— Всего их пять, — пояснил сэр Джордж, — но мне кажется более разумным приносить их по одному. Здесь нет и намека на какую-то последовательность, поскольку Карл был, скажем так… небрежен в том, что касалось классификации. Но, я вижу, у вас есть список.

— Да, — подтвердила Андреа, — я переписала все данные в хронологическом порядке, так что дело осталось лишь за…

Охранник открыл сейф, и ее взгляду представилось нечто странное. Внутри были замшевые футляры без каких-либо помет или ярлычков.

— Карл не отличался организованностью, — вновь заметил сэр Джордж.

— Есть ли ярлыки внутри футляров?

— Думаю, что нет, — ответил он.

— Да, день будет длинный, — заявила Андреа, прекрасно представляя, что ее ждет не один такой день кропотливой работы.

Она уселась за стол и начала подготавливать рабочее место, потом вынула из сейфа один замшевый мешочек и с любопытством открыла его.

Широкая улыбка белой полосой прорезала лицо банкира, когда он увидел, что, несмотря на замешательство, Андреа заинтригована.

— Я оставляю вас наедине с работой, — сказал он.

Кивнув охраннику, сэр Джордж закрыл за собой дверь, и Андреа оказалась под замком, отгороженная от всего мира стеной из дерева и стекла.

Андреа даже не заметила, как он ушел. Она аккуратно вытряхнула содержимое мешочка на ткань и невольно залюбовалась мерцанием очаровательного украшения.

Перед ней лежало старинное кольцо. Крупный сапфир на золотом ободке изысканной филигранной работы, окруженный сколами алмаза. Она без труда нашла его в своем списке. Приобретено оно было несколько лет назад и относилось к началу XIX столетия. Андреа допускала, что датировка была верной. Значительно больше ее заинтересовала огранка камня. Андреа повертела кольцо на свету. Огранка, стандартная для бриллианта, — 57 граней. Когда она поднесла к глазам лупу, чтобы подробнее рассмотреть камень, стало ясно, что никаких трещин или дефектов в камне нет. Просто разрезы легли слишком глубоко, и это существенно уменьшило его способность отражать свет. Вместо того чтобы сверкать ярким синим пламенем, он испускал темное безжизненное свечение.

Андреа взглянула на цену, указанную в списке. Не слишком велика для безупречного камня, но для такого, безжалостно загубленного огранкой… Она снова взглянула на дату покупки. Это было одно из первых приобретений Карла Нэвилла. Наверное, ошибка неопытного новичка. Андреа сделала пометку на футляре и внесла изменения в свои записи.

В следующем футляре обнаружилась брошь с рубинами, так вставленными в оправу, что они казались замерзшими каплями крови. Когда Андреа взглянула на камни, ее сердце забилось быстрее. Тут же отыскав запись в своей тетради, она взяла брошь в руки, чтобы получше ее рассмотреть.

Это были не рубины. Она знала это еще до того, как опустила к глазу ювелирную лупу. Обыкновенная шпинель. Синьор Фарнезе долго и упорно, пока не начинало рябить в глазах, натаскивал их, чтобы они с первого взгляда могли распознать, где настоящий самоцвет, а где умело маскирующийся двойник: желтый корунд, который может сойти за топаз, голубой топаз, который путают с аквамарином, шпинель, так похожая на рубин. Это была настоящая муштра. Она так и слышала его голос: «Смотрите внимательно, работайте головой, синьорина. Ваша репутация будет зависеть от этого».

Со шпинелью ошибиться очень легко. Рубин «Черный принц» из короны британских монархов на самом деле оказался шпинелью, так что ошибка Нэвилла Андреа не удивила. А вот как насчет продавца? Она заглянула в свою тетрадь и нашла краткую запись о поступлении: брошь с рубинами и жемчугом в платиновой оправе, около 1850 года. В действительности же это всего лишь милая безделушка эпохи королевы Виктории, украшенная шпинелью и культивированным жемчугом. Андреа нахмурилась, исправляя запись. То будущее, о котором говорила Рейчел, не построить на этой коллекции, судя по тому, что она уже видела.

Укладывая брошь обратно в сейф, Андреа подумала о других рубинах, настоящих, самых красивых из всех, которые ей доводилось видеть. Ожерелье Каппелло. Полыхающие кроваво-красным светом рубины, чередующиеся со сверкающими бриллиантами, делали его поистине бесценным. Его живая, полная приключений история, омытая кровью, такой же алой, как и сами самоцветы, сделала его легендарным.

