота. Его словно вывернуло наизнанку: столько было крови, смешанной с непереваренной пищей. Лицо человека стремительно серело. Кричать он не мог – от боли. Сползал на пол… Прободение язвы и сильное внутреннее кровотечение, скажет позже патологоанатом.

Но какой же, оказывается, глубокий смысл заключён в простом слове «кончить»! Недомыслил ты, учёный капитан Гаргулия, когда посчитал, что умение кончать – прежде всего наука. «Морталистика», бляха. Впрочем, и для майора РУОПа игра с кнопкой была поначалу спортом. Тогда как на самом деле это не только наука или спорт, но и высокое искусство… А чехольчик и правда придётся мыть, подумал Витя с озабоченностью…

Досматривать кино не стал: смылся, пока никто не застукал.

Хрен вам, а не «слухач», ликовал он. Нет больше ключевого свидетеля, не будет вам показаний, обломались, сучары.

Окончание в следующем номере

Натовская космическая станция «Воронье гнездо» была всего лишь перевалочным пунктом между первой линией обороны Альянса и их тыловыми базами. В системе много таких болтается. Часть брошена, конечно. Все-таки ресурс не вечный, да и у капиталистов руки растут не из того места. Вот зачем бросать то, что можно починить, а?

Олег Филимонов бывал на одной советской станции, действующей, заметьте, которая, по слухам, работала еще в те времена, когда космос был един и его не раздирали на куски несколько противоборствующих блоков. Тогда даже совместные полеты предпринимались.

Говорят, хорошее было время.

На обзорной панели из пустоты вселенной наплывали угрюмые башни «Вороньего гнезда». Цель двух десятков закованных в красную броню «Сынов Ленина», гвардейского специального подразделения Седьмой Ударной Армии.

Далеко за спиной осталась передовая станция «Ворошилов», ощетинившаяся массивными орудиями в сторону западного блока. Там же, у границы сектора, застыли два неповоротливых межпланетных гиганта «Карл» и «Октябрь», отвлекающих внимание вражеских крейсеров. Диверсионный шлюп «Сынов Ленина» успешно прокрался мимо радаров натовского форпоста «Вашингтон-2» и теперь был готов выполнять свою миссию.

Все складывалось удачно.

– До стыковки десять минут, – послышался в трескучих динамиках голос младшего лейтенанта Сапожникова. – Уровень угрозы желтый. Сержант Тестов, инструктаж!

Олег видел на мониторах огни «Вороньего гнезда». Маленькие, едва заметные. Свет звезд позади станции был намного ярче, пронзительнее. Черная махина натовской станции терялась на фоне пустоты. Была мрачным бельмом в чистых глазах бесконечности.

Иногда Олег чувствовал себя поэтом.

– Товарищи бойцы, прошу внимания на экран, – прогудел сибиряк Тестов. Грузный медведь их отделения. Суровый, как удар молота по черепушке.

Началась рутина. Олег очень не любил это скучное, но необходимое действие. Обычно ему хватало одного повторения, однако Тестов предпочитал вбить план операции в подкорку своим подчиненным. Чем он сейчас и занимался. Кто куда идет, кто кого прикрывает. И для чего они вообще здесь оказались.

Раз, наверное, в девятый рассказывает…

– По сведениям разведки, Грааль находится в транспортном отсеке, готовый к отправке. Наша задача… – бубнил Тестов, а Олег зевал, пользуясь затененным забралом шлема. Рядом с ним, положив руки в боевых перчатках на колени, дремал Дима Самохин, коренной петербуржец и потому находящийся на учете у нашего замполита.

После четвертой революции, в 2021-м, жители славного города больше не считались надежными товарищами. И Самохину пришлось пройти через ад, чтобы оказаться в гвардейском подразделении. Да и став полноправным «Сыном Ленина», он все равно не избавился от пристального внимания замполита.

Олег считал, что не зря.

– Товарищ Филимонов? – оборвал его мысли Тестов.

Все забрала бойцов, кроме Диминого, были повернуты к Олегу, и на миг он почувствовал себя неловко.

– Иду вторым номером за Владимировым, после захвата Грааля выдвигаюсь в точку «Д», – протараторил он, надеясь, что сержант просто проверяет, как уяснили задачу подчиненные.

Сибиряк удовлетворенно кивнул.

Штурмовой бот «Сынов Ленина» пришвартовался прямиком к одному из шлюзов станции, быстро впился в «Воронье гнездо» гофрированным щупальцем перехода и почти бесшумно прорезал могучие створки ворот.

Зашипели распылители, заливающие возможные щели, застучали магниты, притянув узкое тело шлюпа к черной громаде натовского «Гнезда».