Безликие имена, список на клочке бумаги, запертом в тяжелом стальном сейфе, — все, что осталось от прежней жизни, все, что давало ей право надеяться на будущее. Андреа Торнтон медленно шла к поджидавшему ее двухмоторному самолетику. Она надеялась лишь на то, что длинное путешествие, в начале которого лежало последнее имя из списка, подходит к концу. Имя мертвеца, чьи владения на затерянном островке теперь ждут ее. Призрачная, смутная надежда. Карл Нэвилл.

Воздух тропиков, влажный, знойный, давил, словно тяжелое одеяло. Даже бриз, развевавший волосы Андреа, нельзя было назвать освежающим. Во всем ощущалась смутная, вялая угроза. Как это не похоже на зимний, ветреный Нью-Йорк, который остался далеко позади! Раскаленное покрытие взлетной полосы международного аэропорта Сан-Хуана жгло ступни даже сквозь толстую подошву. Почувствовав это, девушка прибавила шагу.

Андреа добралась до самолета, поднялась по хлипкому алюминиевому трапу и попыталась обуздать захлестнувший ее страх. Самолет казался крохотной скорлупкой в необъятном, темнеющем на глазах небе. Андреа устроилась в хвостовой части кабины, рассчитанной на шесть пассажиров, и напомнила себе, что мосты сожжены. Маленький уединенный остров Сент-Майкл не входил в постоянные маршруты авиалиний. Если она хочет туда попасть, придется довольствоваться этим самолетиком, с виду таким хрупким и ненадежным. А попасть туда Андреа хотела. На этом острове, во владениях Нэвилла, она надеялась найти разгадку тайны, которая мучила ее уже больше года.

Пилот поднялся по лестнице, снял с двери кабины список пассажиров, бегло взглянул на него и посмотрел на Андреа.

— Похоже, только вы летите на Сент-Майкл этим вечером, — заметил он дружелюбно.

Андреа попыталась улыбнуться.

Пилот, низенький, коренастый человек, одетый в униформу, чересчур декоративную даже для коммерческого рейса, властно отдавал распоряжения наземной команде из одного человека. Ступеньки сложились с легким стуком, и пилот задраил люк, прежде чем уверенно улыбнуться Андреа, которая посчитала себя обязанной заговорить с ним:

— Кажется, Сент-Майкл не слишком популярное место.

— Только потому, что туристы до него еще не добрались. Но я называю его карибской мечтой. За тридцать лет я все эти острова облетал. То на одну компанию работал, то на другую, а Сент-Майкл мне по-прежнему больше всех нравится. И медовый месяц я на нем провел. — Он вновь вкрадчиво улыбнулся. — Впрочем, сами поймете где-то через… — он взглянул на часы, — где-то через час, если погода продержится. Поступают сообщения об отдельных штормах в районе, так что, возможно, придется изменить курс, чтобы ускользнуть от них.

Он повернулся и крикнул второму пилоту:

— Все готово, Том?!

В ответ послышалось одобрительное ворчание.

— Тогда наслаждайтесь полетом, — с улыбкой сказал он Андреа и скрылся за дверью кабины.

Как только дверь кабины закрылась, к Андреа вернулись ее страхи. Она пристегнула ремень безопасности, убедилась, что крепление надежно, и попыталась расслабиться. Назойливый гул пропеллеров, от которого заложило уши, мало этому способствовал. Столь же «успокаивающее» действие на нервы оказывала тряска в салоне, когда самолет, хрипя и содрогаясь, с грохотом несся по взлетной полосе. Андреа сжала руки в тугие кулачки и приготовилась ощутить все прелести прыжка в воздух и часового перелета. А может, и более чем часового, в зависимости от погоды.

Самолет проскочил взлетную полосу, неуверенно оторвался от земли, вздернул нос и начал подниматься навстречу заходящему солнцу. Андреа поудобнее устроилась в кресле, напряжение в шее и плечах стало отпускать. Страх рассеивался, а ставшие ее постоянными спутниками переживания к полету отношения не имели.

В таком состоянии Андреа была уже давно. А неделю назад оно усилилось: тогда она впервые услышала об острове Сент-Майкл. А затем встретила Зака Прескотта.