Впервые драгоценности Каппелло появляются на сцене в XVI столетии, когда великий герцог Франческо Медичи поймал на себе мимолетный взгляд красавицы Бьянки Каппелло. То, что венецианка в тот момент уже была замужем за молодым флорентийцем, не имело никакого значения для решительного и безжалостного Медичи. Он сделал ее своей любовницей и одарил удивительным ожерельем, самой ценной вещью, которой обладал. Первое же любовное свидание убедило его, что красавица Бьянка пылает к нему не меньшей страстью. Вскоре после этого ее муж был найден мертвым в городских трущобах. Убит бандой головорезов при загадочных обстоятельствах. Это замужество Бьянки завершилось скандально коротким периодом траура.

Красавица дожила до преклонных лет, но детьми ее небо не одарило, и на ожерелье, а вместе с ним и на серьги с рубинами Медичи, подаренные на день свадьбы обожаемым мужем, заявила свои права венецианская родня. Ложь, подкуп, междоусобицы и в конце концов еще одно убийство создали вокруг этих драгоценностей мистический ореол. Спустя четыре столетия после того, как Медичи впервые защелкнул замочек ожерелья из бриллиантов и рубинов на мраморной шее своей любовницы, Паоло Рафелло был обвинен в подделке и краже этих семейных реликвий, ставших причиной его гибели.

Вздохом проводив видения прошлого, Андреа вернулась к своей работе. Ее одолевало искушение очертя голову выпотрошить все эти мягкие замшевые мешочки, а потом и все другие футляры из остальных сейфов. Переворошить всю эту гору драгоценностей и найти наконец злополучное ожерелье, которое, она ни минуты не сомневалась, пряталось где-то здесь.

Андреа сделала паузу и досчитала до десяти. Соблазн был велик, но у нее есть дело, которое нужно сделать. Ее план был прост: составлять каталог и приглядываться к драгоценностям. Банковские правила помогут ей держать себя в узде, ведь в комнате каждый раз одновременно будет находиться только один сейф. Если попросить об изменении процедуры, это вызовет подозрения здесь, а значит, и в Дрого-Мэнор. И все же от того, чтобы заглянуть хотя бы в этот ящик, Андреа удержаться не смогла.

Она подошла к двери и прильнула к стеклу. Охранника не было видно. Андреа расправила ткань на столе и стала вынимать украшения из футляров. Руки дрожали, но поверхностный осмотр ничего не дал. Драгоценностей Каппелло здесь не было, и она, смирившись, стала убирать все обратно. Андреа попалось на глаза несколько любопытных экземпляров, но она ими не заинтересовалась. Ее сердце трепетало от азартного предвкушения того, что ждало впереди. Андреа гадала: сколько еще часов, сколько дней пройдет в мучительном промедлении, прежде чем она увидит то, что ищет?

Она не допускала и мысли о том, что Нэвилл мог приобрести эти шедевры, чтобы потом перепродать их другому коллекционеру. Судя по имеющимся заметкам, он не расстался ни с одним из своих приобретений. Такой ревностный коллекционер, как Нэвилл, попади к нему драгоценности Каппелло, ни за что не выпустил бы их из рук.

Много позже снаружи раздался звонок, и охранник открыл дверь.

— Здесь мистер Марлоу, — раздался его сочный баритон, обычный среди местных уроженцев. — Он просит вас разделить с ним ленч.

Андреа ушла с головой в работу и лишь сейчас заметила, что едва не валится с ног от усталости. Ей припомнилась добродушно-веселая, легкая манера общения Дэвида, и Андреа подумала, что такая компания за ленчем внесет приятное разнообразие в череду напряженных трапез в Дрого-Мэнор.

Дэвид смотрелся просто замечательно в костюме цвета хаки и бледно-желтой рубашке. Он повел Андреа из банка вниз по улице, наполненной журчанием голосов жителей города, к ресторану со столиками во внутреннем дворике. Столы были установлены под стелющимися раскидистыми ветвями морского винограда, и Андреа с первого же взгляда поняла, что ей здесь понравится. Дэвид был так же открыт и дружелюбен, как и той ночью, по пути из аэропорта. Его спокойные, мягкие манеры идеально соответствовали профессии юриста, которой он предпочел зарабатывать себе на хлеб именно здесь, на Сент-Майкле, вдали от очагов цивилизации. Интересно, почему? Она решила выяснить это после ленча.