— Проигрался, продулся в пух и прах, — ухмыльнулся он. — Вот почему я обрушился на Сент-Майкл: собрать урожай своих миллионов.

Он выжидающе посмотрел на Андреа и, так и не дождавшись какой-либо реакции, хлопнул себя по лбу:

— Ах, да! Мне же говорили, что наш коллектор так же нема, как и прекрасна.

— Работа еще далеко не завершена, — осторожно заметила Андреа.

— Но вы ведь уже открыли сундуки с несметными сокровищами, да ведь? — настаивал он. — Экзотические украшения Востока, бриллианты из Бразилии, жемчуг и изумруды баснословной цены…

Дориан пресекла это вдохновенное описание шкуры неубитого медведя:

— Ты ничего от нее не добьешься, Бретт. Андреа всегда держится настороже.

На сей раз в голосе Дориан раздражения не было. Она выглядела счастливой, держалась раскованно, и Андреа порадовалась, что приезд Бретта вернул ей хорошее расположение духа.

— Когда я закончу составлять каталог, — объясняла Андреа уже четвертому и не менее настойчивому члену семьи Нэвиллов, — все обо всем узнают.

— А до тех пор никто ничего не узнает, разве только…

— Разве только? — Андреа внезапно напряглась. Вспомнился страх, охвативший ее в машине, и теперь ей во всем чудилось что-то зловещее, даже в словах этого обходительного молодого человека.

— Ну, разве только мы станем любовниками, и ты выболтаешь свои секреты во сне.

Андреа засмеялась и успокоилась, удивляясь, как в ее голове могли возникнуть такие мрачные мысли о Бретте или других членах этой семьи. Они ничем не отличались от любой другой группы потенциальных наследников. Возможно, впереди их ждет богатство, и они хотят знать об этом. Она не осуждала этих людей. Что ж, сегодня она нашла нечто, что действительно могло бы сделать их мечты явью, но оно никогда не будет им принадлежать. Начнем с главного, решила Андреа, покинув комнату под тем предлогом, что ей необходимо переодеться к обеду.

Оставалось еще одно дело, и Андреа не мешкая спустилась вниз в кабинет обходным путем, вынула из сумочки визитку Дэвида Марлоу, набрала номер и, не сводя глаз с двери, стала с нетерпением ждать ответа.

Когда он наконец поднял трубку, она в двух словах рассказала, что нашла или думала, что нашла.

— Я должна съездить в Сан-Хуан и поискать записи об этом ожерелье в университетской библиотеке. Мне хотелось бы получить ваше согласие на эту поездку.

Нужно Андреа было не только это. Ей просто необходимо было рассказать ему об ожерелье. Она разрывалась от желания поделиться своей находкой с кем-нибудь, кому она могла довериться.

— Конечно, — сказал он. — Подобный случай мы оговорили особо в вашем контракте. Я зарезервирую для вас место. Есть рейс около полудня, так что я заеду за вами около одиннадцати и отвезу в аэропорт. Рассчитывайте, что останетесь там ночевать, — добавил он, — возможно, вы не успеете за один вечер.

— Что мне сказать семье?

— Так мало, как только сможете, — произнес он со сдавленным смешком. — Нет, Андреа, я серьезно. Даже не заикайтесь о своей поездке до завтрашнего утра. Это только разожжет их аппетиты, и вас замучают расспросами. Если они ничего не знают, то и сказать ничего не могут, да и предпринять тоже, так ведь?

Последних слов Андреа не услышала. Она прислушивалась к другим звукам, снаружи, рядом с окном кабинета. Шорох. Она прикрыла трубку рукой, чтобы заглушить возглас удивления. Всмотревшись в сгущавшиеся сумерки, Андреа различила шевеление в зарослях кустарника под окном.

— Дэвид, — мягко сказала она, — я не могу сейчас говорить. Завтра в одиннадцать я буду готова.

Андреа положила трубку и осталась стоять неподвижно, приглядываясь. Окно было наполовину раскрыто, ветра не было. Что-то совершенно точно двигалось от окна сквозь кусты, задевая ветки.

Андреа вновь овладело беспокойство. Она попыталась разогнать его, но тревога обволакивала ее душным ночным воздухом. Все было пропитано ею, и пытаться избавиться от этого чувства она не могла. Тревога правила этим домом и людьми в нем.

