— Папа приспособил двухколёсную тележку к Вашему, Григорий Иванович, квадрациклу. Так что они с Иннокентием Васильевичем справляются с этим грузопотоком практически без посторонней помощи.

— Не забыть поблагодарить, — спохватывается Лидия Васильевна. — Отличные патроны. И рации замечательные. Интересно, а до стойбища Ызырги они дотянуться?

— Если антенны привинтить — дотянутся, — успокаивает её Сашка. — Пока пастухи со стадами в горы не откочуют, сможете хоть каждый день болтать с Муусом.

— Как бы батюшка Вашего любимца обратно в город не затребовал, — рассуждает Ника. — Год-то у нас нынче, как выяснилось, тысяча двести восьмой. Хакасия склонилась перед Чингисханом и лет десять тут будет спокойно. Пока стальные тумены не потопчут Китай, в этих места ничего особенно тревожного происходить не будет.

Интересный человек Наташина мама. Нет-нет, да и становится заметно, что хотела она сына. Дочку, конечно, воспитывала девочкой, но стрельбе обучила, и на вольности её смотрела сквозь пальцы. А вот к вязанию, скажем, или шитью, не приохотила. Да и в кухонных делах Наташа — середнячок. Готовит быстро, сытно, но без выдумки. Даже уши у неё для серёжек не проколоты, а на пальцах кроме перстенька, подаренного Лёшкой, отродясь ничего не нашивала.

— Так что же, выходит, монголов нам побеждать не придётся? — Сашка перебирает патроны к охотничьему карабину. Это не мелкашечные маломерки. Таким можно через щит и доспех уверенно поразить здешнего воина хоть бы и за триста метров. И чувство мощи оружия, оказавшегося в его распоряжении, вызывает у парня эйфорию.

— Это невозможно, — отвечает Сергей Анатольевич. — Как ты полагаешь, Саша, почему маленькие пиратские бригантины брали на абордаж могучие испанские галеоны?

— Потому, что пираты лучше дрались, — ответ кажется очевидным.

— То есть сброд сражался лучше, чем специально обученные солдаты? — историк глядит на парня с хитрецой. Тот задумывается, а потом смотрит на собеседника вопросительно. Ника с Наташей понимающе переглядываются — они отлично знают, что за этим последует. И оно следует.

— Понимаешь, Саша, в экипаже разбойничьего корабля каждый имеет свою долю от добычи. Чем больше награбили — тем больше получили. Отсюда отвага и инициатива, предприимчивость и старательное обучение воинскому мастерству. Взаимодействие и взаимовыручка тоже осваиваются быстро, потому что без них нет добычи. В банде об успехе думают все — отсюда и успех.

Именно поэтому монголы непобедимы сейчас, что все они заодно. У каждого воина — своя доля в награбленном. Поэтому воюют они, можно сказать, с огоньком. Тех, кто сам им своё добро отдаёт — не обижают, а духовенство даже оберегают, потому что именно оно убеждает людей не противиться сильному, а работать, и отдавать плоды трудов своих тем, кого поставили над ними свыше.

— А если их всех перебить? — не сдаётся Сашка.

— Они не уменьшатся в числе, сколько ни отстреливай, — улыбается Сергей Анатольевич. — В их ряды вливаются лучшие воины покорившихся народов. Не забывай, награбленное в эту эпоху считается честной добычей победителя. Право сильного священно для наших теперешних современников. И те, кто способен сражаться, с удовольствием присоединяются к удачливому воинству.

Сашка задумчиво смотрит на только что наполненные магазины к охотничьему карабину.

— Грядки готовы, посадка только через месяц, — наконец всплывает он из самосозерцания. — Анют, тебе, наверное, помощь потребуется с лечением местных. Так, это, я же санинструктор, как-никак.

— Там часто резать приходится, — доктор раскладывает по столешнице плоские упаковки ампул с полученными лекарствами. — А ты не особенно стоек, если увидишь кровь.

— Справлюсь, — Сашка сейчас верит, что у него это получится.

Ника не отрываясь читает инструкцию к полученным консервантам, для пересылки в будущее шерстяных тканей.

