«Да он же с ума съехал, – догадался Хет-трик. – Я и сам-то еле держусь… А я всё думаю, откуда игрушки».

– Подожди-ка, Олег Петрович. Ты мне лучше скажи, где ты доллары и золото взял.

– Машина дала, Ванечка, Машина. Телефонная будка. Надо только код набрать и пожелать. Будка всё тебе даст.

– Будка? Это же вроде психотронное оружие.

– Какое оружие, Ваня? Телефонная связь с Богом. Прямая линия. Это – Машина Теслы. Его изобретение. А моя голова – Машина Тьюринга. Я один догадался, задачку решил. И код я, Ванюша, отгадал. Долго не мог. Но отгадал всё-таки. Очень простой оказался… Как же я теперь без батареек? А, Ваня?

«Что он несёт! Точно свихнулся. Пора с ним заканчивать».

– Где твоя мобила, Петрович? Почему не отвечал?

– Мобилы нету. Слиток свалился и вдрызг. Пять килограммов-то весу, – Аналитик засмеялся, показав жестами, как упал слиток и что стало с мобильным телефоном. Потом подошёл к игрушечной железной дороге, опустился на четвереньки. Рукой повёл по рельсам паровозик с вагончиками. – Придётся так ехать. Ту-ту! Ту-ту!

«Дорога-то гэдээровская. У сына в детстве такая же была, – подумал Хет-трик. – Кажется, я дверь ангара забыл запереть. Ладно, ничего».

Он вытащил пистолет. Из кармана штанов достал глушитель, прикрутил. Аналитик был полностью увлечён железной дорогой.

– Слышь, Аналитик. А код-то какой?

– Что? Код? А… Год рождения, год смерти. Год рождения, год смерти. Год рождения, год смерти. Пых-пых, пых-пых! Пых-пых, пых-пых! Ту-ту! Ту-ту! Ту-ту! Поберегись!

Хет-трик сделал два выстрела. Один – в сердце Аналитику. Второй – ему в голову. Контрольный.

На бельевых верёвках колышимое тёплым ветерком болталось женское нижнее бельё: панталоны, лифчики, комбинашки. Какой-то молодой парень, сняв с верёвки лифчик, пытался примерить его на себя.

– Простите, вы не подскажете… – начал я фразу, но так и не закончил её, потому что парень бросился бежать – только пятки засверкали.

У ворот, сколоченных из неструганных и неокрашенных досок, я увидел волынщика. Однако трогать его не стал. Пусть играет свою шотландскую тягомотину. Только подумал: «А что у шотландца под юбкой?»

Сразу за воротами стоял большой трёхколёсный велосипед. На руле вместо звонка, свесив ножки, сидел гном Гримбл-Громбл. Сидел ко мне спиной.

– Вы не знаете, где оно? – обратился я к нему.

Гном обернулся, посмотрел на меня своими глазками-бусин-ками, поморщился и сказал:

– Ничего себе… Нет, не знаю. Но поискать можно. Садись, поехали.

Я поставил «дипломат» в багажник, поплотнее нахлобучил чёрный котелок, подтянул белые нитяные перчатки, взобрался на сиденье, и мы покатили.

Дорога была пыльная, но без ухабов, велосипед почти не трясло. Нормальная была дорога.

– Брысь, Сэм! – крикнул гном чёрному коту, попытавшемуся её нам перебежать. – Брысь, Люцифер! А то удачи не будет.

– Как надоели, – в ответ недовольно мурлыкнул кот. – Пойду напьюсь валерьянки.

– Кто это у вас женское бельё ворует? – спросил я гнома.

– Арнольд Лэйн, кто ж ещё? Он как с Джулией поцапается, так всегда отомстить ей норовит.

Вокруг шелестела изумрудно-малахитовая трава.

– Красиво, – восхитился я.

Гном понял, о чём речь, сказал с пафосом:

– Луга Грантчестера!

Видимо, ему тоже очень нравилась здешняя природа.

На лугу паслась пёстрая корова. Мы подъехали к ней.

– Настрой приборы на центр Солнца, – промычала она и, немного пожевав жвачку, добавила: – Забирай стетоскоп и проваливай.

«Грубиянка», – подумал я, а вслух сказал:

– Не в духе она, что ли?

– Не обращай внимание. Конопли Лулубель наелась, вот и приняла тебя за ветеринара.

Я надавил на педали. «У кого же ещё узнать?»