Она закрыла глаза и увидела его лицо. Для этого не пришлось делать никаких усилий. Он был не только импульсом, который завел ее поиски так далеко, — подобных людей просто невозможно забыть. Человек с холодными глазами, бросающими вызов и в то же время интригующими, с пленительной улыбкой, таящей насмешку. Он владел внушительным состоянием и обладал отменным здоровьем. А еще он умел с легкостью подчинять себе людей. Это было в его стиле. Недоумение вызывало то, что, похоже, и ее он хотел бы видеть в своей коллекции. В его взгляде за минуту до прощания читалось именно это.

Маленький самолет поднялся на нужную высоту и двигался среди облаков так плавно, словно сам стал облаком. За исключением шума моторов, ничто не привлекало внимания. Тогда она постаралась освободить тело от напряжения, а мысли — от Закари Прескотта. Все-таки он отправил ее в это путешествие, вот только втайне от него Андреа преследовала и свои цели.

Была ли это случайность или судьба, но тем утром, две недели назад, она прочла «Нью-Йорк таймс» от начала до конца, хотя обычно ограничивалась передовицей и беглым просмотром новостей бизнеса и культуры.

Заметка была на странице некрологов. Только маленький заголовок, без фотографии, но зато было имя: Карл Нэвилл. Оно расплылось, потом вдруг стало нестерпимо четким и бросилось ей в глаза. Было только три имени в том списке из сейфа. Это стояло в конце, до сих пор незнакомое, но и незабытое. Навеки запечатлевшееся в ее памяти, потому что Андреа была уверена в том, что этот человек каким-то образом несет ответственность за смерть ее мужа.

Она отставила чашку с кофе, перечитала заметку еще и еще раз. Карл Нэвилл умер в возрасте шестидесяти семи лет на карибском острове Сент-Майкл, где провел последние годы жизни. Ниже перечислялись его обширные владения и кофейные плантации, но только одно предложение привлекло внимание Андреа. Оно подтверждало ее давние подозрения: «Муссируются слухи, в последнее время распространившиеся повсеместно, что Нэвилл был страстным коллекционером оригинальных и старинных ювелирных украшений».

Андреа маленькими глоточками допила кофе и просмотрела список родственников: жена, две сестры, сын и племянник. Ее снова ждало потрясение. Племянник, Закари Прескотт, проживающий в Нью-Йорке, являлся президентом «Прескотт даймондс». Карл Нэвилл жил отшельником; теперь он мертв. Но о нем помнят как о человеке очень состоятельном и достаточно свободном, чтобы путешествовать, и имевшем дело с ювелирными изделиями.

Андреа выдвинула кухонный ящик, нашла ножницы и аккуратно вырезала статью. Неизбежное решение было принято. Оставалось только воспользоваться единственным логичным поводом для посещения владений Карла Нэвилла.

Она потянулась к телефону. Картер Логан знает в Нью-Йорке всех и каждого. Старый друг отца, он поддержал ее, когда год назад Андреа, безработная, чуть ли не голодающая, появилась в городе. Отец сдружился с ним, поскольку оба они принадлежали к кругу торговцев антиквариатом и предметами искусства. Мастера своего дела, они хорошо знали друг друга. Обоих отличал талант, только везло им по-разному.

Когда мать Андреа умерла, Колин Торнтон закрыл антикварный салон на Среднем Западе и вернулся с маленькой дочерью на свою родину, в Англию. Все эти годы Картер Логан и его жена поддерживали с ними связь: приезжали когда могли, присылали подарки на Рождество и дни рождения.

В Англии, когда Андреа подросла, она стала помогать отцу в антикварном салоне и проявила если не талант в отношении старинных украшений, то по крайней мере удивительное чутье. Это оказалось лишь внешней стороной многогранного и выдающегося дара. Она стала квалифицированным копиистом и продолжила обучение во Франции, а затем в Италии стала ученицей синьора Фарнезе, одного из лучших экспертов мира в ювелирном деле.

Отец умер, когда ей исполнился двадцать один год. Картер и его жена прилетели в Лондон, чтобы помочь завершить дела и разобраться с имуществом. Но разбираться особенно было не с чем. Всего-то и было что антикварный салон да еще обстановка отцовской квартиры. Но у нее еще остались яркие воспоминания детства, полные его дружеского участия. Тоска по отцу была невыносимой. Поняв это, Логаны стали уговаривать Андреа поехать вместе с ними в Нью-Йорк, но она предпочла вернуться в Италию. Лишь через шесть лет она вновь переступила порог их дома. Картер приютил ее и устроил на работу в художественную галерею на Мэдисон-авеню. Он направлял ее и помогал советами, но теперь Андреа собиралась попросить его об одолжении, более важном для нее, чем все его предыдущие благодеяния.