Тот факт, что до ближайшего магазина требуется день дороги, так это не беда - и в двадцать первом веке жили у нас люди в таких условиях. Не все, ясное дело, однако бывало. Это не проблема по здешним местам. Эвенк на своих оленях может сто километров проехать, чтобы выпить чашку чая с соседом. Ну, это уже для более позднего времени характерно.

   Так что я тут не доброхотством занимаюсь, не милосердием, а тихо и мирно забочусь о собственных удобствах. И о том, чтобы, когда соболей станет мало, товарный ручеёк не пересох. Считайте -- произвожу инвестицию в развитие транспортной инфрастуктуры.

   ***

   Если Пелым обзавёлся прутками и инструментами для нарезки на них резьб, то казаков я одарил шашками своей работы. Они поначалу им не очень понравились из-за того, что легче привычных сабель. Но потом бородачи стали их носить, а свои переложили в торока. Видать, нашли какие-то достоинства в моих изделиях. А кроме этого опять нечего мне упомянуть.

   Инструменты для нарезки резьб на четыре и шесть миллиметров у меня так и не получились. Видать, не хватило моему оборудованию тонкости.

   ***

   Когда завершился ледоход мы с Айтал и сынишкой сразу двинулись к родителям. Только иголок да крючков завезли по дороге в факторию на Тенки. И еще такой же груз доставили в устье Туостаха -- это приток Адычи почти рядом со стойбищем, куда мы ехали. Никодим не послушал моего совета троить магазин выше по течению, ну да он у нас купец -- ему виднее. Подросла, однако торговая сеть, что радует.

   Основной же груз, который мы везли -- серебро. Тот сплав с медью, что придумали прошлый раз, отец с дедом сейчас вовсю применяют для изготовления паровых двигателей. Он им показался самым удобным, вот и пользуются. Даже название придумали -- сивая медь. Это, чтобы не проговориться ненароком, что там главный компонент серебро. Никодим забирает всё, что они успевают сделать, а успевают со скоростью, с которой выплавляют медь. Тут вечно узкое место.

   Руда здесь бедная, да ещё перед собственно плавкой её нужно серьёзно обжигать в печи. Много возни с этим металлом. Поэтому все готовые двигатели сразу ставят на плоскодонки, что делаются под руководством Пелыма. Их пригоняют откуда-то с Дулгалаха.

   Более всего они похожи на лодки "Казанка" - только много длинней и самую малость шире. То есть основные их размерения повторяют мою плоскодонку, но добротно сделанную руками знающего человека. Мелкосидящее судно для плавания вдоль самого берега рек. Я с удивлением обнаружил, что уже и тип сложился местный, и конструкция отработана и даже культура производства чувствуется. Да и отчего бы ей не быть?! Пилёные доски -- это очень удобно. А их ещё рубанком выглаживают до нужной толщины - совсем культурно получается.

   Вот такая лодка и поджидала здесь нас с Айтал. Уже с "мотором" и надстройками, сделанными так же, как и на нашей верной плоскодонке. Вот на отом подарке от Никодима мы и отправились, наконец, в отпуск. Вверх по Туостаху пошли прямиком к хребту Черского.

   ***

   Не знаю, что по этому поводу думают водные туристы, но мне кажется, каждая река неповторима. Вот сейчас мы огибаем многочисленные острова и пробираемся узкими протоками. По берегам неподалеку от уреза воды здесь повсюду трогательные мелкие ельники, кедровые стланики и тальник. Ольха и ива, красная смородина. Сжатое пределами узкой долины тело реки не может извиваться змеёй, зато оно омывает камни и изредка переваливает через пороги. Узкие полосы пляжей и нависающие скалы, кручи или скромные камерные долины -- пейзажи меняют друг друга, словно в калейдоскопе.