Занятия Анна проводит сразу для троих учащихся. Кроме Сашки и Натальи в группу включён Муус. Опыт последних недель однозначно указывает на то, что оперировать придётся часто, неожиданно, и в непредсказуемых условиях. Поэтому для предупреждения внесения инфекции все участники медицинских манипуляций должны чётко представлять себе, как нужно действовать в нестандартных условиях.

Конечно, больше всего проблем с мальчиком. Он ведь представления не имеет о микроорганизмах. А микроскопа в их хозяйстве нет. Спасибо Григорию Ивановичу, который, выкрутив линзы из своего самодельного телескопа, сумел соорудить нечто, позволившее рассмотреть «крошечных зверьков» и в капле воды, и в том, что выковыряли у мальчика из-под ногтей.

Нет, ни атласы человеческого тела, ни хитрости биохимических процессов им пока не нужны. Хирургу требуются помощники, которые смогут защитить от инфекции операционное поле и инструмент, подать тампон или понадобившееся приспособление. Они должны знать, когда достаточно прокалить иглу в пламени, а когда следует воспользоваться раствором, и каким.

Марлевые повязки, перчатки, уход за собственными руками и промокание пота на лице оперирующего — масса приёмов, направленных на сохранение чистоты там, где пришлось вторгнуться в организм человека, должны быть заучены до автоматизма. Инъекции, капельница, слежение за пульсом, приспособление для искусственного дыхания.

Когда тренировали массаж сердца, Сашка чуть не сломал Муусу рёбра. Мальчуган приезжает сюда часто, и проводит в гостях по несколько дней. Пару раз обращался с просьбой, разрешить приехать с ним ещё двум мальчикам, но Лёшка колеблется. А разрешения здесь спрашивают именно у него.

— Леш, а почему ты не хочешь, чтобы мальчишки к нам наведывались? — Лидия Васильевна подкладывает зятю ещё один кусочек оленины. — Пусть бы поучились, да помогли в делах. А то ты всё один. И раствор месишь, и камни кладёшь.

— Тут, понимаете, какое дело. Муус будет городским грамотеем, так что ему никакие премудрости не во вред. А друзья у него — будущие пастухи. Дело это не такое простое, как кажется со стороны. Вот выучатся они сложению в столбик и сумеют объяснить, почему следует кипятить воду, а в будущем своём деле чего-то важного не постигнут. Если у нас тут продолжит работать медпункт — найдется им дело. А если не заладится что-то. Мы уйдём в горы, спрячемся, случись кому-то сильному мира сего на нас осерчать. Муус вернётся в город к батюшке и станет писать бумаги и считать прибыли-убытки. А ребятишки останутся без профессии. Как не справятся с окотом или отёлом, или падёж допустят — и станет им нехорошо, потому что учились они не тому, что в жизни пригодиться, а полной, с точки зрения наших нынешних современников, ерунде.

Народ молча жуёт. Интересно ведь, чем кончится диалог зятя и тёщи. Лидия Васильевна, чуточку подумав, выбирает на сковородке ещё один кусочек, и подкладывает на Лёшкину тарелку.

— Хм! — Сергей Анатольевич прожевал. — То есть, получается, если брать кого в ученики, то отпрысков обеспеченных родителей.

Как-то вяло течёт беседа. Никто это положение не оспаривает, и не уточняет, чего это ради сыновья окрестных всадников придут сюда учиться арифметике и медицине.

С весной и теплом Лёшка сконцентрировал усилия мужчин на постройке цитадели. Сотни кубометров камня для кладки — это очень большой объём работы даже просто по доставке материала к месту использования. Если Ника с Анной везли плитняк с дальних осыпей на лошадках, нагружая его в привешенные по бокам корзины, то это было сущей мелочью по сравнению с тем, что требовалось.

Поэтому начиная от сравнительно горизонтальной верхней части возвышенности, практически до начала склонов, парни снимали тонкий слой плодородной почвы, под которой располагалось много ничем не худших каменюк всех форм и размеров. Особенно радовались крупным экземплярам — на их укладку не требуется столько драгоценного цементного раствора, трату каждой капли которого переживали так, словно прощались с бесконечно дорогой и нежно любимой субстанцией.