Ей удалось досидеть до конца обеда, так и не раскрыв своих планов, хотя вопросы сыпались на нее со всех сторон и проскальзывали даже в искрометной болтовне Бретта. Она встала из-за стола, как только закончила есть, не выдержав града вопросов и взгляда синевато-серых глаз, который повсюду следовал за ней. Дважды она ловила этот холодный взгляд, и оба раза Зак отводил глаза.

Андреа не знала, чем объяснить такое внимание с его стороны. Слишком все было запутано. Но если бы ей удалось заглянуть в его глаза, возможно, Андреа поверила бы в то, что уже прокралось в ее мысли: это Зак подслушивал под окном. Но ей не хотелось этому верить.

Так же, как раньше прикосновение Зака жгло ее еще долго после того, как пальцы перестали касаться кожи, так и теперь Андреа преследовал его пронзительный взгляд. Долго за полночь он не давал ей уснуть, раз за разом возникая в разгоряченном сознании. В конце концов Андреа сдалась, накинула халат и направилась в кабинет. Она выпьет бренди, а если и это не поможет, возьмет почитать какую-нибудь книгу. Все, что угодно, лишь бы избавиться от этого навязчивого взгляда, напоминавшего ей, что Зак следил за каждым ее движением, ловил каждое слово. Такое недоверие само по себе вызывает подозрения.

В доме царила тишина, когда она спускалась по лестнице. Все давно уже улеглись, но в холле еще не погасили лампу, и даже в кабинете горел свет. Андреа прикрыла за собой дверь и подошла к буфету. На какое-то мгновение ей почудилось, что все это сон, сон, в котором нет звуков. В комнате царила тишина, и приход Андреа ее не нарушил: босые ноги ступали бесшумно по истертому ковру, и воздушная ткань халата не шуршала в такт шагам. Она взяла графин с бренди, чтобы налить себе немного, но даже плеск темной жидкости, льющейся в бокал, не был слышен. Вот почему звук его голоса прозвучал как выстрел:

— Не удается заснуть?

Андреа стремительно обернулась. Руки дрожали, и ей пришлось поставить бокал, чтобы не расплескать бренди. Она разглядела фигуру в противоположном углу комнаты.

Зак сидел за столом и был едва различим в тусклом свете лампы. Он даже не приподнялся.

В голове Андреа мелькнула мысль, что он тут как тут каждый раз, как она оборачивается, или она догадывается, что он здесь: на террасе у дома, несколько дней назад, в окне, когда Дэвид подвозил ее домой, и сейчас, в кабинете, около полуночи. Не он ли был вечером в саду? Наверное, она должна была испугаться, но почему-то этого не произошло. Андреа только была озадачена, а еще ей очень хотелось поскорее уйти. Слишком уж легко он нарушал ее душевное равновесие, слишком уж был неотразим. Ее внезапно смутило, что скрытая крохотным шелковым халатиком ночная рубашка была совсем прозрачной. Андреа поплотнее запахнула полы халата на груди, подвязала на талии поясок и взяла бокал.

— Да, — наконец проговорила она в ответ на его вопрос. — Мне не спалось. Я возьму это наверх.

Андреа старалась не смотреть в его сторону, когда Зак, включив свет на полную мощность, направился к ней, длинноногий, поджарый. Рубашка, наполовину расстегнутая, открывала темные волосы на груди, вьющиеся от влаги ночного воздуха.

— Я не хотела отрывать вас от работы, — добавила она.

Зак шел к ней так, как, она думала, он мог бы пробираться по джунглям, — с грациозностью дикой кошки, и глаз у него, наверное, такой же острый. Ей представилось, что, как и многие животные, он способен видеть в темноте. В его движениях сквозила не только первобытная грация, они пробуждали чувство опасности. И все же Андреа его не боялась. Разве только того ощущения интимности, которое он навязывал ей каждый раз, когда они оставались наедине. Этого и… неподвластных ей эмоций.

Он подошел совсем близко, и на мгновение Андреа засомневалась: собирается ли Зак обнять ее или отпихнуть со своего пути. Оказалось, ни то, ни другое. Вместо этого он взял из рук Андреа бокал, откупорил графин, долил ей бренди, а затем, держа хрупкий, сужающийся кверху бокал в своей мощной руке, осторожно согрел напиток, покрутив его так, что маленький водоворот поднялся до самых краев. Не сказав ни слова, он вернул бокал Андреа.