   Я разглядываю прибрежную гальку и "гуляю" по окрестностям с молотком. Выходы касситерита -- оловянной руды -- можно сказать просто сами лезут под руку и что мне с ними делать? Олово само по себе -- это не очень интересный материал. Мне что, солдатиков из него отливать? Хотя... кажется в "Белеет парус парус одинокий" у Катаева поминались оловянные пуговицы "ушки", срезанные с мундира девятнадцатого века. В нашем, семнадцатом это может оказаться просто феноменальным прорывом... хи-хи. Шутка, конечно. Оловянная посуда тоже считалась дешёвой в старину. А уж возить во вьюках олово в чушках из наших мест никто не станет. А на бронзу, что нужна в подшипниках моих станков, я и в кармане донесу, сколько нужно. Шучу. Набрал как следует - если она сама в руки просится, надо уважить.

   Правда, и на этот раз попадались мне иные образцы. То есть чётко вижу, что есть тут соединения каких-то металлов, а каких? Лаборатории у меня нет, память, она, знаете ли не бездонна, ну и реальный опыт работы... как бы это Вам сказать... я -- молодой геолог. Одним словом -- пойдут в печь. Там разберёмся, чего тут матушка-природа для нас припасла.

   ***

   Туостах -- короткая река. Уже через сотню с небольшим километров от устья характер её течения становится горным, что для нашего двигателя не вполне комфортно. Он хорошо тянет, пока не нужна высокая скорость, а потом для него дров не напасёшься. К тому же рыбалка нас не то, что огорчила, но как-то не так увлекательна оказалась, что ли. На крючок клева, считай, нет. С сетью работать в одиночку мне не нравится а привлекать жену к довольно тяжёлой работе я не люблю. Айтал у меня не кисейная барышня, но привычки моего времени довлеют. Использовать женщину в качестве тягловой силы считаю неправильным.

   Отправляться с маленьким сынишкой бродить по горам -- как-то тоже не здорово. двухеток - существо уже не бестолковое, но ошибается часто и на этих кручах глаз с него спускать нельзя. Вернулись мы обратно уже через пару недель более-менее отдохнувшими и весьма довольными новой лодкой -- что хороша, то хороша.

   Хотя, может быть дело в том, что по пути нам ни разу не повстречались люди? Не поселился пока никто на Туостахе.

   Дома ждал нас незнакомый казак. Сказал, что от Никодима пожаловал и просит прибыть вместе с ним в Верхоянск. Отсюда верхом можно в два дня доехать, если налегке. Вдвоём и поскакали. Торопил меня посланец.

   ***

   В аккурат на ночёвке меня и повязали крепкие парни, когда я спал, как ни в чём ни бывало. "Посыльный" оказался подсылом -- прямо, можно сказать, в лапы привёл к своим сообщникам. Я и проснуться толком не успел, как руки а запястьях и ноги в щиколотках оказались стянуты ремёнными путами, а мне навтыкали звиздюлей и посадили спиной к древесному стволу, представив пред ясны оченьки своего атамана.

   Что-то в его лице показалось мне знакомым, вроде как в Верхоянске мы встречались. Но кто таков -- не вспомнилось.

   - Значитца, так, Миха, - это он мне безо всяких предисловий заявил. - Мы за тебя с Никодима выкуп стребуем в сто рублёв. Пиши ему грамотку, чтобы не жадничал, - а сам, зараза такая, кистенём перед носом моим поигрывает, мол, ежели заупрямишься, ну... сам понимаешь. Тут зло меня взяло и так сильно, что я, как сидел спиной опершись о ствол дерева с поджатыми ногами, так тут же обеими носками ему в причинное место и вкатил. Выше не дотянулся, хоть он и на корточках был. А то бы ему тут и конец пришел. Хоть и мягкие они, нынешние якутские сапоги, но подошвы это обстоятельство касается меньше, чем верхней части, перетянутой нынче путами так, что мне даже больно.

   При ударе засапожник выскользнул из-за голенища, и я его успел схватить связанными руками. Быстро перерезал ремень, стягивавший щиколотки. Набегавшего слева громилу встретил ударом головой в грудь -- я как раз разгибался, вставая, и под бьющую руку оказалось удобно.

   Второго, что справа бил меня прикладом пищали, я тоже на замахе подловил ногой в область солнечного сплетения. Я не рассказывал Вам, где срочную служил? Нет, наверное. Не к слову было. Так вот, крепких якутских парней в Российской армии в писари Арбатского военного округа не определяют. Хе-хе.