Впереди, у обочины дороги, расстелив на траве юнион-джек и скрестив по-индийски ноги, сидел полуобнажённый человек. Человек загорал и курил сигару. Рядом на спиртовке жарилась яичница с беконом.

– Кто это? – спросил я у Гримбла-Громбла.

– Алан. Он в это время обычно завтракает.

От сковородки шёл аппетитный запах, смешанный с ароматом сигары. Мы подъехали к Алану.

– Добрый день, – сказал я. – Можно к вам присоединиться? У меня в портфеле есть яблоки и апельсины.

– Могу предложить только сигару. Хочешь? – ответил Алан.

«Жадина, – подумал я. – Знает ведь, что не курю». Вслух же спросил:

– Не видели, где оно?

Алан посмотрел на меня, скривился, ответил:

– Поосторожней с топором, Юджин.

– О чём это он? – спросил я, когда мы немного откатились.

– Да бродит тут один военный по маковому полю. С коробкой киноплёнки под мышкой и с кухонным ножом в спине.

Велосипед запылил по грунтовке. На пути нам попалась отара овец, которую к неподалёку видневшемуся озеру гнали собаки. После овец к водопою проследовало и стадо свиней.

Старое жирное солнце было уже в самом зените. Припекало.

– Жарко, – сказал я.

– Лето шестьдесят восьмого, – равнодушно прокомментировал Гримбл-Громбл.

Похоже, он тоже страдал от высокой температуры.

– Может быть, и нам съездить к озеру? Водички попьём.

– Я не против, – согласился гном.

Если бы не заикание, то Ричард, скорее всего, стал бы, как его отец, адвокатом, и, может быть, даже достиг дедушкиных высот. (А дед его, достопочтенный сэр Джордж Брэнсон, был, между прочим, судьёй Высшего суда и членом тайного совета.) Юрист-заика – что может быть более нелепым? Дефект речи мешал молодому Ричарду и в учёбе. (К сожалению, никакие логопеды помочь ему не сумели.) Однако именно это обстоятельство явилось побудительным мотивом, чтобы Ричард Брэнсон смог заявить о себе во всеуслышанье.

С ранней юности у Ричарда проявилась тяга к предпринимательству. Известно, что он занимался выращиванием рождественских елей и разведением волнистых попугайчиков. И хотя эти затеи потерпели неудачу, Ричард не отчаивался. В шестнадцать лет он организовал свой первый успешный бизнес – журнал Student, а в семнадцать даже руководил студенческим благотворительным фондом. Но основной стартовый капитал младший из Брэнсонов сколотил, занимаясь звукозаписывающим бизнесом.

Сначала он торговал уценёнными грампластинками, развозя их на личном автомобиле по торговым точкам Лондона, потом придумал рассылать диски по почте, затем открыл свой собственный магазин и, наконец, построил независимую студию звукозаписи под названием Virgin Records, то есть «Записи девственника». Друзьям и знакомым необычное название Ричард объяснял юмористически. Мол, в этом бизнесе он абсолютный новичок. На самом же деле из-за заикания у него были большие проблемы в общении с девушками, и в свои 22 года он всё ещё оставался мальчиком.

Первым релизом Virgin Records был альбом Майкла Олдфилда «Tubular Beils», который в 1973 году стал в Великобритании бестселлером. (Кстати сказать, Олдфилду до этого отказали все официальные лондонские рекорд-лэйблы.) Помимо Майкла Олдфилда, компания Брэнсона подписала контракты с панк-группой Sex Pistols, с new-wave-командой Culture Club, с сольным музыкантом Питером Габриелем. И не прогадала. Благодаря ей эти исполнители прославили и себя, и Virgin Records на весь мир.

Кроме тяги к предпринимательству, Ричард Брэнсон обладал и большой любовью к спорту. Ещё в школе он показывал отличные спортивные результаты (особенно в плавании), а разбогатев, решил взяться за мировые рекорды. В 1986 году Брэнсон со второй попытки на собственном судне «Virgin Atlantic Challenger II» побил мировой рекорд скорости пересечения Атлантического океана. Год спустя он снова пересёк Атлантику, но теперь уже на воздушном шаре. Это был первый в мире воздушный шар на горячем газе, перелетевший через Атлантический океан. В январе 1991-го Ричард установил новый мировой рекорд, преодолев на аэростате Тихий океан (пролетев от берегов Японии до арктической части Канады).